Я видел, как мальчишка повернул зеркальце, и в нем отразилась Аленка во весь рост.
- Рыбачите? - спросил отец.
- Ищем одно заветное озеро...
- Приезжайте к нам в Островитино, - сказал отец. - Без рыбы не уедете.
- В Островитино? - Мужчина и женщин переглянулись.
- Приедем, - взглянув на Аленку, ответил мальчишка.
Мужчина помахал рукой, и "Волга" умчалась. Глядя вслед, я подумал: "Почему у них нет никакого талисмана? У многих частников обязательно что-либо болтается у лобового стекла: обезьянка, куколка. Или сзади лежит тигр, а то и царь зверей - лев".
Снова мы шагаем по шоссе. Солнце припекает спину, затылок. Хорошо бы все сбросить и остаться в одних трусах. И выкупаться бы в речке. Сколько их нам попадается на пути. А потом поваляться на берегу, хотя бы с полчасика... Наверное, вода уже теплая. По тому, как отец озирается по сторонам, я понял, что скоро привал. Отец место выбирает... И когда успел этот пацан научиться водить машину? Небрежно двигает рычагами, будто сто лет за рулем. Это, конечно, мужчина дал ему временно повести. Была бы у нас машина, я тоже мигом бы научился. И не хуже его гонял бы по шоссе.
- Он в тебя втрескался, - сказал я Аленке.
- Кто? - равнодушно спросила сестра. Вот притвора! Будто не знает!
- Этот, что на "Волге".
- Я, кажется, ногу натерла, - сказала Аленка. Она и вправду прихрамывала.
Деду тоже жарко: рот раскрыт, и красный язык висит почти до самой земли. Устал Дед. Вот уже который раз он срывается с места и далеко убегает вперед, а потом плашмя ложится на землю и поджидает нас. Мы проходим мимо, а Дед все лежит, только голову поворачивает нам вслед. А потом догоняет. А что, если мне так припустить? А потом плюхнуться на траву, пока не подойдут отец и Аленка.
Дед встал поперек дороги и стал лаять на отца: не пора ли отдохнуть, выкупаться? Дед любит купаться. Его не надо уговаривать - сам бултыхается в воду. Когда Дед плывет, только голова и хвост отдельно виднеются. Дед очень беспокоится в воде. Ему все время кажется, что мы вот-вот утонем, и он вертится рядом, готовый в любую минуту спасти нас.
Я чуть было не налетел на отца: не заметил, как он остановился.
- Привал, - сказал отец.
Глава вторая
Мы с отцом стоим напротив дома и смотрим на него. Дом на нас не смотрит. Он слепой - окна заколочены досками. Аленка упала на траву и лежит, закрыв глаза. Она здорово устала. Дед куда-то удрал. Знакомится с окрестностями. Дом почернел от старости и подался вперед, будто его подтолкнули с той стороны. На трухлявой крыше вырос зеленый мох. Вместо трубы цинковое ведро без дна. В ведре сквозная дырка, словно из винтовки пальнули. Когда-то к крыльцу вела тропинка, теперь она спряталась в траве. Одна ступенька провалилась. Дверь без петель, зато на ржавых дужках красовался большой новый замок.
В этом доме родился наш отец. Здесь жили наши дедушка и бабушка. А когда они умерли, в доме никто не жил. Сиротой он стоял на берегу огромного озера. И вот теперь мы будем жить в этом доме. Все лето. Отец говорил, что вокруг дома фруктовый сад. Сколько я ни озирался, никакого сада не увидел. Кругом березы и сосны. И кусты. Я никогда в деревне не жил, но и то знаю, что на березах яблоки и груши не растут. И отец еще говорил, что рядом с домом голубятня. Когда он был маленький, любил голубей гонять. Голубятни тоже не было. И голубей. В стороне притулился старый дощатый сарай. Он и просвечивал насквозь. На березе сидела большая птица и с любопытством смотрела на нас. Она была белая с черным. Птица поворачивала голову то на один бок, то на другой.
- Здравствуй, - сказал отец. Я оглянулся: никого нет. Это отец с домом поздоровался. Он даже соломенную шляпу снял, а вот тяжелый рюкзак сбросить забыл.
- На чердаке валялся старый граммофон, - сказал отец. - Я в трубу поджигалку прятал...
- Поджигалку? - спросил я.
- А когда парнем был, через это окно ночью в избу пробирался.
- У тебя родители были строгие? - спросила Аленка.
Отец не с нами разговаривал - с домом. Я знал, что отец любит этот дом, озеро, лес. Раньше он часто приезжал сюда, когда живы были бабушка и дедушка. И они к нам в Ленинград приезжали. Только я их плохо помню. Дедушка был большой и бородатый, а бабушка маленькая, в платке. Она вязала. Носки - мне и Аленке. Отец часто нам рассказывал про эти места. "Какой к черту юг, - говорил он, - наша средняя Россия лучше всякого юга... Вы слышали кукушку после дождя? Где еще увидишь такие сосны, березы? А озера... Ничего этого югу и не снилось!" Но мама не хотела в деревню. Ее почему-то тянуло на юг. И отец каждую весну уезжал с ней в Сочи. Он не спорил с мамой. Она была больна.
И вот наконец мы собрались на родину нашего отца... Да, а где ключ от дома?
Ключ, конечно, отец забыл. Ключ привез нам в Ленинград знакомый лесник из этих мест. Он и замок навесил на дверь. К нашему приезду. Мы подергали замок. Его и топором не собьешь. Отец потянул за петлю, дверь немного отошла. Можно протиснуться. Из сеней пахнуло сыростью. Сквозь дырявую крышу голубело небо. На чердаке кто-то недовольно пискнул и захлопал крыльями. Где-то отец прятал в граммофонную трубу поджигалку. Интересно, сейчас она там?
В сенях темно, наши ноги наступают на что-то скользкое. Уж не грибы ли выросли на полу? Отец берется за ручку, дергает и отлетает вместе с ручкой к стене. Тут же сразу что-то тяжелое со звоном падает на пол.
- Что за чертовщина, в свой дом не попадешь, - говорит отец, отодвигая ногой упавшее со стены цинковое корыто.
- Через окно, - посоветовал я, - как раньше...
Мы камнем отбили доски, которыми были заколочены окна. Стекол не оказалось, одни рамы.
Отец подсадил меня, и я забрался в дом. В комнате тоже пахло сыростью и плесенью. Из угла мрачно смотрел высокий резной буфет со стеклянными дверцами. На одной из полок стояла огромная пепельница: зеленый дракон разинул красную пасть. На квадратном обеденном столе - слой пыли толщиной в палец. Я еще никогда столько пыли не видел. На полу, где я прошел, остались следы. Я услышал шорох и остановился: тут кто-то живет!
В доме жила крыса. Большая, усатая. Она тоже смотрела на меня с любопытством, как та птица на дереве. Мне захотелось снова очутиться на улице, где светло и солнечно.
Одна крыса на человека не посмеет напасть. Другое дело, если их много. Крыса сидела у порога и двигала усами. Я кашлянул - крыса шевельнула хвостом. Я сделал осторожный шаг. Крыса села на задние лапы и стала умываться. Такое нахальство меня разозлило. В конце концов, я человек. Царь природы!
- Брысь в подвал! - гаркнул я и притопнул ногой. Крыса подскочила, хрюкнула и вдруг исчезла, будто и впрямь провалилась под пол. Я подошел к двери и толкнул ее. Дверь, протяжно и уныло скрипнув, отворилась.
- Ты с кем разговаривал? - спросил отец.
- С крысой, - ответил я.
В дверь просунулась Аленкина голова.
- Почему Деда не познал? Он бы живо с ней расправился.
- Неизвестно, кто бы с кем расправился... Крыса-то с Деда.
Отец отворил дверь в другую комнату. Сквозь доски, которыми было заколочено окно, светило солнце. На полу лежали желтые полосы. В комнате стояли две кровати, круглый раздвижной стол, большой платяной шкаф. Над дверью лосиные рога. Отец сказал, что этого лося в молодости застрелил дедушка. Из берданки. На стене ковер. Кто нарисован на ковре, я так и не разобрал. То ли тигр, то ли лев. А может быть, витязь в тигровой шкуре?
Аленка медленно двигалась по комнате и все трогала руками.
- Как в музее, - сказала она.
На шкафу я увидел чучело птицы. У нее блестели глаза.
- Тоже застрелил дедушка? - спросил я, кивнув на чучело.
Отец молча рассматривал птицу.
- Этот экспонат мне незнаком, - наконец сказал он.
Аленка подошла к шкафу, протянула к чучелу руку, и тут произошло удивительное: экспонат ожил, завертел головой, захлопал крыльями и, взметнув облако пыли, улетел в большую щель между досками. Аленка от неожиданности так и села на пол.
- Не открывайте, пожалуйста, шкаф, - сказала она. - Там наверняка медведь.
- Эй, квартиранты! - громко сказал отец. - Выползайте на свет божий, слышите?!
Квартиранты молчали. Только большой мохнатый паук сердито закачался в углу под потолком в своем серебристом гамаке.
Глава третья
- У меня пропал рюкзак, - сказала Аленка. - С книгами.
Это было любопытно. За два дня, что мы приводили дом в порядок, ни одна живая душа не показалась нам на глаза. Не мог ведь прийти из леса медведь и утащить Аленкин рюкзак с книгами? С историческими романами. Аленка очень любила книги про средневековых рыцарей. Просто была без ума от них. Ей нравилось, что рыцари устраивали в честь своих дам турниры и насмерть убивали друг друга длинными копьями. А дамы оплакивали их. Начитавшись этих романов, Аленка иногда совсем обалдевала. Однажды поздно вечером я увидел такую картину: стоит Аленка перед зеркалом, закутавшись в бархатную скатерть с бахромой, и что-то шепчет. Я окликнул, она - ни гугу. Смотрит в зеркало и шепчет. Тогда я подошел поближе и дернул за скатерть.
