задернул штору и сильным неуловимым броском повернулся лицом к Виктору. От неожиданности тот вздрогнул.
– Я знаю что делать. Мы не будем его трогать, но попробуем предпринять последний натиск на Анжелу. Устроим с тобой соревнование. Сыграем злую шутку, – комната зазвенела неприязненно-напряженным смехом. – Ты в нашем доме человек новый, даже еще всех сплетен не успел узнать; Анжела еще не знает, кто ты и с кем. Так вот, слепи из себя безумно-влюбленного… Увидел и сошел с ума, не можешь жить без нее… Нашел свой идеал, сохнешь, мучаешься, ну ты сам знаешь; ты же у нас интеллект, мозг! Думаю, голову ей закружить сможешь, задавишь хотя бы литературой. А я тоже буду продолжать, даже попытаюсь, якобы, отшить и тебя, но здесь ты сыграешь непоколебимого, сильного духом. Я отступлю. И если все получится, как мы хотим… Мы хорошо посмеемся… Это будет удар по ее гордости! Ну, как? Завтра же и начнем. Налаживай связь, тебе карты в руки!
– А как же этот, который с ней? – робко поинтересовался Витек, глядя на довольное лицо Олега несмелым взором.
– Он у нее недавно, ерунда. Все зависит от тебя. Смотри, только не срежься, – Олег говорил последнюю фразу твердо, уверенно, так, как будто затея уже принята и возражений быть не может. Он разлил по стаканам оставшуюся водку, щелкнул тумблером проигрывателя из колонок вылетел и разбился о стену дикий вой, за которым прыгающими всплесками поскакали обрывки звуков. Сговорщики пошло шутили, смеялись, предвкушая плоды задуманного.
* * *
Зима не спешила, а короткая осень уже покинула королевство погоды. И природа чудила, не подчиняясь никому. Тихая, теплая ночь наползала на город, укутывая в пелену мрака все не защищенное светом фонарей. Одинокие последние листочки на ветках огромных каштанов-исполинов не шевелились. Казалось их, и шум улиц, и даже всегда самовольный ветер – все сковала эта волшебная ночь.
Сергей и Анжела сидели под навесом беседки во дворе огромного дома и тихо, не нарушая всеобщего безмолвия, говорили. Девушка мечтательно смотрела на огромное, расплывшееся в легкой дымке пятно луны. Сергей сидел на периле, облокотившись плечом на вертикальную балку, не сводил глаз с лица девушки обеленного призрачным светом ночного светила.
– Мне всегда не хватало силы воли. Говорят – женщину любят за слабость, а я наоборот хочу быть сильной. Пока правда не получается. Только и проклинаю себя за характер. Помню, со всей нашей дворовой компанией после школы искали приключений-развлечений. Додумались до того, что начали ходить вечерами на автовокзал и, как у нас называлось "обрабатывать приезжих". Кто-нибудь из самых безобидных ребят подходил и "стрелял" у приезжего копеек двадцать. Если тот шел на конфликт, вылетали из-за угла остальные… Иногда вместо ребят посылали девчонку, которая постарше выглядела. Она приводила мужчину куда было нужно, а там его уже ждали. Сначала такие проделки понравились и мне. Но как-то увидела глаза человека как зверя загнанного в ловушку. В них было все – и испуг, и ненависть, и мольба о пощаде… Потом его били. Как это все отвратительно! Хотела остановить, но не смогла. Боялась осуждения, остаться одной. Но в следующий раз постаралась увернуться от этих "затей". Конечно, постепенно это прошло само собой. Но на их месте появились другие… Рада, что закончила школу. Плохо, что в университет не поступила с первого захода, но ничего, постараюсь на следующий год. Зато сейчас работаю в Историческом архиве; оказывается я ничего и не знала о своей будущей профессии.
Анжела замолчала, Сергей задумчиво подхватил разговор, не давая переключиться на другую тему.
– Мы с тобой похожи в этом. Мне тоже всегда не хватало твердости. И спортом занялся только для того, чтобы обрести ее. Но бесполезно, видимо уступчивость – в крови.
– А я все же не теряю надежды. Весной собираюсь заняться прыжками с парашютом. Уже и в ДОСААФ ездила. Может, вместе будем ходить?
– Ты молодец, это здорово! Но я не смогу, нет времени. И к тому же весной я уже буду есть казенный хлеб на "государевой службе".
Ты так об этом говоришь, как будто идешь… А я бы с удовольствием на два года, да подальше от родных мест, побольше побродить по свету. Только тогда, пожалуй, поймешь смысл многих слов… Родина, мать, друг… – Анжела хотела добавить еще слово; Сергей уловил это по интонации и догадался, что не осмелилась произнести девушка. "Но почему она не договорила?" Спросил себя мысленно Варламов и тут же нашел ответ, от которого почувствовал удовлетворение. "Значит, сомневается, будет ли искренним последнее. Значит, нечто похожее есть… Может это я…?!" Его мучал вопрос об Олеге, накарябанном на стене. Сергей хотел спросить, но все же не решился, осуждая себя за родившуюся ревность: "Что я, мальчишка?". Но любопытство взяло верх:
– Извини, а этот Олег, кто он?
– Да так, один подлец из той компании, очень двуличен, хотя и красивый парень. Это старая история.
– Сергей успокоился. Такой ответ его удовлетворял: "Если раньше она сказала – подлец, значит, это действительно так и общего у них ничего не могло быть и нет…" И не давая Анжеле углубиться в воспоминания, атаковал ее вопросом:
–А как тебе мои ребята? – И получив хороший отзыв, довольный начал смешить девушку казусами из их жизни. Поздно вечером Сергей "сдал" Анжелу терпеливо ожидавшим родителям, извинился за беспокойство, приняв всю вину на себя. Теперь он бежал домой и готовил успокоительные речи для мамы.
Вспомнив, что завтра ему ехать на соревнования, он почувствовал к ним апатию, а в себе какую-то все нарастающую тревогу, ему не хотелось ехать, целую неделю жить в другом городе, и не видеть Анжелу. Но посчитав это за слабость, которой объявлена война, отогнал се прочь, резонно уговаривая себя "Зато какая будет встреча".
III
Никогда еще так тяжело не переносил разлуку с кем-либо Сергей. Он даже не подозревал, что может вселиться в него грусть по человеку. Всю неделю с нетерпением ждал дня новой встречи с Анжелой. Варламов испытывал новое, еще ни разу не пережитое чувство. Он не строил планов на будущее, не мечтал, ему просто было необходимо видеть Анжелу, говорить с ней, просто быть рядом.
Самолет, задребезжав, весь затрясся, несмело коснувшись, а затем, уперевшись шасси, как растопыренными лапами, в упругую бетонку взлетно-посадочной полосы. Сергей очарованный уставился в иллюминатор, восхищаясь красотой первого зимнего снега, миллионами красочных искр переливающегося на ярком солнце. Выйдя из салона на трап, он зажмурился от избытка света; а свежий, колючий, морозный воздух заряжал своей бодростью. Сергей сбежал вниз и
