противиться никак не может. Прикажут — всё расскажет.
— Вот как? — Марьяна поджала губы. — Эх, а я не знала…
— Ты ей что-то сболтнула? — ахнула Василиса.
— Нет, но… думала, будут у нас свои глаза и уши в замке.
— Будут, — кивнула Анисья. — До поры, пока она Кощею не попадётся. А потом ничего не будет. Ни ушей, ни глаз, ни Маруськи.
Злыдница окончательно проморгалась, вскочила на ноги, смущённо пробормотала извинения и снова уставилась на Марьяну влюблённым взглядом: ну чисто собака, ожидающая хозяйской похвалы или косточки. Да и мозгов у неё было не сильно больше, чем у щенка, — смерть весь разум забрала. А только ведь всё равно в прошлом — человек, не зверёныш какой-нибудь. Эх, вот же не было заботы…
Тем временем вернулась Отрада — в её руках была большая глиняная плошка, полная обычного песка, а под мышкой — доска с невысоким бортиком. Воительница села, водрузила доску на стол, насыпала сверху ровный слой песка и разровняла всё палочкой.
Она что-то начертила, но Василиса, как ни вглядывалась, ничего не поняла — смешные какие-то буквы, как будто бы курица лапами по песку ходила. Но у Отрады и на этот случай средство нашлось: она достала из рукава какую-то незнакомую травку с круглыми листиками. И Анисья, всплеснув руками, ахнула:
— Дык это же узри-трава! Помнишь, Васёна, я тебе о ней прежде сказывала? Ты глаза-то соком натри. Даринка, ты тоже не стесняйся. Эх, жаль, что я читать не обучена…
— Сколько уж лет тут сидишь, давно бы обучилась, — фыркнула в ответ Отрада Гордеевна и, пока Василиса с Марьяной тёрли глаза травяным соком, дописала ещё что-то на песке.
Глаза сильно защипало, слёзы брызнули, как бывает после самого злющего лука. Это что, какая-то злая шутка?
Василиса уже хотела было схватиться за воду, как вдруг сморгнула — и обомлела. Буквы, похожие на куриный след, сложились в слова. И там было написано:
«Кощей — дурак».
Василиса, не выдержав, расхохоталась в голос. Вообще над такими надписями положено перестать смеяться лет в шесть или семь, но она никак не ожидала от суровой воительницы такого ребячества. Со смехом из неё выходило всё напряжение последних дней. Напряжённые плечи расслабились, как будто бы с них гора свалилась. А по щекам продолжали течь слёзы: уже не поймёшь, от едкого сока или от смеха.
— Эй, ты чего? Сбрендила? — Марьяна опасливо тронула её за рукав. — Чего ржёшь, как молодая кобылица?
— А тебе не весело? — Отрада указала взглядом на свои каракули.
— Не особо, — Марьяна пожала плечами, и тут до Василисы дошло: ну конечно, их работница тоже не умела читать. Её дело было стряпать да дом в чистоте содержать.
К сожалению, дошло не только до неё одной, и Анисья с Отрадой в изумлении воззрились на Марьяну, уткнувшуюся глазами в пол.
— Как так вышло, что купеческая дочь читать не научилась? — Анисья почесала рыжий затылок,
— А вот так. Глупая потому что, — ляпнула Марьяна первое, что пришло в голову. — Всё это учение для меня, как говорится, не в коня корм.
И Василиса поддержала:
— У нас старшая сестра самая умная была. На неё батюшка даже лавку оставлял, когда в город уезжал. Я поглупее, но грамоту освоила. А Даринка у нас самая красивая — ей науки ни к чему.
Ох, видно было, что ни Анисье, ни Отраде этот ответ не понравился. Сели обе, надулись, как мышь на крупу, — каждая о своём.
А Василиса вдруг вспомнила, о чём хотела спросить воительницу. Стёрла (хоть и жалко было) оскорбительную надпись и потом накорябала палочкой по песку:
«Кто такой Весьмир?» — больше на доску не влезло.
Писала Василиса как была обучена: на родном языке, так что Отраде пришлось тоже глаза соком узри-травы намазать.
А когда та проморгалась да прочитала написанное — ей же ей, чуть с кресла не упала. Уж пошатнулась так точно.
«Дивий чародей».
«Могучий?»
«Кощею под стать».
«Ты его знаешь?»
«ДА. — Отрада стёрла большие буквы и дописала поверх: — Только он пропал давно».
И Василиса, торжествуя в душе, размашисто начертила на песке:
«ОН ЗДЕСЬ!»
В полной мере насладиться ошарашенным видом Отрады (на лице воительницы соседствовали неверие и надежда) она не успела.
Невидимый гулкий колокол бахнул так, что уши заложило, в небе над шпилем Невестиной башни расцвёл искристый фейерверк, с внешней и внутренней стены взмыли в воздух десятки огненных шаров, и голос Кощея, многократно усиленный заклятием, прогремел на весь замок:
— Слушайте все: навий наследник родился!!!
Глава десятая. Навий враг, дивий друг
К Алатане Василису не пустили, как она ни просилась. На её вопли у решётки явилась Маржана собственной персоной. Глянула свысока и молвила:
— Не твоего это ума дело. Кощей велел никого к матери своего сына не пускать. Недоброжелателей у него много, знаешь ли. Так что знахарка ты там или нет, а у нас тут получше тебя знахари найдутся. Из числа тех, кому князь доверяет.
И это, конечно, было справедливо, но всё равно обидно.
А Маржана, глядя на её погрустневшее лицо, хмыкнула:
— Прибереги свои травки, ведьма. Скоро они тебе для другого понадобятся, — и, облизнув губы раздвоенным языком, прошептала что-то на навьем.
Змеиная решётка отомкнулась. Из теней появились ещё две зубастые мары — вот просто возникли из ниоткуда, — зашипели на Василису, отодвинув её с дороги, а потом подхватили под белы рученьки Марьяну с Отрадой и куда-то увели. Марьяна пыталась упираться, а воительница — нет. Сказала только:
— Руки убрали! — и пошла сама
