— Это тёплые камни, — зачастил Беляй. — Заклинанием разогретые. Ну, чтоб не холодно было ночью. А там ещё ниже — целительное зелье от синяков. Допрос-то затягивается. Но мы тя не бросим, командир! Можешь на нас рассчитывать!
— Чтоб это было в первый и в последний раз, ясно вам? — Яромир как ни старался подпустить суровости, а не получалось. В душе он был очень благодарен Волчатам. — А зелье откуда взяли? У Огнеславы?…
Он хотел сказать «спёрли», но проглотил слово. С целительницей они, конечно, не ладили, но Яромиру было бы приятно, если бы та о нём вспомнила и позаботилась. Увы, ответ его разочаровал:
— Не, это Медуница сварила. И камни — тоже её работа.
— Спасибо ей. И вам. А теперь — кыш!
— Так точно!
Снаружи ещё некоторое время повозились и стихли.
— Ты чего не предупредил? — спросил Яромир у Вьюжки.
«Так свои же, — отозвался симаргл, карауливший дверь снаружи. — И пахло от них вкусненьким».
— Мясо будешь?
Было слышно, как Вьюжка облизнулся.
«Нет. Я потом на кухню схожу, я же не наказан. Зря ты не разрешил мне цапнуть воеводу».
— И какой с того прок?
«Да просто душу отвести. Заодно и сидели бы сейчас вместе. В обнимку теплее».
— Если Радмила займёт его сторону, а не нашу — разрешаю цапнуть, — улыбнулся Яромир.
Он душой почувствовал тёплую радость симаргла. Ему очень повезло с другом, с которым можно было разделить и счастье, и беду, и даже мысли. Как оказалось, Вьюжка тоже кое-что почувствовал:
«А с чего это ты о той рыженькой справлялся? Никак снюхались?»
— Ничего мы не снюхались. Фу, слово-то какое противное! Огнеслава — старшая целительница. Вот я и подумал, что зелье от неё.
«Она тебе нравится».
— Нет же!
Даже сквозь дверь было слышно, как симаргл смешливо фыркнул.
«Твоё сердце билось чаще. И если бы у тебя был хвост, ты бы им обязательно вилял».
— Эй! Лучше себе подружку найди!
«Да где ж её найдёшь? — вздохнул симаргл. — Моё племя далеко. А у нас только пастушьи собаки да огнепёски».
— М-да, печаль. Но ты не горюй. Сейчас главное — победа. А любовь — это всё для мирного времени.
«Вуф. Яр, я соскучился. Хочу к тебе. Может, подкоп?»
— Никаких подкопов! Ещё решат, что я сбежать пытаюсь… — Яромир ненадолго задумался, и тут его осенило. — Но ты можешь быть мне полезен и снаружи. Сходи потихоньку к Радмиле, понаблюдай, как там продвигается, потом доложишь.
«Будет сделано!» — обрадовался Вьюжка.
Он очень не любил сидеть без дела. Так же, как и сам Яромир.
* * *
Его выпустили из острога вечером следующего дня.
Дознание завершилось успехом, в котором немалую роль сыграл симаргл. Оказалось, один из пленников до колик боялся собак — после того как его в детстве чуть не загрызла огнепёска. Увидев Вьюжку, он так струсил, что выложил всё как на духу. Да, они собирались встретить царя Радосвета на обратном пути из Полуночного края. Нет, убивать не велено. Хотели просто потолковать. С ними даже советник князя для этого пошёл. Где он? Да в ворону обратился и улетел.
В последнее Яромир поначалу не поверил. Но Волчата подтвердили: был такой мужик с тростью и белой прядью в волосах. Правда превратился. Чего только не бывает на свете…
Веледар новостям, конечно, не обрадовался. Проворчал только:
— Повезло тебе.
А Радмила объявила:
— За нарушение приказа полагается строгое наказание, а за предотвращение покушения на царя — награда. Одно уравновешивает другое. Ты свободен, Яромир. А тебя, Веледар, я впредь попрошу прислушиваться к речам моего брата. Хоть ты и главный над нами всеми, а всё-таки не безупречен. Пусть это будет тебе напоминанием, что даже лучшие из нас могут ошибаться.
Воители и воительницы, которые это слышали, сочли суждение справедливым. Яромир с Веледаром, кривясь, пожали друг другу руки. Единственной, кого не устроил мирный исход, была Душица, но её возражения потонули в возгласах всеобщего одобрения.
Когда все разбрелись по своим делам, Яромир подошёл к сестре:
— Поужинаем вместе?
— Мой шатёр всегда для тебя открыт, — улыбнулась Радмила. — Хочешь провести милый семейный вечер или у тебя есть на уме что-то ещё?
— Ты хорошо меня знаешь. — Яромир вернул улыбку. — Предпочту совместить одно с другим.
Они направились к шатру, держась за руки, как в детстве.
— Не замёрз?
Когда сестра спрашивала об этом прежде, Яромир отмахивался. Он уже большой мальчик и знает, что зимой надо носить шапку. А сейчас почему-то на душе стало тепло.
— Немного.
— Прости, что тебе пришлось провести ночь в остроге. Не обижаешься?
— Нет, ты всё сделала верно.
Радмила сжала его руку покрепче:
— Мой маленький братец вырос.
— Не называй меня маленьким! — делано возмутился Яромир и тут же рассмеялся. И она вместе с ним.
— Мы стали совсем взрослыми, Мир. Жаль, что мама с папой не видят. Они бы нами гордились, как думаешь?
— Уверен! — Он приподнял полог, пропуская сестру в шатёр. — Ну, и что у нас нынче на ужин?
— Да как всегда. — Радмила опустилась на табурет. — Что салфетка-самобранка пошлёт, то и будем есть.
Многие удивились бы, узнав, что грозная Северница хранит у себя в жилище множество милых вещиц. Некоторые из них Яромир помнил ещё с тех пор, когда они жили с родителями. Вот мамина шкатулка с лебедями — для драгоценностей. Когда-то он её уронил и отбил краешек эмали, но мама не рассердилась, а сказала, что вещи с изъяном
