корабль, и те пускали моряков в свои деревни.
Путешественников заинтересовали татуировки – как ловко их делают туземцы, могут скопировать любое изображение, любую надпись. Многие матросы ради диковинки сделали татуировки себе. Даже Крузенштерн наколол на своей руке имя жены. Вот так, от жителей островов на Тихом океане татуировки впервые попали в Россию. И сперва они стали модными как раз у моряков. Вроде как обозначали «морского волка», побывавшего в дальних плаваниях.
На Нуку-Хиву пришла и «Нева», 17 мая вместе покинули остров. Следующую остановку Крузенштерн наметил на Гавайских островах. Но на «Надежде» в бортах прогнила старая конопатка между досками, стала сильно протекать вода, её постоянно откачивали помпой. Ремонт был нужен серьёзный, и Крузенштерн повёл шлюп прямо на Камчатку. А с «Невой» расстались на полтора года. Она запаслась продуктами на Гавайях и направилась в Русскую Америку – на Алеутские острова.
До Петропавловска-Камчатского «Надежда» добралась в июле. Чтобы матросы пришли в норму после полугодового плавания от Бразилии, их пускали гулять на берег, усиленно кормили. Офицеры встретились с губернатором, отправили донесения в Петербург. Теперь предстоял визит в Японию, и для послов взяли почётный караул, 2 офицеров и 8 солдат. Для них спешно пришлось шить парадные мундиры – в здешних глухих краях их никогда не носили.
Плавание в Японию было трудным, целый месяц болтало в жестоких штормах. У Крузенштерна было разрешение, полученное Лаксманом, что японцы примут одно судно. Но всё равно они встретили настороженно. На время стоянки в порту Нагасаки потребовали сдать пушки и другое оружие, кроме ружей почётного караула и шпаг офицеров. Команде позволили сходить на берег и гулять только на маленькой огороженной площадке. А в город пустили лишь посла Резанова со свитой. Но подарки, присланные из Петербурга, – большие часы в виде слона, зеркала, люстры, меха, сервизы, японцы не взяли. И от торговли с Россией отказались. Хотя вели себя очень вежливо. Помогли починить судно. Дали продуктов на дорогу, ещё и большой запас риса, соли и другой еды. И денег ни за что не взяли. После неудачных переговоров «Надежда» отчалила.
На обратном пути моряки обследовали самый северный из Японских островов, Хоккайдо, – японцам он ещё не принадлежал, там жили айны, и русские установили с ними очень хорошие отношения. Обследовали и Сахалин, Курильские острова. Открыли и нанесли на карты несколько новых островов, проливов – один из них получил имя Крузенштерна. Рис и соль, подаренные японцами, в Петропавловске отдали нуждающимся местным жителям. А из Петербурга пришла почта. Александр I за совершённое путешествие наградил Крузенштерна орденом. Резанов получил золотую табакерку с бриллиантами и новое задание – остаться в Российско-американской компании, описать берега Аляски. Он отправился туда на попутном судне.
А «Надежда» взяла курс на китайский порт Кантон. Там было назначена встреча с «Невой». По пути снова изучали Сахалин. Вошли в пролив, отделяющий остров от материка. Обнаружили, что вода не такая солёная, как в открытом море. Было и сильное встречное течение. Потому что совсем близко впадала река Амур. Но Крузенштерн до неё чуть-чуть не дошёл. Он повторил ошибку Лаперуза. В туманах моряки не заметили узкую горловину пролива. Указали и обозначили на картах, что Сахалин – полуостров, связан перешейком с берегом Азии.
Ну а «Нева» Лисянского пережила свои приключения. Благополучно доплыла от Гавайских островов от Алеутских, а там вдруг у русских шла война с индейцами-тлинкитами. Их вождь Котлеан захватил на острове Ситка наш укреплённый острожек. У местного начальника Российско-американской компании Баранова было судно «Ермак», 120 вооружённых работников и 800 союзников – алеутов, они приняли сторону русских. Баранов попросил у Лисянского помочь, всё же у него был военный корабль, 14 пушек. Вступили в переговоры с Котлеаном, пригрозили орудиями. Но он отказался уйти из крепости.
1 октября 1804 года начался бой. «Нева» открыла огонь. Но калибр у пушек был маленький, частокол из брёвен толстый. А индейцы вырыли окопы, укрывались в них от ядер. Высадили десанты. С одной стороны наступал отряд лейтенанта Арбузова с пушкой. С другой – сам Баранов и лейтенант Повалишин с 4 пушками. Но и индейцы стреляли из ружей, даже из мелкокалиберных орудий, захваченных у русских. Атаку они отбили. 3 матроса погибли. Повалишин, лекарь Мутовкин и 7 матросов были ранены. Правда, после штурма индейцы призадумались, что положение у них безвыходное. Бросили крепость и бежали. Раненых моряков лечили на местных горячих источниках, они были целебными. А на отбитом острове Ситка Баранов начал строить новую столицу Русской Америки – Ново-Архангельск.
«Нева» встала на зимовку в старой «столице» – поселении Святого Павла на острове Кадьяк. Там были избы, чтобы разместить моряков, достаточно запасов. Зимой матросы охотились, ловили рыбу. На Святки устроили театральное представление, на Масленицу соорудили ледяную горку. Лисянский с офицерами вели географические исследования на санях, а весной на лодках. Когда потеплело, Российско-американская компания загрузила «Неву» добытыми мехами. Заготовили и средства от цинги: дикий щавель, бруснику, брусничный сок. А вместо погибших матросов Лисянский взял местных жителей, пожелавших служить в нашем флоте, – 2 алеутов и 2 индейцев. Напоследок зашли в Ново-Архангельск – за зиму там построили 8 больших зданий. Распрощались с Барановым, и 1 сентября 1805 года «Нева» подняла паруса.
Лисянский повёл её по ещё не изученным районам Тихого океана, и неожиданно налетели на мель. Это были коралловые рифы – их создают в тёплых морях животные, коралловые полипы. Чтобы снять с них «Неву», пришлось выбрасывать за борт пушки и другие тяжёлые предметы. Кое-как стащили судно с рифов, потом и пушки с отмелей достали. А рифы, как выяснилось, окружали необитаемый остров, до сих пор неизвестный. Его назвали островом Лисянского, а рифы – именем Крузенштерна.
У Марианских островов судно попало в страшный шторм. Волнами разбило шлюпку, принайтовленную (привязанную) на корме. Оборвало канаты, один из них ударил и сбросил в воду троих матросов. Но следующая волна швырнула их обратно на корабль, и была такой высокой, что они уцепились за ванты на мачтах, спаслись. А днище было повреждено на рифах, сочилась вода. Она натекала и от волн, захлёстывающих корабль. Её непрерывно откачивали помпой, моряки выбивались из сил.
Но до Кантона дошли. «Надежда» была уже там – по пути она тоже вытерпела бури, порвавшие паруса. Однако наши моряки попали в очень неприятную ситуацию. Из Петербурга в Пекин выехал посол граф Головкин, договориться о морской торговле. В дороге он где-то задержался и до Китая ещё не добрался. А без разрешения императора китайские начальники запрещали торговлю. Но
