тебе хорошо заботятся?
– Да.
Он недовольно потёр лоб и окинул её взглядом.
– Ты очень худа, – заметил он.
– Я уже начала поправляться, – натянуто ответила Мэри. Голос у неё, она знала, звучал до крайности скованно.
Какое у него несчастное лицо! Его чёрные глаза словно смотрели мимо неё; он её, верно, и не видел и с трудом заставлял себя сосредоточиться.
– Я про тебя забыл, – произнёс он. – Как мне было о тебе упомнить? Я хотел прислать тебе няню или гувернантку, но – забыл.
– Пожалуйста… – начала Мэри. – Пожалуйста…
Голос у неё сжался – она не могла продолжать.
– Что ты хочешь сказать? – спросил он.
– Я… я уже слишком большая для няни, – сказала Мэри. – И пожалуйста… пожалуйста… не надо мне пока гувернантку.
– Вот и эта женщина… Сауэрби… то же говорила, – рассеянно пробормотал он.
Мэри немного осмелела.
– Это… это мать Марты? – спросила она, запинаясь.
– Кажется, да, – отвечал он.
– Она в детях понимает, – сказала Мэри. – У неё их двенадцать. Она понимает.
Он как будто немного очнулся.
– Что же ты хочешь?
– Я хочу играть на воздухе, – отвечала Мэри. Она надеялась, что голос у неё не очень дрожит. – В Индии я не любила гулять. А здесь у меня от воздуха аппетит, я уже начала поправляться.
Он внимательно смотрел на неё.
– Миссис Сауэрби говорит, это тебе полезнее всего. Возможно, так оно и есть. Она думает, надо тебе дать окрепнуть, прежде чем приглашать гувернантку.
– Когда я играю, а с пустоши дует ветер, я чувствую, что сил у меня прибавляется, – пояснила Мэри.
– А где же ты играешь? – спросил он, помолчав.
– Всюду, – выдохнула Мэри. – Мартина матушка прислала мне скакалку. Я бегаю и прыгаю – и смотрю, не вылезли ли цветы из земли. И никому не мешаю.
– Почему у тебя такой испуганный вид? – встревоженно спросил он. – Разве ты можешь кому-нибудь мешать? Такая маленькая девочка! Играй себе где хочешь.
Мэри прикрыла шею рукой – она боялась, как бы он не увидел, что в горле у неё стоит комок.
– Правда? – спросила она с дрожью и шагнула к нему.
Ей показалось, что он смотрит на неё с беспокойством.
– Ну что ты испугалась? – спросил он. – Конечно, я тебе разрешаю. Я твой опекун, хоть из меня и плохой опекун для ребёнка. Я не могу уделить тебе ни времени, ни внимания. Я слишком болен, слишком несчастен, слишком занят, но я хочу, чтобы ты была довольна и счастлива. Я о детях ничего не знаю, но миссис Медлок проследит, чтобы у тебя было всё, что нужно. Я послал за тобой сегодня, потому что миссис Сауэрби сказала, чтобы я тебя повидал. Ей про тебя рассказала дочь. Она полагает, что тебе нужен свежий воздух, свобода и движение.
– Она в детях понимает, – против воли повторила Мэри.
– Похоже на то, – согласился мистер Крейвен. – Сначала, когда она со мной заговорила, я счёл это дерзостью, но она сказала, что миссис Крейвен её любила. – Было видно, что ему нелегко произнести имя покойной жены. – Миссис Сауэрби – достойная женщина. Теперь, когда я тебя повидал, я думаю, что она права. Играй себе на воздухе сколько хочешь. Здесь места вдоволь – иди куда захочешь и развлекайся как знаешь. Может быть, тебе что-нибудь нужно? – Он вдруг словно опомнился. – Игрушки, книги, куклы?
– А можно мне, – спросила с дрожью в голосе Мэри, – немного земли?
Она так волновалась, что не думала о том, какой странной может показаться её просьба, и не выбирала слов. Мистер Крейвен поразился.
– Земли? – переспросил мистер Крейвен. – Зачем тебе земля?
– Чтобы посадить семена… чтобы они росли… и чтобы смотреть, как они оживают, – сказала, запинаясь, Мэри.
Мгновение он смотрел на неё, а потом быстро провёл по глазам рукой.
– Ты так любишь сады? – медленно произнёс он.
– Когда я жила в Индии, я про них не думала, – отвечала Мэри. – Я вечно болела и уставала – там было так жарко! Иногда делала маленькие грядки из песка и втыкала в них цветы. Но здесь всё другое.
Мистер Крейвен поднялся с кресла и медленно зашагал по комнате.
– Немного земли, – повторил он негромко.
Мэри показалось, что она ему о чём-то напомнила. Когда он остановился и заговорил, глаза его смотрели на неё чуть ли не ласково.
– Бери себе земли сколько хочешь, – сказал он. – Ты мне напомнила о ком-то, кто тоже любил землю и всё, что на ней растёт. Увидишь участок, который тебе понравится, – тут он слегка улыбнулся, – бери его, дитя, и пусть он оживает.
– В любом месте, если он никому не нужен?
– В любом месте! – отвечал он. – Ну вот! А теперь иди, я устал. – Он позвонил. – До свиданья. Меня не будет всё лето.
Миссис Медлок вошла так быстро, что Мэри подумала: она, верно, ждала в коридоре.
– Миссис Медлок, – обратился к ней мистер Крейвен, – теперь я понимаю, что имела в виду миссис Сауэрби. Девочка должна окрепнуть, прежде чем приступать к урокам. Кормите её простой и здоровой пищей. Пусть побольше бегает в саду. Не стесняйте её. Ей нужна свобода, свежий воздух и игры в саду. Пусть миссис Сауэрби навещает её время от времени и иногда отпускайте её к ней.
Миссис Медлок выслушала его с облегчением. Вот и хорошо, что ей не надо особенно заниматься этим ребёнком. Мэри её утомляла, и она старалась видеться с ней как можно реже. А лишний раз с миссис Сауэрби встретиться она всегда рада!
– Спасибо, сэр, – поблагодарила она. – Мы с Сьюзен Сауэрби в школе вместе учились, другой такой доброй и разумной женщины у нас не найти. У меня-то детей никогда не было, а у неё их двенадцать, и все крепкие да славные! Мисс Мэри худому от них не научится. Я бы прислушалась к тому, что Сьюзен Сауэрби о детях говорит. Она женщина правильная – если вы меня понимаете, сэр.
– Да-да, – отвечал мистер Крейвен. – А теперь уведите мисс Мэри и пришлите мне Питчера.
Миссис Медлок вывела Мэри в коридор, и Мэри побежала к себе в комнату. Марта ждала её. Убрав со стола, она поторопилась вернуться наверх.
– Он разрешил мне разбить свой сад! – кричала Мэри. – Где я захочу! И гувернантки у меня долго-долго не будет! Твоя матушка будет ко мне приходить – а я могу вас навещать! Он говорит, такая маленькая девочка никому не помешает, и я могу делать всё, что захочу, – и где захочу!
– Правда? – обрадовалась Марта. – Как хорошо, да?
– Марта, – серьёзно проговорила Мэри, – ты знаешь, на самом деле он очень добрый,
