в которой почти каждый делает что хочет
Посреди мрачного Средневековья, в среду, да к тому же в середине дня, к замку короля Килиана Последнего, который вообще-то уже не звался последним, потому что у него была замечательная престолонаследница принцесса Филиппа Аннегунде Роза, прогромыхал кукольный вагончик, влекомый тремя ослами. Светило солнце, лёгкий ветерок пошевеливал кроны деревьев, и птицы пели свои песни. Потому что не всё было так уж мрачно в «мрачное Средневековье» уже хотя бы потому, что было очень много птиц. Это особенно радовало маленького пёстрого попугая на жестяной трубе вагончика – ведь Сократ, в конце концов, тоже был птицей, хотя, быть может, и своеобразной.
Кукольный вагончик, на котором Сократ впервые после долгого времени ехал к королевскому замку, выглядел, впрочем, почти так же, как в ту грозовую ночь среды, в которую Малыш ускользнул, чтобы стать оруженосцем рыцаря-разбойника Родриго Грубиана. На упряжи ослов позвякивали те же колокольчики, на стенках вагончика были нарисованы те же фигурки, да и жестяная труба оставалась на месте, иначе на чём бы мог сидеть Сократ.
Но гераней под окошками уже не было, вместо них в ящиках росли кактусы, среди них особенно нежно цвела Туснельда. И над окнами по-прежнему красовалась надпись большими витиеватыми буквами, только буквы теперь были не те, что раньше.
КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР РОДРИГО ГРУБИАНА —
вот что было там написано, потому что Родриго Грубиан повесил на гвоздь свои доспехи, а сам подался в кукольники. Он променял крепость своих предков Гробург на кукольный театр папы Дика и с тех пор странствовал с Сократом по стране, к большому удовольствию начитанного попугая. Потому что кукольные представления Родриго Грубиана были намного лучше представлений папы Дика – не скучные и не предсказуемые, а, наоборот, волнующие и необычные. Причина этого заключалась иногда в скелетах из гипса, которые теперь вместе с марионетками свисали с потолка вагончика. Сократу потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к их соседству, но теперь они его больше не пугали наряду с драконом, чародеем, рыцарями, принцессой, королём и ярким шутом гороховым.
Был даже один спектакль, в котором участвовали они все. Назывался он «Малыш, мой оруженосец», и сочинил его сам Родриго Грубиан. Ночами, при свете свечи, с пером в руке и со старинной книгой историй под рукой он был самым счастливым человеком – гораздо счастливее, чем был когда-то в крепости Гробург.
Папа и мама Дик – в этом Сократ не сомневался – тоже были в крепости Гробург гораздо счастливее, чем раньше в кукольном вагончике. Графы Нитяники, как иногда называл родителей Малыш, наконец-то обрели родной дом, в котором столетиями ничего не менялось.
Они взяли на себя заботы о картофельном поле и овощных грядках Родриго Грубиана, поливали свои герани под окошками Южной башни, а кресты и надгробные камни убрали с узкой скалистой тропы Лихогорья. Рыцарь Богумил Грозайц, банда берсерков или четырнадцатиглавый дракон теперь появлялись только в кукольных спектаклях Родриго Грубиана.
Гипсовой мастерской в конце концов тоже не стало. Папа Дик превратил её в обычную столярную мастерскую и первым делом вставил недостающую доску в подъёмный мост, хотя этот мост не так уж часто использовался. Мама и папа Дик предпочитали сидеть дома, уютно обустроившись. И любили поговорить о своей прошлой жизни кукольников, но уже не могли себе представить, как можно было так долго делать то, чего им совершенно не хотелось.
Но ведь и делать то, что хочется, тоже не просто. Порой требуется долгое время, чтобы это узнать. А иногда требуется ещё и везение. «Как бы, например, – размышлял Сократ на своей жестяной трубе, – мог Родриго Грубиан узнать, что родился кукольником, не очутись в один прекрасный день у ворот Гробурга вагончик папы Дика?»
Эту мысль Сократ обдумывал часто, потому что она ему нравилась. Кроме того, она утешала его всякий раз, когда вспоминал, насколько был беспомощен в желании предвидеть историю Малыша.
Но разве не был весь мир одной большой историей, в которой находится роль даже для маленького попугая? Что-то в этом роде говорил тогда Падрубель, сведущий в драконах, а также в историях медик, с которым Сократ с тех пор состоял в переписке, хотя Падрубель своей мягкой рукой врача писал куда более красивые письма, чем Сократ своими жёсткими когтями.
Сократ хранил все письма Падрубеля, а одно из них он даже прочитал однажды вечером вслух Родриго Грубиану. В том письме Падрубель сообщал, что Рабануса Рохуса якобы видели на Северном полюсе. Если так, то чародею удалось спастись от гнева дракона Вака. С тех пор он скрывается на Крайнем Севере, в башне изо льда, и дурачит ледяных великанов, в то время как мстительный Вак летает по всему миру, разыскивая Рабануса Рохуса.
Правдива ли эта история, Падрубель не знал, король же Килиан, впервые услышав её, смеялся во всё горло, что, кстати, теперь с ним случается часто, так что лейб-слуге уже не приходится переводить этот смех. Теперь лейб-слуга, по словам Падрубеля, переводит лишь его шепелявые жалобы, которые слышатся всё реже, хотя Килиан по-прежнему много времени проводит в своих подушках, в горячей ванне и поглощает много сладостей, а правит по возможности меньше. Конечно, он и теперь повелевает перенести его в театральный зал, когда там даёт представление Родриго Грубиан. И не будет ли Малыш возражать против спектакля «Малыш, мой оруженосец»?
Ну, об этом Родриго Грубиан мог теперь спросить у Малыша и сам, потому что кукольный вагончик уже почти подъехал к замку.
Колёса уже скрипели по гравию
