начальницей миссис Скоггин и нашим заведующим, мистером Броком. Здесь мы никому не мешаем. Ведь три привидения (даже с котом) занимают очень мало места.
Миссис Скоггин говорит, что музею наше присутствие пошло на пользу, ведь мы умеем о нем заботиться. Я протираю посуду и слежу, чтобы она аккуратно стояла в деревянной сушилке над раковиной. Я мою окна и по ночам выбиваю в саду ковры, чтобы никто не увидел (увы, я так и не научилась исчезать). Еще я проветриваю погреб, чтобы яблоки и картошка в нем не гнили. И готовлю: яблочное пюре, картофельную запеканку, пироги с яблоками, печеный картофель, яблочные кексы, картофельные лепешки, а когда не хватает вдохновения – опять яблочное пюре (даже привидениям иногда надо есть).
Мистер Брок тоже работает – подметает полы. Он почти прозрачный, но все же научился держать в руках метлу. Кот охраняет нас от мышей. А миссис Скоггин, если верить ей самой, заботится о нашем душевном комфорте. Это значит, что она заставляет мистера Брока побольше читать (она же библиотекарь), гладит кота (потому что им обоим это нравится) и на правах начальницы ходит за мной по пятам, то и дело выдавая Замечания и Напоминания.
По вечерам, когда я уже все приготовлю и вымою, мы отдыхаем. Приятно чувствовать, что все идет как надо.
Только не для меня, как любит повторять миссис Скоггин.
* * *
Вообще-то, наш дом не совсем музей. Давным-давно в нем жило семейство Мартин – основатели Мартинвилла. Здесь все осталось точно так же, как было сто пятьдесят лет назад. Электричества нет, только камин и свечи. В единственном туалете для смыва нужно дергать веревочку. Детей это всегда смешит (по вторникам и субботам у нас бывают экскурсии).
Отличное место для привидений.
Иногда к нам на крыльцо приходят играть дети, ведь совсем рядом сквер с большой лужайкой. Вот только сегодня утром я поглядела сквозь щель в занавесках и увидела двоих ребят на качелях – они сидели рядышком, голова к голове, о чем-то шептались и хихикали.
– Кажется, опять играют в прятки, – сказала я остальным.
Миссис Скоггин и мистер Брок не обращают ни малейшего внимания на детей и туристов. Неделю назад группа третьеклассников прошла прямо через гостиную, где сидели с книгами заведующий и начальница, иногда отвлекаясь на чай и разговоры. Никто ничего не заметил.
А вот я, к сожалению, не умею становиться невидимой и поэтому всегда прячусь на время экскурсий. В последнее время я забиваюсь в чулан, где хранятся метлы. Не хочу никого пугать, особенно детей. За эти годы я нашла в нашем доме десятки отличных тайников.
Если б меня когда-нибудь позвали играть в прятки, я бы всех победила.
* * *
Конечно, мы с миссис Скоггин не собирались жить под одной крышей. И я уж точно не думала, что когда-нибудь моим соседом окажется мистер Брок. Он часто бродит по комнате, уткнувшись носом в книгу. Время от времени он распахивает дверь и громко объявляет:
– Миссис Скоггин! Эта собака – просто героиня! Поразительная отвага!
Или:
– Миссис Скоггин! Они почти добрались до вершины! Наконец-то! Что же они там найдут? Какие храбрецы!
Или чуть сдержаннее:
– Миссис Скоггин, эти трое братьев – просто удивительные молодые люди. Какое мужество!
Мистер Брок очень любит читать про героев и подвиги.
* * *
Свои объявления он всегда адресует миссис Скоггин, а не мне. Видимо, надеется, что меня нет дома. Я знаю, как это звучит – будто он недобрый человек. Но на самом деле мистер Брок просто хочет, чтобы я чаще гуляла.
Моя начальница миссис Скоггин тоже думает, что я слишком много сижу дома. «В мире столько важных дел!» – говорит она.
«Но что же может сделать одно маленькое привидение вроде меня?» – спрашиваю я.
И если меня не будет дома, кто же принесет мистеру Броку тарелку с сыром в четыре часа? Уж точно не миссис Скоггин. Она уже много лет не заглядывает на кухню – предпочитает руководить мной из мягкого кресла у камина в гостиной. До того как уйти из дома, кот любил лежать рядом с ней (когда не сидел на подоконнике и не вынюхивал мышей в подвале). Поэтому мне часто приходилось чистить кресло щеткой – без электричества от пылесоса толку нет. Кот был настоящим утешением, по крайней мере для миссис Скоггин. Хоть бы он скорей пришел домой.
Я вот не утешение. Миссис Скоггин частенько говорит, что я – «испытание на прочность». Чего же здесь утешительного?
Не могу добиться от нее ответа: почему же я «испытание»? Сама я испытаний не люблю и не хочу никого испытывать. Миссис Скоггин только закатывает глаза – точь-в-точь как раньше, когда мы работали в библиотеке.
«Иди на место!» – кричала она мне, готовясь открыть красивые синие двери читального зала ровно в половине девятого. И я мчалась за конторку выдачи книг. «Встань прямо! – одергивала она. – Библиотекари не сутулятся!» И я выпрямляла спину.
Поначалу эти окрики меня задевали, но потом я поняла, что в такой вот ворчливой манере миссис Скоггин проявляет заботу. Возможно, так делают матери. Я попала в библиотеку прямо из детского дома, так что мало знаю о родительском воспитании.
* * *
Каждое утро, когда я приношу ей в постель первую чашку чая и помогаю прикрепить бейдж с надписью «Библиотекарь», миссис Скоггин приветствует меня теми же словами, что когда-то в читальном зале: «Иди на место, милочка!»
Но если я спрашиваю, какое же место лучше подходит для трех привидений (и кота), чем этот старый дом, она лишь сверлит меня взглядом.
Она зовет меня «милочкой», потому что в глубине души любит. А еще потому, что у привидений плохая память на имена. Но в библиотеке она всегда звала меня по имени – когда указывала на тележку с книгами, которые надо срочно вернуть на полки, или размахивала очередным листком бумаги и жаловалась, что мой почерк невозможно прочесть.
Или сообщала, что опять видела в подвале мышь.
Или напоминала, что в принтере кончилась бумага.
Или что лампочки на балконе очень пыльные.
В общем, думаю, все понятно.
Теперь, в нашем уютном доме, миссис Скоггин меньше волнует пыль. Но каждый понедельник, когда я выхожу по делам в город, она часто кричит мне вслед с крыльца:
– Выше голову, милочка! Подними глаза! Займи свое место в мире!
И я стараюсь держать голову выше. Но если бы мистер Брок прочитал книгу обо мне, он никогда бы не воскликнул: «Какое мужество!»
По ночам Мортимер часто видел в окне луну, но даже не представлял себе, что такое ночь под открытым небом.
Небо!
«Бессчетные звезды, – шепнуло ему сердце. – Крупицы сверкающей пыли».
Воздух!
«Теплый и мягкий, – шепнуло сердце. – И нежный щекочущий ветер».
Звуки!
«Это лягушки поют ночную песню. То все вместе, то по очереди».
И как у них получается замолкать в один и тот же момент?
Очень, очень интересно.
* * *
Когда у него в голове мелькала мысль, Мортимер часто слышал странное эхо. С ним так было всегда, с самого детства.
Однажды вечером, незадолго до того, как их с сестрой разлучил пожар, Мортимер спросил Петунию, бывает ли у нее такое эхо. Они тогда лежали в подвале библиотеки в своем любимом углу и понемногу задремывали.
– Дурачок, – сказала Петуния. – Это не эхо. Эхо просто повторяет звуки.
– А что же это?
– Наверное, голос твоего сердца.
– У сердца есть голос?
– Вроде того, – Петуния пристроила одну лапку на шею Мортимеру и крепко уснула.
* * *
Кот вытянулся на траве под ящиком с книгами, поглядел на звезды, вспомнил Петунию и почувствовал себя частичкой Вселенной.
Правда, чуточку одинокой.
Он многое повидал из окна второго этажа за эти годы. Но теперь невольно задумался: а чего же еще он не видел?
Внезапно Мортимер услышал голоса. Громкие голоса. Мышиные голоса.
– Вот тебе! Вот! – пропищал тонкий голосок. – Так я ему и сказал, очень громко! Вот тебе! А потом я это сделал, сам не знаю как. Я ее
