— Это неправда! — воскликнула сказка. — Давайте рассудим: всех вас уносят отсюда, вы служите людям. Вас открывают и гладят, листают, читают, мало того — вас уважают и почитают. Ну а со мною знакомы лишь стены унылые эти… Если бы только могли прочитать меня дети!
— Что ж, я тебе помогу, потерпи лишь немножко, — тихо сказал толстый том, раскрывая обложку. — Спрячься сюда, и не надо смотреть недоверчиво. Увидишь, куда мы с тобою отправимся вечером.
Спряталась сказка меж толстых страниц пожелтевшего тома — что же поделать, коль выйти отсюда нельзя по-другому!
Как говорил толстый том — так все и случилось. Чей-то послышался голос, и дверь отворилась. Возле стола появился солидный, серьезный мужчина, взял толстый том и домой не спеша пошел чинно.
Дома он книгу открыл — и удивился:
— Вы посмотрите, кто между страниц притаился!
Сразу вбежали к отцу в кабинет два веселых мальчишки:
— Папа, да это же сказка! Принес ты для нас эту книжку? Пообещай, что нам сказку читать будешь вечером!
— Ладно, — ответил отец, — делать нечего!
Славно, что был толстый том очень умным и смелым — кто бы придумал иначе такое хорошее дело?
Ах, до чего интересно теперь этой сказке живется на свете. Сказку читают, листают и любят…
Кто?
Ну конечно же — дети!
КАК КУЗНЕЧИК НАУЧИЛСЯ ПРЫГАТЬ
Когда-то давно жил на свете кузнечик, лето любил он, был смел и беспечен, с жуками дружил и на солнце смотрел, песенки пел, но скакать не умел. Медленно ползал, скрывался под травкой — в общем, обычною был он козявкой.
Как-то однажды он встал спозаранку и прогуляться пополз на полянку. Был расчудесный солнечный день. Сел он на лист — рядом с ним его тень. Пополз он по стеблю — тень тоже ползет, спустился на землю — тень не отстает. Туда и обратно, и эдак, и так — спешит, ну а тень от него ни на шаг!
Конечно, друзья, догадались вы сразу — о тени кузнечик не слышал ни разу.
— Наверное, это опасный мой враг! — подумал кузнечик. — Тут что-то не так. Я знаю, недаром он рядом сидит. Теперь мне понятно: за мной он следит. Избавиться я от врага не могу, и все-таки я от него убегу!
— Сейчас, — он сказал, — ты отстанешь, дружок, но должен я сделать огромный прыжок.
Хоть был наш кузнечик и ловок, и смел, но прыгать пока еще он не умел. И все же подпрыгнул он раз и другой, от пня оттолкнулся зеленой ногой. Поменьше прыжок, и побольше прыжок — сначала на кочку, потом на лужок, на ветку, на холмик, на кочку опять — и так научился кузнечик скакать.
Он прыгал весь день, но не мог тем не менее спастись от врага — от таинственной тени. Она не давала бедняжке покоя, он так и не понял, что это такое.
Но прыгать он стал — через пни и овражек, и этим прославился среди букашек.
За ним его враг, как и прежде следит — зато наш кузнечик теперь знаменит!
КАК ОДИН РАК ИЗМЕНИЛ ЖИЗНЬ НА ЗЕМЛЕ
Однажды солнце встало утром рано, взглянуло на моря, леса, поляны, и вдруг увидело, на берег бросив взгляд, что рак зачем-то пятится назад.
Конечно, солнце очень удивилось:
— А я назад ни разу не катилось! Но вдруг и мне покажется приятным катиться в направлении обратном? А может быть, заложен в этом смысл глубокий — сиять весь день и закатиться на востоке?
И вот, не медля больше ни минуты, светило путь свой изменило круто. Оно назад, к востоку покатилось — и сразу жизнь на свете изменилась.
Хоть это кажется весьма невероятным, но время на земле пошло обратно, и ничего не мог понять народ. Все люди стали жить наоборот: помолодели сразу старики, и превратились в малышей ученики. Набухли почки вопреки всем срокам, а реки потекли к своим истокам. И снег, и ливни в тучи возвратились, все поезда обратно покатились. И каждый воротился в день вчерашний — вдруг стало жить на свете страшно!
— Так мы достигнем первобытной эры, — вздыхали люди. — Возвращаемся в пещеры.
И все же тяжелей всего на свете пришлось не взрослым в эти дни, а детям. Представьте, не прошло еще и часа, как оказались все ребята в младших классах:
пятиклассники — в четвертом классе,
четвероклассники — в третьем классе,
третьеклассники — во втором классе,
второклассники — в первом классе…
И громко первоклассники вопят:
— Мы не желаем возвращаться в детский сад!
А все, чему их научили — вот беда! — из головы исчезло без следа.
Но тут увидело великое светило, какие беды в мире натворило, так безрассудно повернув назад. И пожалело солнышко ребят: им радости от этой шутки мало.
На миг остановилось и сказало:
— Жизнь станет грустной для ребят и тяжкой: ведь пятиклассник станет первоклашкой. Ах, нет, не вынесет моя душа, коль школьник превратится в малыша. Мне надоели эти игры и загадки. Пусть жизнь идет по заведенному порядку! Нарушило его я, к сожаленью…
И покатилось солнце в прежнем направленьи, и виновато улыбнулось людям:
— Об этой шутке вспоминать не будем!
И поплыло оно над реками, полями, над лесом, над зелеными холмами, над синим морем, не взглянув, однако, на берег и на глупенького рака.
ПОЧЕМУ У СОРОКОНОЖКИ СОРОК НОГ
Когда-то сороконожка была обычной букашкой, на четырех ногах ходила, любовалась гвоздикой и кашкой.
— Чудесно иметь, — говорила она, — четыре ноги! Хочешь — ходи не спеша, а хочешь — беги. Могу побежать за овраг, могу на поляну. На четырех своих легких ногах я не скоро устану.
Но однажды она своей дочке-букашке сказала:
— Дорогая, сходи-ка на речку, воды у нас мало.
— Я устала, — ответила та, — отдохну я немножко. Ужасно болят все четыре мои драгоценные ножки. Ты же знаешь сама, что четыре ноги — это мало. Вот если бы было их шесть у меня — я бы тебе помогала.
А наутро — о чудо! — у дочки-букашки вдруг стало шесть ножек. Рада мама: теперь-то ей дочка поможет! Но малышка весь день на поляне скакала, резвилась, а потом уползла за овраг и домой лишь под вечер явилась.
Ей мама сказала:
— Нам хвороста нужно для печки. Пойди, принеси — очень много валяется сучьев у речки. Ведь ты обещала мне, дочка, вчера, что поможешь…
— Ну что ты! — захныкала та. — Устали все шесть моих ножек. Оказалось, что шесть замечательных ног — это мало. Вот если бы восемь их было — тогда б я тебе помогала.
Наутро еще две ноги появились у дочки — и стало их восемь.
— Ура! — закричала малышка. — Теперь добегу я до сосен.
Весь день она бегала где-то без всякого дела и еле живая явилась домой, когда уж стемнело.
Дочке мама сказала:
— На стол собери поскорее!
— Я очень устала, — захныкала та, — не хочу, не могу, не умею. Восемь ног — это тоже, выходит, не много, а мало. Вот если бы десять их было — тогда б я тебе помогала.
Как вы поняли, ног становилось все больше — и двадцать, и тридцать — у хитрой букашки, которая так не хотела трудиться. Вот уже тридцать шесть, а потом тридцать восемь и скоро стало ножек у нашей букашки — поверьте мне! — сорок. И конечно, всем ясно и объяснять нам не нужно, сколько раз беззаботная эта козявка была непослушна.
— Ох, напрасно, дочурка, была ты такою упрямой. Вот теперь у тебя сорок ножек, — сказала ей мама. — Если будешь ты бегать по нашей поляне босою, то все сорок тебе перед сном мыть придется росою. А наступят морозы, придется тебе надевать очень долго сапожки…
— Мама, мне ни к чему сорок ног! Мне вполне и четыре хватило бы ножки! Нужно мне лишь четыре ноги, чтобы бегать и прыгать по кочкам. Как мне быть?
— Ты за лень и за хитрость наказана, дочка. Не горюй! Так же весело бегать ты будешь зеленой дорожкой. Называть же тебя теперь будут сороконожкой!
Пришел из школы мальчишка, аккуратно раскрыл свои книжки, осторожно перелистал и готовить уроки стал. Но как только он начал читать — что-то упало к нему на кровать.
— Ну и ну! — удивился мальчишка. — Да ведь это страница из книжки! Раз она сюда прилетела, значит, что-то сказать захотела.
И сказала страница печально:
— Прилетела я не случайно. Сегодня во время занятий меня вырвали из хрестоматии, смяли в комок, свернули, в чей-то портфель запихнули, а потом, подумав немножко, меня выкинули в окошко. Хоть серьезная я страница, но полетела как птица… Я вернуться хочу в объятия моей дорогой хрестоматии. С ней увидеться я спешу. Помоги мне, я так прошу!
И ответил мальчик странице:
— Жить одной тебе не годится. Твою книжку сегодня же днем обязательно мы найдем!
Он ее аккуратно разгладил:
— Кто хозяин твой? Петя? Владя?
Но ни слова страница в ответ: не желает выдать секрет.
И тогда мальчик в школу пошел и страницу к двери приколол, чтобы всем ее было видно, чтоб хозяину стало стыдно, чтоб вернул он страницу на место, в книжку, чтобы стал аккуратным неряха-мальчишка.
