ничего не происходило.
– Я опоздал, да? – разнесся гулким эхом голос снизу.
Зиа перегнулась через перила и увидела, как косматый пилот с неряшливой бородой скачет вверх по мосткам.
– Да, – с улыбкой ответила она.
– Извини, я кое-что забыл на корабле, – пропыхтел он.
– Да ну? – Зиа смотрела, как он спешит по закругляющейся деревянной дорожке к дому Хостии. – Что же это может быть такое важное?
– Вот это, – сказал Хейли и протянул ей контейнер. Он согнулся пополам, пытаясь отдышаться, и махнул рукой: – Давай открой же.
Зиа посмотрела на него озадаченно и сняла крышку.
– Осторожно, – предостерег он.
Внутри был еще один контейнер – поменьше, прозрачный, обложенный тряпкой. Зиа вытащила стеклянный сосуд и увидела в нем два бутона. Их пятнистые лепестки открывались и закрывались – похоже на виденные некогда голограммы бабочек. Один передвигался внутри сосуда на ворсистых корешках, другой попискивал.
– Я такого никогда не видела, – сказала девушка, изучая бутоны через стекло. – Очень красивые. Где ты нашел их?
– На юге. Далеко на юге, где раньше была Антарктика. Очень трудно поймать. – Он подошел поближе. – Надеюсь, у них нет никаких смертоносных зубов или шипов.
Зиа сосредоточила на бутонах свое внимание. Те выпустили облачка биолюминесцентной пыльцы.
– Нет, – констатировала она. – Они безвредные и, кстати, полностью созревшие, взрослые.
– Я подумал, что тебе понравится, – сказал он с кривой ухмылкой. – С днем рождения!
Зиа поставила банку на мостки и обвила его шею руками:
– Спасибо, Хейли Тернер.
– Деда! Деда!
Ты уже начал историю?
Маленький альцион, еще нетвердо стоящий на ногах, проковылял в комнату. В руках он держал изящную резную куклу-сирулианца.
– Еще нет, Лиффа. Разве я мог начать, не дождавшись своего правнука? – ответил пожилой альцион слегка дрожащим голосом. – Заходи. Садись с нами, и я расскажу вам историю.
Малыш прополз по куче подушек среди многочисленных родственников и примостился прямо возле ног старика.
Трясущейся артритной рукой старый альцион указал на осыпающуюся понемногу потолочную роспись.
– Вчера вечером я рассказал вам про славного короля Охо и Великое Переселение. Сегодня я расскажу вам о лесной нимфе, о Зии Девять, и как она принесла мир всей нашей планете.
– Дедушка Зузи, а правда, что ты ее знал? – полюбопытствовал маленький Лиффа.
– Правда, – с улыбкой ответил старик. – Я был не намного старше тебя, когда она впервые появилась в этом самом доме. – Он ткнул пальцем в куклу Лиффы: – Она пришла с этим парнем, Ровендером Киттом. Вот о них-то я и расскажу…
Яркие солнечные лучи пронзили небо, выглянув из-за белой каймы облаков. По всему каньону разносились голоса певчих птиц. Дубы, ивы и клены поскрипывали под порывами легкого ветра, пляшущего в старой роще.
Из тени каньона на теплый солнечный свет вышел одинокий мальчик в свободной одежде. Он ступил на поляну, заросшую роскошными узорчатыми орхидеями. Однако вскоре орхидеи вдруг взлетели в воздух и удалились трепещущим пестрым облаком, так что он от неожиданности отпрянул назад. Это напоминало голограммы с бабочками.
Мальчик шел дальше по каньону, наслаждаясь великолепием его природной красоты. Стены каньона покрывала обильная зелень, воздух наполняло пение экзотических птиц. Мальчик присел на корточки возле большого пруда, восхищенно рассматривая блестящих оранжевых рыб с торчавшими над водой спинными плавниками, лениво плавающих туда-сюда. Он хотел потрогать одну из них пальцем, но вся стайка стремительно метнулась прочь.
Тут до него донесся чей-то голос, говорящий с удивительным акцентом:
– Таду все можете видеть физеральный образец архи-строй-стиля временного периода, когда сюда прибыла физи, известная как Зиа. Модульные жилища паан брассукольно изготавливались и складывались друг на друга наподобие игрушек-кубиков. Расположение обиталищ и распределение по ним жителей фетаа определял сам город, шудуронг сложное ядро центрального процессора…
Мальчику стало любопытно, он пробрался через заросли и обнаружил неподалеку целую группу. Среди людей затесались совершенно невероятные существа – мальчик видел таких только в сказочных передачах и сейчас гадал, уж не искусная ли это голограмма. Вся группа парила в воздухе, тесно сбившись вокруг явно главного здесь человека. Их ноги едва касались кончиков травы. Никто не стоял на земле.
Главный раскрыл ладонь, и оттуда появилась живая проекция похожего на коробку дома. Затем он перевел голограмму на покрытую зеленью стену, накладывая голографический дом на скрытые за листьями конструкции.
– Даффере древнее строение, которое прячется здесь за ветвями, – говорил человек. – Оно, вероятно, паан являлось витриной, местом торговли для жителей Аттики.
Тут одно из странных созданий заметило мальчика. Указав на него, оно заговорило на непонятном языке. В считаные мгновения вся группа слетела с места и окружила парнишку.
– Дат, дат, дат! Овандуу нельзя ходить по земле. Даффа твой ховпак мал? – спросил главный – молодой человек с аккуратной стрижкой, одетый в светоотражающую одежду по фигуре. Кожа у него была мятно-зеленая. По рукаву туники бегали слова: «ТУРЫ ПО ДРЕВНЕЙ АТТИКЕ».
Мальчик отступил и, вытащив омнипод, направил его на зеленого молодого человека.
– Дат! И овандуу деф не положено трогать артефакты, – сказал тот. – Кожные выделения ованда ускоряют их разложение. Плассил дай это сюда. – Он протянул руку в перчатке.
– Нет! – Мальчик спрятал прибор за спину. – Это мой омнипод.
– Этот эффу довольно реалистичная реконструкция, – заметил один из группы.
– Тес, впечатляет, – добавил другой.
Главный проигнорировал их комментарии и подлетел ближе:
– Можно мне по крайней мере взглянуть на овандуу о-под, физи? Он выглядит чрезвычайно аутентично. Ованда сам его сделал?
– Он у меня с рождения. – Мальчик показал прибор молодому человеку.
Главный внимательно рассматривал омнипод и его светящийся центральный глаз, а потом поднял явно озадаченный взгляд на мальчика:
– Ованда сэй татиил?
Мальчик в явном замешательстве захлопал глазами.
Главный заговорил опять, медленно:
– Как… тебя… зовут? Откуда… ты?
Мальчик показал на стену каньона:
– Мое Убежище там, внизу.
Главный издал нервный смешок и обернулся к группе:
– Кип забавно. Как хесу известно, все ПВЧ-Убежища были выведены из эксплуатации за паса века.
Он снова повернулся к мальчику:
– Давай я свяжусь с семьей ованда, чтобы они забрали тебя. Как… тебя… зовут?
– Кадм Прайд, – ответил мальчик. – Но родители звали меня Кэп.
Лишайниковые деревья потянулись к утреннему солнцу и прикрыли тенью оживленную деревню. Скриба, перебирая по древней брусчатке многочисленными толстенькими щупальцами-ножками, спешил через базарную площадь под выцветшими от солнца тентами и навесами. По стандартам моулов он все еще считался
