полководицу, но так, чтобы она ушла со сцены навсегда, оставшись в живых. Поэтому в Руане, где должен был проходить суд, выбрали в качестве тюрьмы для Девственницы замок Буврей с подземным ходом в башне.
– Для побега?
– Конечно. Им и гестапо пользовалось в 1945 году. Но руанские судьи, как и о сговоре двух королевских семей, ничего про ход не знали. Да, рисковала и королева Англии Екатерина, родная сестра Жанны, ибо её сын Генрих был наследником английского престола. Если бы судьям открылось происхождение Жанны, её бы не казнили, но тогда стало бы ясно и незаконное рождение короля Карла, и возможно, английского короля Генриха! Представь масштаб: сколько лиц королевской семьи заинтересованы в этом деле. Будь она чужой, низкорожденной, её спалили бы в два дня, но её судили несколько месяцев. Кошон словно бы тянул время, задавая одни и те же глупые вопросы. Через кого-то Жанну посвятили в план спектакля: она должна представиться простой девушкой, приемной дочерью д'Арков, запутать и вывести из себя судей одержимостью "голосами", туманными ответами на вопросы, что она блестяще проделала. Целью плана был приговор на сожжение полоумной колдуньи, которая околдовала короля и тысячи солдат. После этого Жанну посадили в башню замка Буврей.
– Откуда она и сбежала, видимо, в день казни. Куда?
– Семейный совет на кладбище в Руане из королевских кузенов, свояков, тещ, дядей и племянников за две недели до казни, решил выбрать местом сокрытия Жанны замок сеньора Монротье в Савойских горах. Там в тишине и покое она и провела следующие четыре года, царапая в оконном проёме чёрточку каждый день. Этот "календарь" Девственницы в замке Монротье ты можешь отыскать и поныне.
– Ты хочешь сказать, что костра вообще не было?
– Был. Сгорела какая-то безвестная несчастная женщина из "фондов" руанской тюрьмы. Перед казнью ей надвинули капюшон на лицо и ещё сверху нацепили колпак, дали наркотик, чтобы она была сонной и не кричала ненужных слов. Для охраны были вызвали восемьсот солдат, которые окружили костёр, и горожане не смогли ничего рассмотреть толком. Вот, здесь об этом написано у наблюдателей костра из разных стран, из их дневников… Вдобавок прямо перед кострищем был воздвигнут щит со словами приговора, он совсем закрывал обзор. Действие яда, которого дали неизвестной несчастной, сделало её сердце несгораемым, его нашли потом, разгребая остатки костра… Такой яд давали в Индии жёнам, подлежащим сожжению вместе с умершим супругом, Светоний в Жизни двенадцати цезарей" описывает его. Эта штука могла быть по карману только высокой знати.
– Итак, спектакль закончился…
– Да. Родственники Жанны Девственницы вздохнули свободно.
Темпераментная и своевольная принцесса была убрана со сцены. Но прошло четыре года, и держать дальше сестру короля в заточении было невозможно, – Карла опять ели совесть и опасения. Жанна сдержала слово тайны, связавшей их. Но выпустить её просто так – опасно, приговор ещё имел силу. Ей нужно было новое имя, и тогда он решил выдать её замуж. Своё имя, руку и сердце предложил принцессе-воину рыцарь Робер дез Армуаз, который был не только благороден, но и предан королю, у которого служил советником. Cвадьба состоялась, молодожены уехали в поместье рыцаря в замок Жольни. Жанне было 29 лет, а её мужу – 49.
– Но ведь … она была девственницей… по воле природы.
– А вот тебе и драма, – Мастер подлил воды в гвоздики. – Эта семейная жизнь останется тайной навсегда. Говорят, Жанна выбрала Робера сама, ведь претендентов на её руку было предостаточно. Один рыцарь просил её руки во всеуслышание во время руанского процесса. Но, природная девственность не позволяла жить жизнью жены. И теперь становится ясно, почему не прошло и года, как она вновь взялась за оружие.
– Она же и есть – Лже-Жанна?..
– Конечно. Ей было безразлично, кем её считали теперь. Она написала королю Испании, и он дал ей флот для осады Ла-Рошели: ведь война ещё продолжалась на юге. Король Карл не сразу узнал об этом. Её верные боевые товарищи, рыцари, оруженосцы опять двинулись с нею в поход. Три года она одерживала одну победу за другой, пока её не ранило в Пуату. Тогда что-то случилось в её душе. Может, Ангел остановил её?.. Но после Жанна вернулась к супругу, который, кстати, провёл эти годы в монастыре. Они сидели у камина, держась за руки, и без слов понимали, что это был побег от себя, то есть нечто невозможное. И потекла странная жизнь вдвоём, чистая, как жизнь супругов на Небе. Набожная Жанна находила в своем муже товарища в молитвах. Но тут судьба подарила этой удивительной женщине другую любовь, ту, которой она и не ждала. У племянницы её супруга родился сын Луи, и Жанна привязалась к младенцу всем сердцем. Сила её души нашла своё новое воплощение. Она умерла около 42-х лет, найдя покой в церковушке деревни Пюллиньи. Через год рядом с ней лёг и супруг.
– Ты всё врешь, борода, – словно хмельной бормотал Смородин, допивая молоко, – хотя всё это потрясает…
– Да, я рассказчик, но документы не врут. У меня есть даже родословная дома дез Армуаз, где наша принцесса записана как супруга Робера по имени Жанна Девственница, вот свидетельство об их браке, вот колода карт "Игра Девственницы", где Жанна – пиковая дама, а туз пик – её герб…
– А это кто? – Смородин увидел два портрета в профиль, мужской и женский.
– Это Робер и Жанна дез Армуаз, фото с портретов из их замка Жольни. Поразительное свидетельство того, что отцом Жанны был весёлый герцог Орлеанский – одно лицо…
– Мне надо во Францию, – засуетился Смородин, и тут ворона подняла истерический крик, как базарная баба. Она, как пьяная, моталась между двух голов кукольника и писателя, кувыркаясь в воздухе с куриными воплями.
– Цыц, Изабо! – рявкнул Мастер, и ворона быстро отлетела в сторону, уселась на сцену театра, прохрипев нечто вроде "каратель".
– Где карта? Пюллиньи… Это в Лотарингии? – Смородин вышагивал от стола к сцене и обратно.
– Сядь пока, – сказал Мастер. – Французская революция сбила герб Жанны в церкви около её могилы, а древние плиты в полу заменили на кухонные плитки, скрыв надгробный камень супругов. Это лишний раз доказывает, что революционеры знали о её королевском происхождении. Тридцать лет назад родственник рода дез Армуазов, с согласия и с помощью местного аббата, поднял в одном месте эту плиту, обнаружив угол могилы и сколотую надпись XV века: "Молитесь за душу её…"
– Подожди, такая знатная дама пожелала упокоиться не в родовом замке супруга, а в какой-то церковке, где с могилой могли сделать всё, что угодно.. И сделали!
– Эх, писатель… После смерти супруга Жанны, замок перешёл бы в руки другого владельца, и маленький Луи
