- Если бы не ты, Джерри, - сказала потрясенная Долли, - я бы кончила, как этот кролик.
- Разве твой Поль походил на удава? - удивленно спросил польщенный Джером.
- Нет, он тоже из кроличьей породы, - ответила она. - И все равно, Джерри, ты меня спас.
От счастья Джерри не стал спрашивать, кто же тогда был питон. Им могли быть и болезнь Поля, и его банкротство, и, наконец, сама жизнь.
Долорес ловко забросила в пасть бегемоту дольку апельсина и, позабыв о питоне, звонко расхохоталась. Ах, как очаровательна она была тогда!
В электронно-вычислительном центре Поль когда-то считался одним из самых одаренных инженеров-конструкторов. В научных статьях по вопросам кибернетики часто упоминалось тогда его имя. Сконструированный Полем компьютер выигрывал шахматные партии у гроссмейстеров, в журналах публиковались сочиненные умной машиной стихи, которые во многих отношениях были лучше творений поэтов-модернистов.
Прелестная Долорес даже не на шутку стала ревновать его к этой странной думающей машине, которую Поль окрестил Эммой. Долли заметила, что Эмма не только отнимает у ее мужа рабочие часы, покой, лишает отцовских чувств к малышке Люси, но и изнуряет его ничуть не хуже посторонней женщины.
Но случилось так, что после одной пустяковой автоаварии, когда не пришлось даже обращаться в страховую контору, или по какой-то другой причине у Поля иногда стали возникать провалы в памяти. На него словно затмение находило, и Поль в такие минуты безнадежно терялся. А еще он говорил врачу, что временами все вокруг казалось до омерзения лишенным смысла и это окончательно убивало волю. Полю мерещилось, что он стал частью Эммы и в полуобморочном состоянии ждет, когда его мозг, наподобие полупроводников в машине, получит импульс и начнет снова функционировать.
Какое-то время он скрывал это от сослуживцев, от шефа, но Эмма живо уловила дефект у своего покровителя и самым бессовестным образом предала его.
Ничуть не лучше поступила и Долорес, когда Полю пришлось покинуть вычислительный центр и как только поступило напоминание из банка о том, что сбережения их тают, подходят к концу.
Проснувшись однажды утром после принятой накануне таблетки снотворного, Поль обнаружил на террасе под японским веером слоновой кости записку:
"Поль, я живу лишь раз и, не в пример тебе, ежеминутно помню об этом. Пора мне самой подумать о своем будущем. Поэтому прости, не осуждай и не ищи нас.
Твои Долли, Люси и Мими"
Мими - это кудлатый черноглазый пудель, которого Поль год назад подарил дочери.
Джерому при его знакомствах, связях и деньгах было не так уж сложно достать крупного, десятифутового питона, несколько белоснежных пушистых кроликов с клетками и инструкцией по содержанию этих животных.
Прежде чем показать подарок жене, Джером предложил гостям азартную игру: кто угадает, что он собирается подарить Долорес, тот сразу получает чек на точно такую же сумму, какую он потратил на необычную покупку.
Собравшиеся потребовали, чтобы Джерри назвал хотя бы сумму. Он сказал, и все равно никто не смог угадать.
Об этой части вечера Джерому и сейчас приятно вспоминать. Ложка дегтя появилась чуть позже.
Удав, совсем как тогда, в зоопарке, не сразу обвился вокруг своей жертвы. Кролик не спеша управился с салатом, потом принялся умываться и даже разок-другой нахально перепрыгнул через питона, будто перед ним была трухлявая палка.
Гости перестали нервно покусывать соломинки для коктейлей и с пустыми бокалами вернулись к столу. Джером нахмурился: нужно будет на той неделе непременно написать грозное письмо и вернуть питона владельцам.
И тут кто-то из гостей громко вскрикнул - кролик в объятьях питона! Все оживились и снова столпились у клетки. Питон трижды обвился вокруг своей жертвы, но, похоже, не думал с ней расправляться. Казалось, удаву доставляло наслаждение обнимать такое нежное, трепетное и беззащитное создание.
Боясь нарушить начатый питоном ритуал, гости переговаривались вполголоса, покуда разгоряченный вином Компаньон вдруг не заявил во всеуслышание, что эта парочка в клетке занимается явно не тем, чем нужно. Уж больно все это смахивает на секс, а не на кормежку.
Гости развеселились. Вот уже кто-то заявил, что удав напоминает охваченную страстью женщину - жаль только, кролик удаву не пара. Это его, возможно, и погубит. А другой в шутку предложил запереть в клетке самого хозяина...
Джером издали наблюдал за Долорес и пытался угадать по ее лицу: вспомнила ли она что-нибудь, дошло до нее, наконец, зачем он все это затеял?
- Тут какая-то тайна! - снова громче остальных произнес Компаньон, положив руку на плечо Долорес и ласково поглаживая ее прикрытую длинными волосами шею. - Чего ради Джерри остановил свой выбор на змее? Он, видно, и сам затрудняется сказать. Давай, Долли, устроим ему сеанс психоанализа!
- Не стоит, - произнесла та. - Джерри уверен, что кролик - это я.
И она неожиданно расхохоталась резким и, как показалось Джерому, циничным смехом.
- А удав кто? Сам Джером, да? - послышался возглас.
- Бывший удав, - снова неприятно расхохоталась жена. - В будущем году Джерому стукнет шестьдесят, и я подарю ему мангусту! Посмотрим тогда, кто кого...
Она нарочно, желая побольнее уязвить мужа, состарила его на целых четыре года. К чему все это? Неужто Долли так ненавидит его, что позволяет при посторонних делать столь нелестное сравнение? И еще заявляет, что рада быть мангустой, лишь бы перегрызть ему глотку...
Джером побледнел от ярости и шагнул к ней, сам не зная, что за этим последует. Все могло зависеть от одного-единственного ее взгляда - невинного, коварного, наглого или виноватого. В отчаянье Джером мог бросить ей в лицо что-нибудь обидное, а мог и, наоборот, справившись с собой, взять ее за руку, отвести в сторонку и напомнить, что в угоду гостям она не имеет права портить их общий праздник, оскорблять мужа.
Когда сегодня утром Джером выбрал мысленно такой вариант развязки, ему стало жаль себя и досадно, потому что в таких случаях Долорес не считалась с тем, насколько терпимо и тактично относится к ней супруг. Напротив, он бывал на высоте положения, когда вел себя грубо, просто-напросто по-скотски. Сначала начинались слезы, потом угрозы развестись, и в конце концов Долорес оказывалась в объятьях мужа. Тогда она и в самом деле чем-то походила на бешеного, гибкого и юркого зверька - мангусту.
- А теперь, Поль, рассказывай ты. Что ты делал все это время? Чем думаешь заняться?.. Может, выпьем, а?
Поль улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Я же теперь пилот, нельзя мне.
- Твое изобретение потрясающая штука! - воскликнул Джером и словно невзначай ощупал Поля на манер полисменов, обыскивающих арестованных. - Это ж надо - летать просто так, без мотора, без крыльев, совсем без ничего!.. Невероятно! Ты бы хоть в двух словах объяснил, что к чему... Тонкостей я все равно не пойму.
- Да ведь тут нет ничего особенного, - простодушно признался Поль. - Не сомневаюсь, что любой из нас способен оторваться от земли и взлететь. Только, разумеется, нужны сильная воля, определенный внутренний настрой, что ли... Главное же, не следует забывать, что ты - человек. Не вещь, не животное, не раб, а мыслящее, свободное существо...
- Что-то вроде йоги, да? Люси тоже немного этим увлекается дзен-буддизмом, йогой и еще чем-то...
- Нет, - ответил Поль, и в его блестящих, с лукавинкой, глазах мелькнула добродушная ирония, которая разозлила Джерома. - Не думаю, что от этого Люция взлетит.
- И все же она летала, - язвительно заметил Джером. - Ярдов десять... с обрыва, на своем "Мустанге". Автомобиль, конечно, на свалку, зато на девчонке ни царапины. Каких только чудес не бывает! Все-таки я решил наказать - пусть-ка посидит до рождества без машины.
Джером хотел похвастаться, как недурно живется у него дочери банкрота. Настоящий отец вряд ли может хоть чем-нибудь быть полезен ей.
- У меня тут для нее подарок... - словно угадав мысли Джерома, произнес Поль и вытащил из-за пазухи измятую тетрадь.
- Увы, тебе придется прождать ее день-два, а то и целую неделю. Может, оставишь тетрадь мне? Я передам...
- Не стоит, я, пожалуй, подожду, - ответил гость. - Времени у меня сколько угодно. Во время ожидания наши иллюзии созревают, как вино, - чем дольше ждешь, тем лучше вкус и цвет напитка.
- Гм... - озадаченно промычал Джером. - И давно ты так порхаешь?
- Таким макаром, пожалуй, недавно. А вообще впервые научился отрываться от земли лет семь назад.
- Странно...
- И верно, довольно непривычно. Как первая телега без лошадей. Мне и самому, признаться, немного в диковинку - летаю, а сам все не устаю восхищаться. Там, на верхушке твоей пальмы, приметил я дивную бабочку. Жаль, не знаю ее названия.
- Странно... - раздраженно повторил Джером. - И не твое умение летать меня удивляет, а то, что ты не делаешь на этом бизнеса. Ради бога, не пойми меня превратно! Я вовсе не предлагаю тебе открыть воздушный цирк или фешенебельную летную школу... Да сумей я прошлепать так по бассейну и не набрать полные ботинки воды, живо объявил бы себя новоявленным Христом! А людям только подавай чудо - сразу уши развесят.
