добавить. Понял?
— Обязательно, Гриша. Обязательно! — заверил его тот и кинулся к столику с посудой.— И как это мы сразу не вспомнили?
— А еще надо сметаны. Тогда будет вкусно,— закончил Гриша.
— Верно! Сметаны! — подхватил Проша.— Как же мы это сразу, а? Ну, будет суп! Мировой! Вот увидите!
Тем временем он достал красный стручок перца и отправил его в чугунок. Потом раздвинул занавески на полке и снял черес5 со сметаной. Обмакнув в нее палец, он облизнул его и провозгласил.
— Во, сметана, ребята!
Все, конечно, покосились на нее голодными глазами, но промолчали.
Тимуш, очевидно, изнывая от боли в пальце, не знал чем заняться и вдруг вспомнил:
— Да! Ты же обещал показать книгу? Пока суп варится, давай ее посмотрим.
Проша недовольно сморщился, укоризненно покачал головой.
— Тимуш! Разве можно на голодный желудок смотреть такие книги? Если тебе скучно, могу предложить журналы: «Огонек», «Смена», «Крокодил», «Капкан»… Все получаем! Вот, пожалуйста.
Проша притащил откуда-то целую кипу журналов и бросил на стол. Мы принялись их разглядывать. Тем временем, Проша возился у печки. Не успел я перелистать один из журналов, как он, гремя ухватом, забормотал:
— Наверное, готов. Сколько же ему вариться? Пожалуй, поспел, ребята!
Проша вытащил из печи чугунок. По комнате разлился аппетитнейший аромат. Кируш-Длиннуш так шумно потянул носом, что Тимуш не выдержав, отодвинулся от него.
Проша скомандовал:
— Давайте, уберите со стола журналы! Режьте хлеб! Ложки, ложки не забудьте!
Кируш, запамятав недавнюю размолвку, в восторге хлопнул Гришу по плечу. Тот ответил ему тем же, но Кируш только крякнул от удовольствия. В два прыжка он очутился на кухне. Проша ему подсказывал:
— Хлеб — в шкафу! Ложки — тоже!
Стол накрыли с молниеносной быстротой. Тимуш, Гриша и я расселись в ожидании обеда. У каждого из нас на лице было написано:« Эх, есть хочется! Скорей бы уж!»
Проша появился в дверях комнаты с широкой эмалированной миской. Над ней струился теплый парок. Едва он поставил миску на стол, как вое потянулись с ложками к горячему вареву.
— Минуточку! — остановил нас Проша.— А про сметану забыли? Сейчас заправим!
— Не тяни, ради бога! — простонал Гриша.— Я скоро помру с голоду!
Проша принес с кухни сметану, зачерпнул полный половник и разболтал в миске. Наш суп стал белым, как молоко.
— Ну,— выдохнул Проша.— Навались!
Никто не заставил себя ждать. Ложки почти одновременно исчезли в белесом наваре. Боясь обжечься, каждый старательно дул. Первым отправил варево в рот, конечно, Кируш. Глянув на него, я замер. Лицо у Кируша стало такое, будто он съел не ложку супа, а дегтя.
— О-ох! — вдруг выдавил он из себя и швырнул ложку на стол.
Следом за ним это же сделал Гриша. Проша с удивлением уставился на них.
— Что, а? — только и выговорил он.
— А ты попробуй, повар! — сказал Гриша.— Не пробовал еще?
Проша прихлебнул варево. Лицо его стало растерянным, даже жалким.
— Опять не вкусно! — сказал он.— Немного даже горчит…
— Не вкусно! — яростно повторил Кируш.— Не то слово! Я такого пойла за всю свою жизнь не пробовал!
— Погодите,— развел руками Проша.— Но ведь варили-то вмесю!
— А руководил кто? Ты! — заявил Тимуш.
— Только время зря потеряли!— махнул рукой Кируш, поднимаясь из-за стола.— Знал бы, не возился…
— Да-а, Проша,— протянул Гриша.— Что ни говори, а не вышло у нас с этим супом. Конечно, время жалко! Уроки еще делать надо. А уже стемнело.
— Айда по домам, братцы! — заявил Кируш.— А есть, честное слово, хочется. С утра росинки не держал!
Проша сидел за столом, понурив голову. При каждом нашем выкрике у него уши словно огнем вспыхивали. Вдруг он вскочил, схватил миску со злополучным супом и выбежал на кухню. Слышно было, как с великим шумом он опрокинул содержимое в чугун.
— Что это он, а? — удивленно спросил Кируш.
Я видел, как Проша подскочил к вешалке, нахлобучил шапку, потом подхватил чугунок и, толкнув дверь ногой, выскочил в сени…
— Наверное, поросятам пошел выливать,— предположил Гриша.
— Эх, наварили бы лучше картошки! — вздохнул Тимуш.— И с солью, да так поели бы! А то столько добра пропало…
— Постой! — вскинулся вдруг Гриша.— Как ты сказал? С солью? Ну, конечно! Про-ша! Проша-а! — закричал он, выскочив из-за стола.— Ах, шуты гороховые! Понимаете? Посолить надо было! Соли и не хватало! Про-оша!
Мы бросились за ним во двор. Но было уже поздно. Проша стоял, опустив голову, возле деревянной старой колоды, у которой теснились, аппетитно чавкая, обжигаясь, и повизгивая, поросята. Им наш суп пришелся по вкусу!
Гриша вздохнул, обнял Прошу за плечи.
— Не унывай. Все бывает! В другой раз такой суп сварим, будь здоров!
Попрощавшись, мы двинулись со двора. Хмурый и невеселый Проша провожал нас. И вдруг у самой калитки Тимуш воскликнул:
— Ребята! А как же книга? Про Африку, путешественников?
— Нет уж! — с мрачной настойчивостью подтолкнул его Кируш.— Домой! С меня хватит! В другой раз, на сытый желудок придем смотреть твою знаменитую книгу.
…Слух о наших злоключениях с супом мгновенно распространился по деревне и дошел до школы. Смеялись над нами так, хоть в подпол прыгай.
С той поры у нас в деревне, когда кто-то работает шиворот-навыворот, о нем говорят: «Не Прошкин ли это суп?»
Братишка Керкусь моложе меня на два года. И учится он двумя классами ниже: я — в пятом, а он — в третьем. Керкусь очень похож на маму: такие же черные волосы, нос прямой, на лице ни одной веснушки — чистое-чистое! Его лицу
