винить себя за то, что мой одноклассник устроил на моей же вечеринке в моем же доме с моей же сестрой. Я никогда не смогу себе этого простить, хоть Кейти и говорит, что моей вины в этом не было, это не так.
— Ты же изначально знала, что я хочу уберечь тебя от него. Что именно сейчас тебя так расстроило?
— Не могу поверить. — Снова мотает головой она, смотря себе под ноги.
— Мышонок, я знаю, что мне не изменить произошедшего с Кейт, но..
— Причем здесь Кейт? — непонимающе смотрит на меня она.
Теперь я вообще ничего не понимаю. Лив облизывает губы и протягивает мне папку, что держит в руках. Это оказывается не папка, а конверт, из которого я достаю копию школьной газеты. Шумно выдыхаю и поднимаю свои глаза на Оливию.
— А я все думала, почему мне так повезло. Чем я заслужила тебя, такого идеального, будто сошедшего со страниц любовных романов. Но все встало на свои места.
Сжимаю руки в кулаки и пристально смотрю на нее.
— Ты правда думаешь, что я это сделал?
— Я не знаю, Остин.
— Ты считаешь так, правда? — грустно усмехаюсь.
— А что мне остается делать?
— Действительно. Если ты все для себя решила, то зачем ты здесь?
Она молчит.
— Уходи, Лив.
И Лив уходит. Просто проходит мимо меня. А я даже не пытаюсь ее остановить.
В груди все тяжелеет. Словно я проглотил тонну железа, и теперь оно тянет меня на дно. Ноги подкашиваются от той боли, что я чувствую сейчас.
Она даже не спросила мою версию событий, точно также как не спросил Харрисон и мой отец, когда мне пришлось уйти из «Манчестерских дьяволов», чтобы не портить репутацию своим проступком. Лив просто поверила в то, что там написано, хотя прекрасно знает меня. Знает, что я никогда бы не сделал подобного.
Зарываюсь рукой в волосы и облокачиваюсь на машину. Свежего весеннего воздуха не хватает, чтобы вдохнуть полной грудью. Сердце стучит так медленно и так больно, что хочется, чтобы оно просто остановилось.
Так вот, значит, каково это, когда оно разбито.
Остин.
На вечеринке у Миллзов как всегда полно студентов. Все они подходят ко мне, чтобы поздравить с забитым мячом, но я лишь сухо киваю. В моих руках — стакан с какой-то бурдой. Впервые, наверное, за все три года обучения в университете. Но я по-прежнему тупо смотрю на него, так и не решаясь сделать глоток. Какой в этом смысл?
Сейчас алкоголь заглушит мою боль, а завтра я снова буду чувствовать ее. Да еще и в придачу к разбитому сердцу будет раскалываться моя голова. Если я не собираюсь на постоянке становиться алкоголиком и каждый день запивать боль, то смысла в этом стаканчике сейчас нет никакого. Ставлю его на журнальный стол и выхожу на улицу, в зону барбекю.
Здесь никого нет, все прячутся от дождя в доме. Подставляю голову к темному небу и закрываю глаза. Тяжелые капли полностью покрывают мое лицо, стекая вниз, пока я пытаюсь вдохнуть полной грудью. Но ничего не выходит. Из моих легких словно пропал кислород. И я вот-вот задохнусь.
— Хочешь поговорить? — слышу голос Джейка рядом и, открыв глаза, поворачиваюсь на звук.
И что я ему скажу?
Знаешь, Джейки, моя девушка решила, что я спас ее от Миллза, пытаясь искупить грешок за содеянное три года назад в школе. Она не разорвала эту школьную газету к чертовой матери и не послала того, кто ей ее вручил, а обвинила меня, потому что думает, что я гребаный насильник.
Звучит омерзительно.
— Не о чем говорить.
Джейк пристально на меня смотрит, а затем встает рядом и смотрит прямо перед собой.
— Когда я узнал, что Элизабет мне изменила, то думал, что не переживу. Так сильно у меня болело сердце. Будто его вытащили, навтыкали в него кучу иголок в стиле кукол-вуду, и запихали обратно, — неожиданно признается Джейк. Не думал, что он решит заговорить об этом. Обычно он улыбается, делая вид, что ему на все плевать, и у него все, как он говорит, «на мази». — Я стал винить в произошедшем себя. Стал прокручивать в голове наши последние месяцы и понял, что мы отдалились друг от друга. Я перестал делать ей сюрпризы или говорить комплименты, но… но ведь она могла бы поговорить со мной, да? Сказать, что ей не хватает моего внимания. Зачем сразу бежать в койку к другому? Ну, это метафорически, конечно, — фыркает он. — Ведь она была с ним в моей койке. Я, кстати, ее сжег, когда переезжал из квартиры в дом. Горело так, что соседи вызвали пожарных.
Друг усмехается, и я присоединяюсь к нему. Хотя сейчас нам обоим не до смеха.
— Мне жаль, Джейк. Я не понимаю, почему она так с тобой поступила.
— Я тоже не понимаю, Ос. Но нас уже не спасти, а вас еще можно.
Молча стою и смотрю в темноту. С момента игры прошло уже два часа, и на улице успело стемнеть. Зона барбекю подсвечена лишь светом установленных на лужайке маленьких фонариков, которые тускло освещают лишь этот самый газон, по которому распрыскивают воду разбрызгиватели.
— Братан, просто поговори с ней, — нарушает молчание Эванс.
— Джейк она поверила. Поверила в то, что я это сделал.
— Сделал что?
— Элисон.
Друг удивленно вскидывает брови.
— И как Лив об этом узнала, если эту историю знали только мы, служба безопасности, Элисон и..
— Маргарет, — заканчиваю за него предложение.
На часах уже девять вечера, но мне плевать. Выжимаю педаль газа в пол и мчусь к дому своей бывшей. Дождь усилился, и сейчас по лобовому стеклу «Ягуара» стучат сильные капли, быстро сменяя собой другие. Я еду по ярко-освещенной желтым светом фонарей улице, пока воспоминания накрывают меня с головой.
Элисон Фитцжеральд была моей школьной подружкой, с которой мы встречались в выпускном классе. Милая девочка, к которой я не испытывал никаких сильных чувств. Она мне нравилась, и мы отлично проводили время. И я ну никак не мог предположить, что наше расставание превратится в такую драму.
Дело было на вечеринке перед выпускным, которая проходила у меня дома. После случая с Кейти я не устраивал вечеринок, чтобы мои пьяные одноклассники держались от Кити-кэт подальше. Но я тогда только подписал контракт с клубом и сыграл в паре товарищеских матчей за него, так что вся школа ломанулась провожать меня в светлое будущее.
Со мной на вечеринке, конечно же,
