дядьке Ешэ князь доверяет как самому себе, — Ардан переступил с ноги на ногу, скрипнув кожаной перевязью. — Абы кого в советники не берут. Но если ты думаешь, что наша беседа может бросить тень на твою честь, то я уйду.
— Нет, постой! — Василиса подумала: может, полезно будет задружиться с этим Арданом? Если он так близок с Кощеем, то и знает про своего повелителя много. Вот только захочет ли делиться?
Впрочем, не попробуешь — не узнаешь, а за спрос денег не берут.
— Расскажи мне о Кощее, — она наклонила голову, всматриваясь вдаль: там по дороге будто бы кто-то ехал. А может, просто ещё не рассеявшийся утренний туман принимал причудливые очертания? Отсюда не разберёшь.
— А что ты хочешь узнать? — Ардан сплёл руки на груди.
— Ну, какой он? Я же вроде как теперь его жена. А мы третьего дня впервые увиделись, даже не говорили толком. И слухи ходят разные. Не знаю я, чего от него ожидать…
— Не ожидай ничего — тогда не разочаруешься, — усмехнулся советник. — Кощей наш — великий правитель, воин и чародей. Навь при нём объединилась и расцвела. Раньше-то тут лишь дикие племена жили, все друг с другом воевали, а теперь — весь народ заодно. Потому что вместе мы — сила. А вскоре ещё и вся Дивь наша будет, представляешь?
— Так вы воюете, что ли? — ахнула Василиса.
— Давно уж, — Ардан вздохнул. — Но вот увидишь, скоро война закончится. Со дня на день мы ждём гонца от царя Ратибора, чтобы обсудить условия сдачи.
— А зачем Кощею столько земли? У него вон сколько всего, — Василиса махнула рукавом. — И леса, и поля…
— Много полей, да все бесплодные, — поморщился советник. — Зверья много, охотой да рыбалкой жив навий народ. А вот хлеба нет.
— Так можно же торговать, а не завоёвывать! Вы им рыбу, они вам — зерно, и всё по-честному.
Ардан рассмеялся ей в лицо:
— Слыхал, что ты купеческая дочка, и ничего другого от тебя не ждал. Только это всё чепуха. Ну сама посуди: зачем нам торговать, коли можно просто прийти и силой взять то, чего надобно? Обложим Дивь данью, а в дивьей столице — Светелграде — князь своего наместника посадит. Может, даже меня, если повезёт. За военные заслуги и доблесть, — он звякнул шпорами.
— Но ведь на войне гибнут люди! — не унималась Василиса.
— Это ты упырей да злыдней за людей считаешь, что ли? — Будто углём очерченные тонкие брови Ардана в удивлении взметнулись вверх. — Да их сколько ни убивай, Кощей новых подымет. А живые бойцы разве что по собственной глупости могут головы али рук-ног лишиться. Стало быть, сами виноваты.
— А с дивьей стороны?
Советник пожал плечами:
— Кто ж им виноват, что они себе упырей наделать не могут? Мы за их глупость не в ответе.
Василиса, вздохнув, отвела взгляд. Нет, ну кого она пытается переубедить? Одного из предводителей упыриного войска. Ух, улыбается, гад смазливый, а у самого, небось, крови на руках видимо-невидимо!
Пока они разговаривали, солнце поднялось над лесом, утренний туман рассеялся, и стало видно одинокого всадника на дороге. Всё-таки не почудилось Василисе!
— Смотри, — она указала Ардану. — Кажется, кто-то едет…
Советник прищурился, заслонившись рукой, как козырьком, от солнца, и вдруг напрягся, как пёс перед прыжком.
— Вот же… принесла нелёгкая. Час от часу не легче. Надо Кощея предупредить, а он, видите ли, занят — в повитухи подался. Тьфу! Не мужское это дело.
— А кто это?
Всадник на мышасто-серенькой лошадке не вовсе выглядел богатырём, которого стоило опасаться. Издалека, конечно, толком не разглядишь, но Василиса была уверена, что чужак невысок ростом и неширок в плечах. Не щуплый, а скорее жилистый — впрочем, за меховым плащом да шапкой-ушанкой не особо что разглядишь.
— Весьмир это. Посланник царя Ратибора, — Ардан нахмурился, на его высоком лбу появилась глубокая складка.
— Разве вы не его ждали?
— Что? Нет. Кого угодно, только не его! Ладно, бывай, красавица. Мне пора: дела зовут. Потом ещё поболтаем, коли прийти не откажешься?
Василиса никак не ожидала, что Ардан вдруг цапнет её за руку и коснётся губами тыльной стороны ладони. От неожиданности она ахнула и только потом догадалась отпрянуть.
— Завтра на рассвете я буду снова прогуливаться по этой стене, — советник поклонился ей и зашагал прочь.
А Василиса вернулась в свои покои в некотором смятении чувств. Что это вообще было? Неужели этот Ардан на неё глаз положил? Но как же так? Она ведь мужняя жена, Кощеева супруга. Прошло времечко, когда её можно было на свиданья звать. Да даже если бы она и хотела — как? Кругом же змейки смотрят! Внимание было приятно: всё ж таки этим Василису прежде не баловали. Но сам Ардан не вызывал у неё доверия.
Впрочем, эти мысли вскоре пришлось отбросить до поры, потому что, пока Василиса гуляла, Марьяна с Отрадой Гордеевной — вы представьте себе — сцепились, как кошки, одёжу друг дружке порвали и чуть было рожи не расцарапали.
А больше всех досталось бедняжке Анисье, которая полезла их разнимать, — теперь у неё под глазом красовался багровый кровоподтёк. Злыдница Маруська держала на подносике лёд, который Марьяна, несмотря на вялые протесты, завернув в тряпочку, прикладывала к Анисьиному глазу. А Отрада Гордеевна в одних шароварах и коротком платье — даже без накидок — шумно вздыхала, подпирая плечом колонну. Кажется, так у неё проявлялись муки совести.
Завидев Василису, воительница вдруг напустилась на неё, как коршун на мышь:
— Ты с ума сошла, глупая? С Арданом знакомство водить не смей, наплачешься потом. Дурной он человек.
— С чего это я должна тебя слушаться? — Василиса подбоченилась. — Ты мне чай не мамка, не нянька. Я уж как-нибудь сама разберусь, кто тут дурной, а кому можно верить.
Она думала, Отрада отстанет, но ту, видать,
