— Коля-тян… Вася-тян… Юра-тян…
Кэтрин тихонько приоткрыла дверь, пускает в комнату котёнка. Потом входит сама.
— Извините… Тут мой котёнок… Он без меня двух минут не может прожить…
Таро, не взглянув на девочку, почмокал губами, позвал котёнка.
— Он не пойдёт к тебе без моего разрешения, — уверяет девочка. Увидев, что котёнок прыгнул к Таро на руки, она говорит с достоинством: — Можно, я разрешаю.
Неслышно ступая, входит Судзуки.
— Ну как, отдохнул?
— Здорово отдохнул. Вы мне дайте денег вперёд, пожалуйста.
— Зачем тебе деньги?
— Как — зачем? Сниматься! Мне срочно.
Таро, счастливый, довольный, снимается в маленьком фотоателье.
— Так хорошо? Смотрите, я улыбаюсь изо всех сил!
— Шикарно улыбаешься, — хвалит фотограф.
— Вы меня отпечатайте поскорей, сто штук.
— Богатый заказчик! — удивился фотограф.
— Пока даю задаток.
Таро отсчитывает деньги, отдаёт всё до последней монетки.
На небольшой площадке детский праздник. Высокая эстрада украшена разноцветными бумажными фонариками. Три молодые девушки и Митико танцуют бон-одари — японский народный танец.
У эстрады толпятся дети, они в нарядных летних кимоно.
— Танцуйте с нами в честь мира! Танцуйте веселей! — обращается к детям Митико.
И несколько ребят начинают кружиться, взявшись за руки. В круг становится и Таро.
Чуть поодаль Кэтрин с котёнком на руках разговаривает с толстяком Кэнзо. Он одет по-взрослому: в рубашке с галстуком. Он не сводит глаз с хорошенькой Кэтрин, угощает её леденцами. Она спрашивает неожиданно:
— Скажи, Кэнзо, ты храпишь во сне?
Кэнзо хочет угодить девочке:
— Вот уж никогда!
— А я знаю мальчика, который очень громко храпит и смеётся во сне, — хвастается Кэтрин.
— Если я захочу, я громче тигра могу храпеть, — уверяет Кэнзо. Делает это так добросовестно, что котёнок на руках у Кэтрин шипит, выгибая спину.
А на эстраде танцует теперь одна Митико. Девушки, стоя в стороне, обмахиваются веерами.
— Мы с ног валимся, а она хоть бы что…
— Она собирается идти пешком по городам, в поход мира.
Возле эстрады, среди гуляющих, прохаживается Macao. Он увидел Таро, который пляшет в кругу ребят. Macao опасливо поглядывает на него: не хочет, чтобы Митико с эстрады заметила мальчика.
А Кэтрин смотрит на Таро с открытым восхищением.
— Кэнзо, ты умеешь так танцевать?
— Вот ещё! Так только в деревне пляшут, — отвечает Кэнзо. — Зато я сильный! А у Таро никакой мускулатуры.
Кэтрин задорно кричит:
— Таро! У тебя никакой мускулатуры?!
Таро усмехается, выбегает из круга.
— А ну, толстяк, выходи! — кричит он.
Сразу нашёлся судья и подал знак. Сначала идёт церемония как у взрослых бойцов, потом мальчишки сцепились, и пошла потасовка. Перевес на стороне Кэнзо: он тяжелее и гнёт Таро вниз. Дети бурно хлопают Кэнзо.
Кэтрин заставляет котёнка бить лапками.
Но Таро неожиданно ловко изворачивается, бросает противника на землю. Теперь все бурно аплодируют ему.
Кэтрин подпрыгивает, радуется.
Проходя мимо неё, Таро тихонько вытащил из кармана верёвочку с бумажкой на конце и тянет её за собой по земле.
Котёнок выпрыгнул из рук девочки, побежал за бумажкой. Таро подхватил его и пошёл дальше, не удостоив Кэтрин даже взглядом.
Вечер… Таро стоит перед домом Macao, напоминает ему:
— Вы мне обещали написать адреса. Не всем, конечно, я пошлю сто карточек. Мне сказали: шикарно получусь, — торопится объяснить Таро.
— Ну что ж, раз обещал — напишу, — понизив голос, говорит Macao.
— Я ваш адрес на почте узнал.
— На почте? Нет, ты туда, пожалуйста, зря не ходи.
— Хорошо, я сюда приду, к вам…
— Нет, — шепчет Macao, — и сюда тоже тебе нельзя.
— А почему? — недоумевает Таро.
— Кто здесь? — спрашивает Митико, неожиданно появившись на пороге.
Macao, быстро взяв Таро за плечи, отступает с ним вместе за выступ дома.
Дым папиросы… Macao медленно курит, сидя на камне.
Молчание.
На земле, поджав ноги, хмурый сидит Таро. То ли он не в силах понять сложные переживания взрослых, то ли уже не верит, что Macao напишет адреса, но он спрашивает сердито, даже с вызовом:
— А вы? Значит, вам тоже тяжело меня видеть, если я похож на вашего сына?
— Я — другое дело, — уклончиво говорит Macao, — я мужчина. И потом, у всех по-разному выражается горе… Ты не думай, мы с тобой найдём возможность встретиться.
Таро вскочил:
— Не бойтесь, я к вам не приду, сам напишу адреса…
Сунув руки в карманы, он решительно зашагал в сторону.
В комнате есть стол, но Таро расположился на полу. Удобно устроившись на циновке, он что-то старательно пишет, вооружившись кисточкой. Пыхтит от усердия, ладонью вытирает лоб.
Около него, на корточках, сидит Кэтрин, заинтересованно следит за его занятием.
— Ой, как плохо у тебя получается! Мазня!
Таро вспыхнул:
— «Мазня»! Я срисовываю русские иероглифы. Думаешь, легко?
Кэтрин, взглянув на разложенные на полу конверты, посочувствовала:
— Трудно.
— Справлюсь! Сквозь скалу пройду, а отвечу!
— Хочешь, новость скажу? — тараторит Кэтрин. — Я буду с тобой вместе выступать, когда мы приедем в другой город.
— Молчи, не мешай, — нахмурился Таро. — Почему в другой город? — вдруг поднял он голову.
— Маме и папе предложили вступить в новое дело. Мы и тебя вкладываем как талант.
— Никуда не собираюсь вкладываться. Получу деньги в четверг, и всё…
— Уйдёшь от нас?.. Останься, ну куда ты пойдёшь?.. Мы тебе будем хорошо платить.
Таро продолжает молча писать. У него ничего не получается, он с досадой отодвинул конверт, взял другой.
— Хочешь, я тебе денег дам? Много денег, — предлагает Кэтрин.
— Откуда у тебя?.. — недоверчиво взглянул на неё Таро.
Кэтрин срывается с места, раздвигает лёгкую бумажную стену и вбегает в другую комнату. На столике стоит шкатулка. Кэтрин снимает с шеи цепочку с ключиком, достаёт из шкатулки копилку и возвращается к Таро.
— Полная! Посмотри, какая тяжёлая!
— Откуда у тебя деньги?!
— Потому что я умею с мамой обращаться. Я ей говорю: «Ты самая, самая красивая». И раз — денежка! Если бы ты так попробовал!
Таро негодующе сплюнул в сторону.
Взял копилку, деловито взвешивает её на руке.
— И бейсбол можно купить, и всё-всё! — уговаривает Кэтрин.
— Если бы велосипед, хоть старый, как у молочника… — говорит Таро.
— Я и на велосипед накоплю, — уверяет девочка, преданно глядя на Таро.
Но он возвращает ей копилку:
— Не надо мне! Копи себе на куколок.
Кэтрин укоризненно взглянула на него.
— Невежа! Сапожная щётка! — говорит она, уходя.
Таро складывает в ящик письма и фотографии.
— Юра-тян, если бы ты по-японски понимал… — говорит он, разглядывая пионера с множеством нашивок на рукаве.
…Юра, пионер с нашивками на рукаве, проводит сбор октябрятской звёздочки. Он чувствует себя, по крайней мере, командиром полка.
— Внимание! Тряпочки и щётки все принесли?
— Все, — отвечают октябрята и поднимают вверх сапожные щётки.
— По команде «раз», — говорит Юра, — снимаем с левой ноги башмак.
Каждый из октябрят принимается расшнуровывать левый башмак.
— По команде «два» смазываем башмак мазью.
Он не успевает оглянуться, как октябрята все перемазались.
Юра возмущён:
— Измазюкались как маленькие! Вытирайтесь скорей!
Размазывая чёрную мазь на щеке, одна из девочек что-то шепнула соседке. Вся звёздочка в один миг прилипла к стёклам.
Командир в негодовании:
— Как я должен это понимать?
— В школу почтальон идёт. Может быть, письмо из Японии?
— Почтальон?!
Мгновенно потеряв свою солидность, Юра вихрем вылетел в коридор, забыв, что он в одном башмаке.
Площадка лестницы многоэтажного московского дома. Из лифта выходит женщина-почтальон с раздувшейся сумкой писем.
Дверь отворяется, оттуда выглядывает какой-то мальчик:
— Тётя Шура, ну как?
— Нету из Японии, — привычно отвечает она, спускаясь этажом ниже.
И здесь её уже поджидают ребята, встречают вопросительными взглядами.
— Объясняю — нету из Японии.
На площадке следующего этажа её встречают Тася и Лариса.
— Тётя Шура, научите, как нам узнать, получены наши письма в Японии?
Тётя Шура задумалась.
— Сложное дело: зарубеж. Попробуйте запросить ихнюю почту, доставлено письмо или нет.
Лёжа на полу, уткнувшись в циновку, плачет Кэтрин:
— Завтра четверг, четверг…
Подбегает Элли:
— Тебя обидели? Кто тебя обидел?
