Глава V
Лишь к вечеру остановился пароход у пристани, и так как солнце уже садилось, то мы прямо отправились скорым шагом на условленное место, близ группы сикомор, чтобы объяснить Джеку, что мы не успели еще побывать дома и что если он подождет нас под сикоморами, то мы через некоторое время придем к нему опять и сообщим все необходимые для него сведения. Уже начинало темнеть, когда мы повернули мимо леса и, задыхаясь от быстрого бега, направились к сикоморам, до которых оставалось еще ярдов тридцать; в эту самую минуту мы увидели, как двое людей кинулись в чащу сикомор, и оттуда послышались душераздирающие крики о помощи. «Бедный Джек, вероятно, убит», – сказали мы. Нас охватил такой ужас, что мы, не помня себя, кинулись бежать на табачное поле и спрятались там, дрожа как в лихорадке. Едва мы успели спрятаться, как мимо нас пробежали еще двое людей и скрылись под сикоморами, а через секунду оттуда выскочили все четверо и побежали по дороге – двое убийц впереди, а за ними вдогонку двое преследователей.
Мы продолжали лежать на земле, еле дыша от страха, и прислушивались, не раздастся ли еще крик, но ничего не слышали, кроме биения наших сердец. Мы думали о том, кто лежит теперь, неподвижный и страшный, там под сикоморами, и холод пробегал у меня по спине. Между тем луна поднялась с небосклона за группой темных деревьев, огромная, круглая, яркая, и стала смотреть на нас сквозь ветви, точно человеческое лицо, выглядывающее из-за решетки тюрьмы; а на земле, облитой лунным блеском, сгустились черные тени, и все было так ужасно спокойно, так тихо, так похоже на мрачное кладбище, что страх невольно проникал в сердце. Вдруг Том прошептал:
– Смотри! Что это такое?
– Не пугай меня, Том! – сказал я ему. – Ну, разве можно так внезапно пугать человека? Я и без того почти готов умереть от страха.
– Смотри, говорю тебе! Что-то выходит из-под сикомор.
– Ох, замолчи, Том!
– Оно ужасно высокое!
– О, боже, боже!..
– Тише! Оно идет сюда.
Он был так возбужден, что у него перехватило дыхание и он не мог говорить. Мне оставалось только посмотреть. Это было неизбежно. И вот мы оба, стоя на коленях и затаив дыхание, стали смотреть через плетень. Оно приближалось, двигаясь по дороге, под тенью деревьев, так что нельзя было ясно разглядеть его. Наконец, уже совсем приблизившись к нам, оно вдруг выступило на яркий лунный свет, и мы чуть не умерли от страха – это было привидение Джека Дунлапа. Мы оба сказали это себе тотчас же. Несколько минут мы не смели пошевелиться; привидение медленно прошло мимо нас и скрылось. Мы немного опомнились и стали перешептываться. Том сказал:
– Они по большей части бывают неясные, дымные, точно сделанные из тумана, а это было не такое.
– Да, – подтвердил я, – совсем не туманное. Я очень ясно разглядел и синие очки, и бакенбарды.
– И цвет его одежды – клетчатые брюки, зеленые с черным…
– Жилет из шерстяного бархата, огненно-красный с желтым…
– Кожаные штрипки, и одна из них висит незастегнутая…
– И эта шляпа…
– Действительно, странная шляпа для привидения!
Дело в том, что шляпы такого фасона тогда только что входили в моду – черные, с узкими полями и очень высокой тульей, суженной и закругленной к верхушке – точь-в-точь сахарная голова.
– А ты не заметил, Гек, волосы у него остались такие же, как прежде?
– Не заметил. Что-то ничего не помню насчет волос.
– Я тоже; но у него была сумка, это уж я хорошо заметил.
– Да, и я тоже видел сумку. А как ты думаешь, Том, бывают сумки-привидения?
– Вот вопрос! Ну, Гек Финн, на твоем месте я не был бы так невежествен. Разве ты не знаешь, что все вещи, составляющие собственность привидения, тоже принимают призрачную форму. У привидений бывают всякие вещи и платье, точно так же, как и у живых людей. Ведь ты видел, что на нем было платье, значит, оно тоже сделалось призрачным. Почему не могло случиться того же и с сумкой?
Эти замечания были основательны. Против них ничего нельзя было возразить. В это время на дороге показался Билль Уитерс и его брат Джо. Они разговаривали, и мы слышали, как Джо сказал:
– Как ты думаешь, что он такое тащил?
– Не знаю; только, верно, что-нибудь очень тяжелое.
– Да, видно, что тяжелое. Я думаю, что это негр украл мешок хлеба у старого пастора Сайльса.
– Я то же самое подумал и сделал вид, что не замечаю.
Они оба засмеялись и прошли мимо, так что мы уже не могли слышать их разговора. Но их слова ясно доказывали, насколько старый дядя Сайльс был теперь не популярен. Если бы негр украл хлеб у кого-нибудь другого, они не оставили бы этого безнаказанным.
Мы опять услышали говор приближающихся голосов, который становился все громче и громче и по временам прерывался смехом. Это были Лем Биб и Джим Лен. Джим Лен спрашивал у Лема Биба:
– Кто? Юпитер Дунлап?
– Да.
– Не знаю. Может быть, и так. Я видел, как он копал землю вместе с пастором, час тому назад, перед солнечным закатом. Он сказал, что сегодня никуда не пойдет и что мы можем взять его собаку, если нам нужно.
– Слишком утомился, я думаю.
– Еще бы не утомиться от такой работы!
Они захохотали и пошли дальше. Том сказал, что нам лучше всего идти следом за ними, потому что они направляются в ту же сторону, да и не особенно приятно идти одним, когда вы рискуете встретить привидение. Так мы и сделали и благополучно добрались до дома.
Это было вечером второго сентября, в субботу. Я никогда не забуду этого вечера. Вы скоро узнаете почему.
Мы шли все время за Джимом и Лемом, пока не достигли плетня, где стояла хижина старого негра Джима. Собаки кинулись к нам с радостным лаем и окружили нас; в доме светился огонь; нам нечего было теперь бояться. Оставалось войти во двор, но Том сказал:
– Стой! Посидим здесь минутку.
– В чем дело? – спросил я.
– А вот сейчас узнаем! – отвечал он. – Ты, конечно, думаешь, Гек, что мы первые расскажем сейчас дяде и тетке о том, кто лежит там убитый под сикоморами, и какие злодеи убили его, и как они стащили с убитого бриллианты, одним словом, расскажем все, чтобы нам досталась слава, как людям, которые прежде всех узнали об этом деле и могут рассказать о нем гораздо полнее, чем кто бы то ни был?
– Ну, конечно. И, разумеется, ты, Том, взялся бы рассказывать, потому что никто лучше тебя не сумеет сделать этого.
– Хорошо, Гек, – отвечал Том с невозмутимым спокойствием, – а что ты скажешь, если я объявлю тебе, что вовсе не намерен ничего рассказывать?
Я был поражен, услышав это, и отвечал:
– Скажу, что ты шутишь. Ты не можешь говорить этого серьезно, Том Сойер.
– Вот увидишь. Так было ли привидение с босыми ногами или в сапогах?
– В сапогах! Но что же из этого следует?
– Погоди, ты скоро увидишь, что из этого следует. Так оно было в сапогах?
– Да. Я видел это совершенно ясно.
– Клянешься?
– Да, клянусь.
– И я клянусь. Знаешь ли ты, что это доказывает?
– Нет. Что может это доказывать?
– Это доказывает, что убийцы не взяли бриллиантов!
– Черт возьми! Почему ты так думаешь?
– Я не только думаю, но знаю это. Разве мы не видели на привидении синих очков, клетчатых брюк, бакенбард и даже сумку у него в руках? И если на нем были его сапоги, это доказывает, что они не были сняты с него убийцами, или я не знаю после этого, что такое называется доказательствами.
Только подумайте, что за голова была у этого мальчика! Ведь у меня тоже были и глаза, и соображение, но мне никогда не приходили в голову подобные мысли. У Тома Сойера была особенная натура. Когда Том взглянет на какую-нибудь вещь, она точно живая начинает ему рассказывать обо всем, как по-писаному. Я никогда не встречал такой головы, как у этого мальчика.
– Том Сойер, – сказал я ему, – много раз уже говорил я тебе и опять повторю те же слова… Господь всемогущий создал нас всех. Его святая воля была – сделать одних слепыми, а другим дать такие глаза, что они видят все с первого взгляда. Но довольно об этом. Я вижу теперь ясно, что убийцы не взяли бриллиантов. Почему они их не взяли, как ты думаешь?
– Потому что они не успели снять сапог: за ними погнались двое людей, которые услышали крики и прибежали на помощь.
– Ну, конечно, так. Теперь я понимаю. Но, слушай, Том, почему же нам не рассказать об этом?
– Ах, бестолковый Гек Финн, неужели ты не понимаешь? Слушай, я расскажу тебе вперед, как будет идти все это. Утром начнется следствие. Те два свидетеля покажут, что, услышав крики, они бросились на помощь, но не успели спасти убитого. Судьи будут судить и обсуждать дело и наконец произнесут вердикт, что убитому нанесена смертельная рана каким-либо тупым или режущим орудием, а чьей рукой она нанесена – это неизвестно. После этого убитого схоронят, а его вещи продадут с аукциона, чтобы покрыть издержки на похороны, и вот тут-то представится для нас удобный случай.
