бы ни изматывала её бесконечная работа, теперь Бекки жила надеждой: может, мисс Саре удастся выкроить минутку и они увидятся днём в её комнате? Лишь бы её увидеть, а пирожки – это не обязательно! Когда времени было мало, Сара успевала сказать Бекки всего несколько слов, но то были добрые слова поддержки, и они придавали ей бодрости. Когда же времени было больше, Сара рассказывала сказку или какую-нибудь историю, над которой Бекки могла подумать, лёжа у себя на чердаке.
Сара и не подозревала, как много всё это значит для бедной Бекки и какой чудесной благодетельницей она ей представляется. Она поступала так, как подсказывало ей сердце, – ведь это Природа так распорядилась, что ей нравилось давать, а не брать. А если Природа сделала тебя дающей, руки твои и сердце всегда раскрыты. Конечно, может случиться, что руки у тебя иногда бывают пусты, но сердце твоё всегда полно; это от сердечной полноты ты даришь людям и тепло, и ласку, и помощь, и участие, и смех. Доброта и весёлый смех порой помогают лучше всего!
За всю свою недолгую тяжкую жизнь Бекки едва ли знала, что такое смех. А Сара её смешила и сама смеялась вместе с ней; ни та ни другая и не подозревали, что смех «насыщает» не хуже мясных пирожков.
За несколько недель до дня рождения Сары (ей исполнялось одиннадцать лет) пришло письмо от её отца; впрочем, оно было не таким весёлым и бодрым, как обычно. Он плохо себя чувствовал и тяготился хлопотами, связанными с алмазными копями.
Ты, знаешь, милая моя девочка, что твой папочка – человек совсем не деловой, цифры и документы его только смущают. Он в них не очень-то разбирается, а дело такое огромное. Не будь у меня лихорадки, я бы спокойно спал, а не метался по ночам, не мучился бы кошмарами. Если бы моя маленькая хозяюшка была со мной, она бы дала мне серьёзный и добрый совет. Ведь правда, хозяюшка?
Он часто звал Сару «маленькой хозяюшкой», потому что она бывала серьёзна не по летам, – это была одна из их шуток.
Ко дню рождения Сары капитан Кру подготовил подарки. Заказал, кроме прочего, в Париже новую куклу с великолепными туалетами. Однако на письмо, в котором он спрашивал, хочет ли она куклу в подарок, Сара отвечала уклончиво.
Я старею, – писала она. – И больше кукол у меня в жизни не будет. Это моя Последняя Кукла. Это чрезвычайно серьёзно! Если б я сочиняла стихи, я бы написала стихотворение под названием «Последняя Кукла». Но сочинять стихи я не умею. Я пыталась, а потом сама же над ними смеялась. Они были ничуть не похожи на стихи Уоттса, Кольриджа или Шекспира. Никто никогда не сравнится для меня с Эмили, но я буду чтить Последнюю Куклу; и я уверена, что девочки её полюбят. Они любят кукол, хотя некоторые старшие, кому скоро исполнится пятнадцать лет, делают вид, что уже выросли из кукол.
У капитана Кру страшно болела голова, когда он читал это письмо у себя в бунгало в Индии. Перед ним на столе грудой лежали бумаги и письма, приводившие его в отчаяние, и всё же он от души расхохотался. Вот уже много недель он так не смеялся.
– Ах, она с каждым годом становится всё забавнее! – вскричал он. – Бог даст, всё устроится, и я отправлюсь в Англию повидаться с нею. Я всё бы отдал, только бы обнять её сейчас! Почувствовать, как её ручонки обхватывают меня за шею! Всё бы отдал!
День рождения Сары собирались праздновать пышно. Классную решили украсить зеленью – там и предполагалось устроить праздник. Коробки с подарками будут торжественно распакованы при всех, а в гостиной мисс Минчин накроют роскошный стол.
Когда наконец настал этот день, вся школа была в неописуемом волнении. Утро пролетело быстро – все занимались приготовлениями. В классной развешивали гирлянды остролиста; парты вынесли, а на скамейки, сдвинутые к стенам, надели красные чехлы.
Выйдя из спальной в то утро, Сара нашла на столе в гостиной небольшой, неловко завязанный пакет в обёрточной бумаге. Она поняла, что это подарок, и угадала от кого. С тёплым чувством развернула она бумагу. Внутри лежала квадратная подушечка для булавок из красной застиранной фланели. В подушечку были воткнуты булавки с чёрными головками – так, что образовались слова:
«С ДНЁМ РАЖДЕНЯ»
– Господи, – с нежностью вскричала Сара. – Как она постаралась! Мне до того приятно, что… что прямо сердце щемит!
Перевернув подушечку, Сара с изумлением увидела на пришпиленной к ней карточке аккуратную надпись: «Мисс Амелия Минчин».
Сара повертела карточку в руках.
«Мисс Амелия?! – повторила она про себя. – Не может быть!»
В эту минуту она услышала, что дверь тихонько отворилась – в комнату заглянула Бекки.
Лицо её так и сияло радостной нежной улыбкой – она нерешительно подошла ближе и остановилась, теребя в волнении пальцы.
– Вам нравится, мисс Сара? – спросила она. – Нравится?
– Нравится?! – вскричала Сара. – Бекки, милая, неужели ты сама это сделала?
Бекки радостно всхлипнула, на глазах у неё выступили слёзы восторга.
– Это всего-то фланель, мисс, и то не новая, только мне хотелось вам что-то подарить, вот я ночами и смастерила. Вы уж «вообразите», что подушечка шёлковая, а булавки бриллиантовые. Я тоже старалась это «вообразить», когда её шила. – И с сомнением прибавила: – А карточка, мисс… Ничего, что я её из корзины для мусора вынула? Мисс Амелия её выбросила. Своей-то карточки у меня нет, а подарок не подарок, если к нему карточку не пришпилишь, я знаю – вот я и пришпилила мисс Амелию.
Сара бросилась к ней и обняла. В горле у неё стоял комок – почему, она и сама не знала.
– Ах, Бекки! – вскричала она с каким-то странным смехом. – Ты просто прелесть, Бекки! Я так тебя люблю! Да-да, люблю!
– О мисс, – взволнованно прошептала Бекки. – Спасибо, мисс, большое спасибо! Только подарок того не стоит. Фланель-то… не новая.
Глава 7
И снова алмазные копи
Когда в тот день Сара ступила в украшенную ветками остролиста классную, её сопровождала целая процессия. Мисс Минчин в парадном шёлковом платье вела Сару за руку. За ней следовал лакей с коробкой, в которой лежала Последняя Кукла, затем служанка ещё с одной коробкой, а замыкала шествие Бекки в чистом фартуке и новом чепце и с третьей коробкой в руках. Сара предпочла бы войти как обычно, но мисс Минчин послала за ней, чтобы высказать ей своё пожелание.
– Это
