в темноте грохнулось и началась возня.
– Я поймал его, Холмс! – пыхтел Ватсон.
– Сэр, я держу его! – с достоинством заявила миссис Хадсон.
– Найн! Найн! Доннерветтер! Фы есть должны меня пустить! – ругался профессор Штеленбош. – Отцепитесь мой подтяжки!
И ТУТ В ДВЕРЬ ПОСТУЧАЛИ.
– Откройте! – послышался голос. – Полиция!
– Найн! – опять закричал профессор. – Найн полиция! Я буду выписывайт ваш чек! Я честный собиратель редкость!
Миссис Хадсон побежала открывать и скоро вернулась. Луч полицейского фонаря продемонстрировал эксцентричного посетителя с ворохом одежды в руках и в спущенных подтяжках, за которые, как лошадь за повод, держал его доктор Ватсон.
Когда ушел профессор Штеленбош, а с ним вместе и констебль Джонсон, явившийся узнать, почему во второй раз нет электричества, и получивший объяснения (вернее, оправдания), великий сыщик и его друг уже сидели у камина.
– Видите, дорогой Ватсон, а вы еще упрекали меня.
– Я не упрекал вас, Холмс.
– Нет, вы меня упрекали! – уперся знаменитый сыщик. – Вы говорили, что я сорю деньгами!
– Я сказал: «Я очень тронут». Но вы в самом деле потратили целое состояние! Весь гонорар этого Штеленбоша уйдет на штраф Северо-западной электрической компании. На что мы будем жить?!
Доктор представил, как обитатели дома 221Б по Бейкер-стрит живут на его скромную пенсию и опечалился.
Но Шерлок Холмс сказал:
– Ох, Ватсон, какой вы все-таки бол… я имел в виду, вам недостает воображения. Это же естественно! Во-первых, как вы могли заметить, профессор – человек нервный. У него так тряслись руки от страха, что он приписал к чеку лишний ноль, чем несколько увеличил наш доход. А во-вторых, пока не было света, ограбили ювелирный магазин на Холлборн и банк на Оксфорд-стрит. А из магазина Фигсли-и-Пиксли вынесли особо ценную ванну и русские часы в малахитовом футляре "Hoziayka Mednoy Gory". Я не знаю, что такое Mednoy Gory, но Hoziayka – это нечто вроде миссис Хадсон. «Миссис Хадсон Mednoy Gory». Удивительные часы, я не раз видел их в витрине. Очень большие и тяжелые.
Сыщик рассмеялся.
– Ерунда какая-то: вынести их мог только человек огромного роста и силы. Тем не менее, часы свистнули. А все жертвы преступлений придут куда?
Голос его сделался таким ласковым, каким говорят обыкновенно с очень маленькими и очень капризными детьми. Доктор Ватсон что-то неразборчиво промычал.
– Правильно, ко мне, – согласился Холмс. – Так что на какое-то время мы с вами обеспечены.
В эту минуту другие часы – старинные часы в гостиной на Бейкер-стрит, 221Б пробили полночь. Первую полночь 1900 года.
Начинался двадцатый век.
Однажды в самый разгар холодной зимы 1900 года знаменитый сыщик Шерлок Холмс со своим другом доктором Ватсоном сидели у камина в гостиной. Точнее, это доктор Ватсон сидел у камина. А Шерлок Холмс пилил на скрипке.
– Знаете, Холмс, – неожиданно произнес доктор, – а ведь я пишу книгу.
– Нашли, чем удивить, – фыркнул сыщик.
Доктор обиделся.
– Но ведь я пишу совсем не о вас, Холмс.
Великий сыщик так и подскочил.
– КАК!
– Не могу же я все время писать о наших с вами похождениях, – доктор Ватсон пожал плечами. – Я все-таки врач. Я хочу написать для потомков. Это будет нечто вроде обзора самых обычных болезней и лекарств нашей эпохи.
Холмс продолжал терзать свою скрипку.
– Двадцатый век, – голос доктора зазвучал торжественно, – начался. Совсем скоро люди станут другими. Жизнь станет другой. И если мы не оставим о себе память, через какие-нибудь жалкие сто лет никто уже не будет знать, какой была медицина в эпоху Шерлока Холмса!
Холмс уронил скрипку.
– Вы так думаете? – спросил он, нагибаясь, чтобы ее поднять.
– Я в этом уверен.
– А мне почему-то кажется, что ни через сто лет, ни через двести, ни вообще в каком-либо будущем ничего существенно не изменится.
– Как вы можете так говорить! – вскричал Ватсон. – В наше время, когда появляется столько всего нового! Когда человек вот-вот одержит победу над болезнями, которые считались неизлечимыми! Когда наука и техника идет семимильными шагами!
– Какими шагами?
– Семимильными!
– Гм, – сказал сыщик.
В гостиной на Бейкер-стрит повисла тишина. Холмс сел в кресло напротив доктора и задумался.
– Первым делом, – не очень решительно произнес доктор Ватсон, – я бы сказал о диспепсии.
– Удивительно, что диспепсией называют любые неприятности с желудком, – проворчал Шерлок Холмс. – Ватсон! Это же непонятно! А что, если у меня…
– Не надо, Холмс, я понял, – остановил его доктор. – Дело в другом. Удивительно, что в наше время неприятности с желудком встречаются буквально на каждом шагу!
Но знаменитый сыщик только махнул рукой.
– Это неудивительно, – сказал он. – Простая дедукция. Вы слышали о «Зеро»?
– Признаться, нет…
Ватсон ужасно смутился. Ведь это он ворчал на Холмса, что тот не хочет знать ничего, кроме того, что ему нужно для работы.
– Это такой охлаждающий шкаф, – сказал Шерлок Холмс. – Американской работы. Я видел его в 1889 году на Всемирной Выставке в Париже. Вообразите себе этакий низкий тяжелый буфет, напоминающий внутри банковский сейф. У него два этажа, а сверху, в крышке, открываются дверцы – этакая небольшая камера для особо портящихся продуктов. Так вот, мой дорогой Ватсон, если бы такое устройство было в каждом доме, люди не мучились бы от диспепсии.
Охлаждающий шкаф, или рефриджератор, «Зеро»
– Почему же этого не происходит? – удивился доктор Ватсон.
– Естественно! – Шерлок Холмс поднял палец. – Это очень сложный аппарат. Во-первых, эфир, при помощи которого производится охлаждение, ядовит. Во-вторых, это дорогая и громоздкая вещь. Нужен компактный электромотор. Нужно сильное, хорошее водонагревающее устройство – разумеется, портативное. Нужен испаритель чрезвычайно высокой теплоемкости. Словом, это очень сложный прибор. На него потребуется много времени. Вот почему ледяной шкаф остается прерогативой флота, железных дорог и крупных фермеров.
– Флота? – удивился Ватсон.
– Разумеется, друг мой! Разумеется флота! Как вам в голову не пришло: порох! Как только появился бездымный порох, сейчас же появились ледяные шкафы. Иначе хранить его на борту было бы просто опасно. Ватсон, вы меня удивляете.
– Это вы меня удивляете, мистер Шерлок Холмс, – доктор произнес имя своего друга раздельно, ироническим тоном. – Мы с вами договорились беседовать о медицине, а вместо этого…
– Умолкаю-умолкаю, – Холмс замахал руками. И даже взял скрипку, чтобы сопровождать рассказ доктора. Но вдруг остановился.
– Миссис Хадсон! – позвал он. – Миссис Хадсон! Принесите-ка мне хороший кусок баранины!
– Следуя вашему методу, диспепсия неизбежна, – заметил доктор Ватсон. – Эта баранина стоит в буфете со вторника – три дня!
– Ерунда, мы ее сейчас съедим, – сыщик легкомысленно рассмеялся. – Но если мы этого не
