до крови. Это считается самым приятным или нет?
– Думаю, считается, – серьезно начал рассуждать Ларри, – если бы не порезы на руках, ты бы и впредь продолжала рвать ту траву. То есть, она приятная. Неприятны лишь последствия.
– Согласна, – с такой же серьезностью ответила девочка.
Туоми вдруг тихо хихикнула.
– Ты чего? – удивился Ларри.
– А я представила, что босиком хожу по траве. Она сначала щекотная, а потом сразу-сразу становится очень приятной, – Туоми зажмурилась от накатившей щекотки, вспомнила приятность травы и натянула до глаз одеяло. Жаркое дыхание под одеялом создает эффект жаркого дня в чистом поле. Тени акации создали образ леса, который это поле огораживает.
– Босиком по росе тоже классно, надо только привыкнуть, – с этими словами оба поджали под себя ноги, борясь с прохладой и сыростью, потом тихо, чтобы вновь не привлечь внимания родителей, захихикали.
– А когда стоишь на берегу Доркатты, особенно где-то на возвышенности, – воодушевился Ларри, – расставляешь руки самолетиком, немного дует в лицо ветер, а иногда не дует совсем. Когда он не дует – стараешься заглатывать больше воздуха, чтобы надышаться всей свежестью на Земле, дожидаясь очередного дуновения. Когда ветер к тебе возвращается, чувствуешь ТАКУЮ свободу, от которой хочется кричать на весь мир! И ты, не смотря ни на что, кричишь, – в этот момент Ларри осознает, что Туоми уже спит, и, еле слышным голосом, заканчивает: – Это очень приятное чувство, сестра.
«До Нового Года еще пять часов. Это так много! Целых пять! Они тянутся и тянутся. Хорошо, что у меня еще куча дел», – так рассуждает Туоми.
Мамина суета на кухне, запах ели, перебиваемый запахом мандариновых корок, что Туоми оставила в каждой комнате для праздничного настроения, взрывает, буквально, ее сознание. Девочка знает лучше остальных, как должен выглядеть дом на праздник, ведь никто с ней никогда не спорил во время развешивания гирлянд и «дождика» по квартире, поэтому она уверена, что лучшего украшателя, чем она, попросту не существует. Звезду на новогоднюю елку, что стоит около окна на специальной подставке, вешает тоже Туоми. Она начала вешать звезды сразу же, как получилось дотянуться до самой макушки, не роняя их на полпути. Дотягивалась, конечно же, с помощью папы, восседая на его плечах.
И вот, красная, блестящая звезда смотрит на прибегающую в очередной раз девочку, а девочка смотрит на звезду. Ларри поначалу ревновал сестру к папе, ведь раньше только он не боялся дотянуться до макушки красавицы-елки. Однако он убедил себя, что мальчики не зацикливаются на таких мелочах. Правда, некоторые игрушками, не менее важные на его взгляд, развешивал только он сам.
***
Папа сидит в своей комнате за письменным столом и рассматривает через лупу новые марки. «Фи-ла-те-лист» – попробовала выговорить «про себя» папино хобби Туоми. Так же, девочка решила, что это не то, чем следует заниматься в канун Нового Года. Она не может огласить список дел, какие не относятся к новогодним, но рассматривание марок уж точно таковым не является. Мистер Римкус поймал настроение дочери, и поспешно оторвал взгляд от увеличительного стекла. Однако, оставшись с прищуром на лице, будто разглядывает Туоми как марку, кинул:
– Смотри, новогодняя! – покосился на марку, потом опять на девочку, и добавил: – Всего на два года старше тебя.
Туоми пока еще не умеет отвечать на папины шутки, поэтому просто пошла в гостиную комнату, где Ларри вьется змеем вокруг полунакрытого праздничного стола. Увидев сестру, мальчик быстро схватил что попало под руку, и это оказалась олива с вынутой косточкой. Впопыхах засунул ее в рот, поморщился, ведь он их терпеть не может, и, не прожевав, геройски проглотил.
Девочка улыбнулась, и решила услышать от брата одобрение за безупречное оформление праздничного дома:
– Классно пахнет, скажи!
– Весь дом пропах мандаринами, – выразил братскую похвалу Ларри.
– Много ты понимаешь, – обрадовалась Туоми оценке брата.
Она вытащила из кармана мандарин, ловким движением рук быстро его очистила, положила себе в рот, а корку выдавила в сторону брата и вышла из комнаты, что-то бормоча с набитым ртом.
Настало время мамы. В процессе готовки еды, миссис Римкус передвигается по кухне очень быстро, что заставляет Туоми передвигаться еще быстрее, чтобы вовремя успеть на опережение ее внимания. Дочь не сильно волнует, как мама справляется, ведь никогда еще не было такого, чтобы что-то вовремя было не подано к столу. Крошка там, кусочек сям, удар мамы по рукам и выдача эксклюзивного пирога для пробы. Да! Вот он – момент, когда ты первый пробуешь на вкус сладенькое. Ты – тот, кто будет сидеть с умным лицом, и раньше остальных понимать, как же сейчас будет вкусно! Поспешив похвастаться перед братом уловом, сестра направилась в гостиную комнату, по дороге остановилась и обратила внимание на подарочные ленты, которые бы отлично смотрелись на елке под звездой. Взяв ленту и табурет, Туоми Римкус потащила все это дело в комнату. Подойдя к ели, девочка начала прикидывать расположение будущих украшений. Решив, что с высоты думается лучше, встала на табурет, и, ахнув, выронила ленты на пол. Девочка увидела в окне, как ее отец передает ее же велосипед соседу – пожилому мужчине, Мистеру Лесли. Дом Мистера Лесли как раз находился напротив дома Миссис Кейт Дорт. Но проблема на данный момент была не в том, почему два пожилых одиноких человека не живут вместе, а в том, почему велосипед, который к лету Туоми заказала у Деда Мороза, находится на улице? Почему папа дарит его Мистеру Лесли? Дарит, или Мистер Лесли и есть Дед Мороз? Это он каждый год, когда папа выходит подышать свежим воздухом, встречает ее отца, и, под видом Деда Мороза, дарит Туоми подарки?
Слезы потекли ручьем, надо срочно спрятаться, причем спрятаться так, чтобы никто, ни даже волшебные существа, не смогли Туоми найти. Опрокинулся табурет, и быстрые шаги, сопровождаемые шмыганьем носа, направились в сторону кладовой. Мама показалась из кухни, Ларри кивнул, дав понять, что разберется сам. Из кладовой уже доносится рев. Ларри подошел к двери, что нарочно приоткрытой оставила его сестра, сел на пол рядом со щелью, куда из коридора пробивается лучик лампового света, громко кашлянул, привлекая внимание сестры, и начал беседу с самим собой. Туоми брата не перебивала, иногда лишь шмыгала носом, который специально не хочет утирать, хоть в кладовой и есть обо что.
– Помню, на День Рождения, – Ларри облокотился спиной к стене, повернул голову в сторону двери кладовой, согнул ноги в коленях, положил руки на ноги и продолжил, – два года
