На этом щите располагались два циферблата, тумблер, кнопка и несколько переключателей. Осмотрев все это, доктор повернулся к своему другу.
– Вообразите, – Холмс указал на стол, – вот лежит пациент. Верхняя часть его тела немного приподнята. Под ним фотографическая кассета.
Рентеновский аппарат, первые годы двадцатого века
– Значит, мы не станем просвечивать его тело, а сразу же сделаем фотографию?
– Да, это очень быстро и почти безопасно.
– Но… – Ватсон засомневался. – А вы умеете этим пользоваться?
– О, да, электрик мне все объяснил. Все чрезвычайно просто. Вот это, – Холмс показал на стену, – высоковольтный распределительный щит. Этот тумблер, – тут сыщик с удовольствием пощелкал эбонитовой ручкой, – называется реостат. Большая кнопка посередине – пуск. Вот это гигантское цилиндрическое сооружение и есть основная спираль, которая повышает напряжение – та самая знаменитая спираль Румкорфа, она же преобразователь. А прямо над пациентом высокоразрядная лампа, которая и порождает так называемые Х-лучи. Все.
Ватсон молчал.
– Что же вы, доктор? – спросил знаменитый сыщик. – Не рады?
– Я очень тронут, Холмс! – пробормотал доктор Ватсон. – Очень! Но, право, не стоило так… не стоило так тратиться!
– Пустяки, – махнул рукой Шерлок Холмс. – Лорд N весьма кстати прислал мне чек. Помните то маленькое дело со сбежавшей невестой? Но что это? Ватсон! Я вижу, что вы не рады!
– Да-да, – промямлил Ватсон, – это великое открытие. Настоящий прорыв в науке.
– Нет, вы не рады, – обличил великий сыщик. – Складки на вашем лбу говорят мне, что вы чем-то крайне озабочены, а ваш взгляд выдает смущение. Я сказал бы, что вы готовы провалиться сквозь землю.
– Э… э… нет, Холмс, нет! Я очень тронут. Но…
Шерлок Холмс поднял палец.
– Милый друг мой, – наставительно произнес он. – Вся медицина нашего времени, вся диагностика – все построено на одном только выслушивании и выстукивании. Только так возможно обнаружить увеличение или опухоль печени, почек, селезенки, шумы в сердце, определить хрипы, затемнения или недышащие сегменты в легких. Военному хирургу – врачу более примитивной степени, вот как вы – более всего свойственен метод прощупывания, то есть, пальпации живота с целью определить, что там происходит. Я не хочу говорить вам прямо, но представьте себе, как не помешала бы нашему другу Лестрейду такая специальная машинка, которая сразу бы писала на телеграфной ленте: «Убийца – некий Н. Дж. Хопкинс, проживающий по адресу: Каледония-роуд, Н. В.».
– Ну? – глупо спросил доктор.
– Что «ну», Ватсон? Это механизм для неучей. Он облегчает жизнь. Вы меня понимаете?
– Да, но…
Но тут миссис Хадсон щелкнула эбонитовым выключателем и лондонцы остались без света от Оксфорд-стрит до Гайд-парка, и от Портман-сквер до Сент-Джонс-вуд. Ссловом, по всей территории «Северо-западной электрической компании». Погасли люстры, торшеры и настольные лампы. Ночники, светильники и лампочки в уборных. Умолкли телефоны. Перестал работать телеграф.
– Видите ли, Холмс, – говорил в темноте доктор, – дело в том, что рентгеновский аппарат представляет собой устройство чудовищной мощности. Именно в этом причина его пока еще небольшого распространения. Чтобы вырабатывать нужное количество электричества, нам потребовалась небольшая велосипедная рота. Которую, правда, мог бы заменить паровой локомобиль. Хм.
Паровой локомобиль
– Хм, – тоже сказал знаменитый сыщик, – да. Я потратил на это устройство все наши деньги, так что извините, Ватсон, с локомобилем придется обождать.
Доктор зажег свечу и оглядел устройство еще раз. Да, это был прекрасный аппарат!
– Знаете, Холмс, – сказал доктор, – я иногда думаю, как вы высокомерны. Неужели вам не приходило в голову, что должны быть веские причины, по которым такое необходимое людям устройство, существующее, кстати, уже шесть лет, все еще мало используется?
– Вы хотели сказать: «Какой вы болван, Холмс«!?
– Нет, что вы, нет!
– Не отпирайтесь, дорогой Ватсон, да!
– Оставьте свои инсинуации!
– Я сейчас вас кочергой тресну!
Пока они ругались, внизу постучали в дверь. Миссис Хадсон пошла открывать.
– К вам посетитель! – заявила она.
В ГОСТИНУЮ НА БЕЙКЕР-СТРИТ ВОШЕЛ ВЫСОКИЙ, ХУДОЙ, СОВЕРШЕННО ЛЫСЫЙ, НО ЧРЕЗВЫЧАЙНО УСАТЫЙ ЧЕЛОВЕК.
Он сказал:
– Я знаменитый коллекционер редкостей профессор Штеленбош. Фы должны мне помотш.
– А в чем дело? – спросил его Шерлок Холмс.
– Исчез величайший редкость, – сообщил профессор. – Точный ее ценность не берется определить ни один эксперт. Volens-nolens приходится продавайт по приблизительный стоимость.
– Подождите, профессор, – остановил его доктор Ватсон. – Так эта вещь продается?
– Она есть украден! – воскликнул Штеленбош и зарыдал. – Какой величайш трагедий и драм!
– И мелодрам, – шепнул на ухо доктору Шерлок Холмс.
А вслух сказал так:
– Однако, дорогой профессор, если вы станете плакать вместо того, чтобы описать свою пропажу, мне будет очень трудно вам помочь.
– О! – профессор вытер слезы своими длинными усами. – Найн, найн! Я не могу! Это есть чрезвычайно секретный коммерческий тайн!
– Ну, хотя бы в общих чертах, – предложил, дымя трубкой, знаменитый сыщик.
– В двух, так сказать, словах, – прибавил доктор Ватсон.
– Найн, найн! – запротестовал профессор. – Это нефосможно! Вы ест великий сыщик, вы помочь мне так!
И он повертел руками.
– Так? – переспросил Холмс. – А! Вы хотите сказать, моим дедуктивным методом? Хорошо.
И он стал задавать вопросы:
– Это большая вещь?
– Найн, найн!
– Ее едят? Нет? Тогда ее пьют?
– Ни ф коем случае! – возмутился профессор Штеленбош.
– Это красивая вещь?
– О, йа, отшень!
– Тогда, может быть, ее носят на шее? Нет? На руке?
Профессор подумал.
– При некоторых обстоятельствах… это фосможно.
– На пальцах?
– О, найн!
– Хм-хм, – знаменитый сыщик задумался. – А скажите, профессор, когда вы видели эту вещь в последний раз?
Профессор долго размышлял. Брови его страшно шевелились.
– Я фидел мой пропажа последний раз, – с большой осторожностью начал он, – о-о? Э-э? А! Я ее фидел у себя дома!
– И как давно?
Штеленбош подозрительно оглядел Холмса, потом Ватсона, потом миссис Хадсон. По-видимому, в вопросе таилась какая-то опасность.
– Я есть фидел мой феличайший ценност сегодня за зафтраком!
– Может быть, потом вы отдавали вашу ценность в починку? Ювелиру? Оценщику?
– Найн. Никокта! Она ест и должна быть только мой дом.
– За завтраком, кроме вас, кто-нибудь присутствовал? – спросил Холмс.
– Только мой жена!
Шерлок Холмс откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Прошла минута.
– Дело раскрыто! – объявил знаменитый сыщик. – Профессор, вы меня извините, но придется подвергнуть вас некоторым исследованиям.
И он продемонстрировал профессору клизму.
– Вы хотите сказайт. – профессор вопросительно ткнул себя пальцем в живот. – О, найн!
– Да, голубчик, да, – с улыбкой произнес Холмс.
Он опять прикрыл глаза и проговорил задумчиво:
– Сегодня за завтраком вы ели яичницу из двух яиц с горошком. Небольшой ценный предмет находился у вас в кулаке. Ваша жена, дама очень бережливая и аккуратная, пересчитала горошины и разделила
