пор, пока однажды Дора не уступила уговорам и не согласилась пойти вместе с отцом и мачехой на прогулку в одно из живописных местечек неподалеку от дома.
Стоило немного проехать в коляске, и вы оказывались в долине, один край которой резко поднимался вверх. Ведущая через лес тропинка взбиралась по краю обрыва наверх, и по пути можно было полюбоваться великолепными сельскими видами.
На вершине холма часто устраивали пикники, но на этот раз дело было в октябре, и хотя утро выдалось погожее, без шарфа и перчаток становилось зябко.
Не самая дружная троица пустилась в путь. Обстановку нельзя было назвать оживленной, но, учитывая обстоятельства, она могла считаться достаточно теплой. Отец Доры пребывал в особенно приподнятом настроении.
Когда они подошли к окруженной деревьями тропинке, отец Доры прошел через калитку-вертушку и оглянулся, поджидая жену. К большому смущению Доры, прежде чем отец пропустил ее через калитку, они картинно поцеловались.
Дора не сдержалась и вздохнула чуть громче, чем намеревалась. Отец с мачехой обернулись, чтобы посмотреть на нее, и лица у обоих померкли. И тут Дора услышала в голове голос.
«Довольно, — сказал он. — Пора от нее избавиться».
Дора поразилась тону этого голоса. Не то чтобы она ни разу об этом не думала, но с такой беззастенчивой злобой — никогда.
«Подожди, пока дойдем до вершины, — продолжал голос. — Останется только чуть-чуть ее подтолкнуть. Только и всего».
Дыхание у Доры участилось, сердце забилось быстрее. Отец с мачехой продолжали идти по тропинке, ведущей к подножию холма. Тропинка начала подниматься вверх, и вскоре они затерялись среди дубов и орешника.
«Не отставай, — сказал голос. — Держись рядом».
Подъем местами был крутой, а Доре жали ботинки. Она намеревалась хотя бы выглядеть элегантнее мачехи, но теперь жалела, что выбрала такую непрактичную обувь.
Доре всегда нравилось гулять здесь — это было любимое место ее матери, — но теперь эти воспоминания по большей части лишали прогулку удовольствия. Она скучала по своей бедной матери. Как бы ей хотелось, чтобы здесь была она, а не…
«Убей ее, — подначивал голос. — Она все отравляет. Ты не будешь счастлива, пока не избавишься от нее».
Мимо прошла компания молодых людей. Они были весьма оживлены, один из них подмигнул Доре, и она, смутившись, споткнулась. В тишине леса их голоса звучали очень громко, но через мгновение они ушли, и вскоре снова воцарилась тишина.
Тропинка стала круче. Лес начал редеть, а в пространстве между деревьями теснились покрытые мхом валуны. Шагать теперь приходилось в основном по камням, отполированным бесчисленным количеством ног.
«Осталось недолго, — сказал голос. — Скоро все будет кончено».
На мгновение мачеха остановилась поправить шляпу, и Дора, догнав ее, встала рядом. Мачеха обернулась и улыбнулась ей, и Дора надеялась, что ее ответная улыбка не выдала ее истинных чувств, потому как никогда еще она не чувствовала такой ненависти, какую испытывала сейчас к этой женщине.
«Только посмотри на нее, — сказал голос. — Что за самодовольная ухмылка! С этим надо покончить. Покончить!»
Дора взглянула на отца, и он тоже улыбнулся ей, очевидно, довольный, что они с мачехой стоят рядом. Вспомнив о голосе у себя в голове, она покраснела. Если бы отец услышал эти слова, что бы он тогда подумал?
«Момент подходящий, — сказал голос. — Если все сделать как следует, он подумает, что произошел несчастный случай. Но действовать нужно быстро. Чуть подтолкнуть — и конец».
Мачеха снова ей улыбнулась, но Дора не выдержала ее взгляда. Она обернулась на лес, а когда снова взглянула на мачеху, та уже стояла на каменистом выступе, осматривая долину. Отец ушел чуть вперед. Они уже приближались к вершине. Скоро они выйдут из-под покрова леса.
С севера подул легкий бриз, принеся с собой крупинки снега. Они осели на руках и лице Доры, и та вздрогнула всем телом.
«Сейчас! — скомандовал голос. — Пока он отвернулся и никого больше нет. Давай!»
Дора подошла к краю обрыва и встала рядом с мачехой.
«Давай!»
Этот миг настал. Дора словно стояла подле самой себя и наблюдала со стороны. Затем она решительно шагнула назад и увидела, как мачеха со злобой бросается к тому месту, которое Дора только что освободила.
Выражение свирепой решимости на лице мачехи сменилось ужасом, когда перед собой она схватила только пустой воздух, слишком поздно осознав, что теперь ничто и никто не удержит ее от стремительного падения в пропасть.
Отец повернулся на крик жены как раз вовремя, чтобы увидеть, как она сорвалась с края обрыва и исчезла, упав в долину. С тошнотворным глухим звуком она ударилась о камни, и Дора наблюдала, как, отскочив от них, словно кукла, мачеха упала на ветки растущего внизу дерева. Там ее и нашли: шея вывернута под невообразимым углом, снежинки оседают на бледно-голубых глазах.
В тот день Дора открыла в себе дар. Иногда в своей голове она слышала чужие мысли, будто свои собственные.
Однако это было только начало. Ей предстояло узнать, что иногда ей, как во сне, открываются картины далеких событий или даже само будущее.
Так что Дора неприятно поразилась, но не удивилась тому, что спустя год отец нашел очередную жену. К счастью, новая мачеха понравилась ей куда больше. Она оказалась спокойной и доброй, не пыталась полностью завладеть отцом и, насколько могла судить Дора, не имела совершенно никаких кровожадных мыслей.
* * *
Мачеха кончила рассказ и взглянула на меня: ее глаза блестели, сообщив мне ответ на вопрос, который я собирался задать.
— Эта история о вас, не так ли? Дора — это вы.
— Это мое второе имя, так и есть, — улыбнулась она. — Но, пожалуй, лучше будем считать мой рассказ всего лишь вымыслом. В конце концов, он слишком фантастический, чтобы быть правдой, верно?
Некоторое время назад я бы согласился и посчитал эту историю всего лишь плодом прихотливого воображения моей мачехи. Но с тех пор я стал мудрее.
Мачеха встала и медленно подошла к одному из больших окон. Оно выходило на террасу, и из него открывался вид на кустарники и дальше — на отлогую лужайку и живую изгородь по бокам от тропинки, которая тянулась между деревней и церковью.
Она, кажется, так погрузилась в свои мысли, что я поднялся со стула и уже хотел уйти, как она вдруг заговорила.
— Вот опять он идет, — сказала она.
— Прошу прощения?
Она не ответила, и я тоже подошел к окну и встал рядом с ней. По тропинке шел мальчик примерно моих лет.
— Его зовут Эдгар, — сказала мачеха. — Я знакома с его матерью — кошмарная женщина. Он идет в Питиз-энд.
