зла, поэтому смогла выйти. Главное, не забудь, что я тебе рассказала сегодня. И о данном мне слове помни. Тогда я сохраню и твои тайны.
Она забрала из рук Лиса свой кинжал, подняла плётку и, поклонившись присутствующим, ушла прочь. Вскоре даже звук её шагов стих. А дядька Ешэ, покачав головой, буркнул:
— Иди уже. Нечего тебе тут делать.
Пришлось Лису убираться восвояси.
Он вышел на свет, когда в небе догорали последние сполохи заката, и хотел было направиться к себе, чтобы хорошенько поразмыслить о случившемся, но вместо своей привычной комнаты обнаружил лишь голые стены. Два злыдня, кряхтя и охая, тащили вниз по лестнице тяжёлый сундук.
— Эй! Куда?! А ну стоять! — Лис перегородил им дорогу, но в ответ получил лишь глупый бубнёж, мол, Кощей велел наследнику переезжать.
Пришлось разворачиваться и тащиться в бывшие палаты Доброгневы. Слуги постарались, чтобы о прежнем хозяине тут ничего не напоминало, но в воздухе всё равно витал запах ненавистного можжевелового масла. Лис первым делом переоделся в чистую рубаху, а потом распахнул окна пошире и сам вышел на веранду. Нет, делайте с ним что хотите, а здесь он спать не будет. Лучше уж прикорнуть в саду под кустом.
Он перемахнул через невысокую балюстраду и спрыгнул в заросли лебеды пополам с крапивой.
— Так и знала, что ты не захочешь там ночевать, — усмехнулась темнота, и Лис узнал голос Маржаны. Саму мару видно не было — хорошо же они умеют прятаться.
— Чего пришла? — буркнул он.
Сегодня ему было не до любезностей. И почему, когда так хочется побыть в одиночестве, нелёгкая вечно кого-то приносит?
В следующий миг он едва не вскрикнул от неожиданности: Маржана возникла прямо у него за спиной и дунула в ухо. После этого уже ей пришлось отскакивать от небольшой молнии, сорвавшейся с пальцев Лиса.
— Ты какой-то сам не свой, — она нахмурилась, наконец-то выйдя из тени на лунный свет. — Прежде мне не удавалось застать тебя врасплох. И ты не швырялся заклятиями в ответ на невинные шутки. Рассказывай, что стряслось.
«Пошла вон, — хотел сказать ей Лис. — Не твоего ума это дело».
Но вместо этого выдал совсем другое:
— Эй, а ты случаем не знаешь, где мой отец хранит волшебный рушник, который может мостом через Огнь-реку обернуться?
Глаза мары округлились.
— Зачем тебе? Нешто в путь собираешься?
— Да вот, понимаешь, решил в Дивнозёрье слетать. А то нехорошо выходит: это ж наполовину родина моя, а я там никогда не был. Думал сперва у отца попросить его повозку, по небу летающую, да вот раздумал. Он, небось, скажет: пустяки это всё. Мол, Навь твоя единственная родина, никакой другой нет и быть не может. Но пока я наследником не стал, хочется хоть одним глазком взглянуть на чудесный мир смертных, — Лис врал так вдохновенно, что почти сам себе поверил. Но Маржана с сомнением вздохнула:
— Складно ты говорить умеешь, будто мёд в уши льёшь — такой же сладкий. Вязнешь в нём, как муха. У тебя никогда не разберёшь, где ложь, а где правда. Уж со мной-то мог бы и по-честному. Али я тебя хоть раз подводила?
«Не подводила сейчас — подведёшь потом», — вертелось на языке у Лиса. Но вслух он опять сказал другое:
— Я сказал тебе всё, что мог. Так ты поможешь мне или нет?
— А меня с собой возьмёшь? — прищурилась мара. Не поймёшь, то ли шутит, то ли всерьёз спрашивает.
— Не в этот раз, но в другой — непременно. Надо же убедиться, что оно и впрямь того стоит? Может, там и нет ничего, а сказки брешут.
— Ты ври, да не завирайся, — фыркнула она. — Скажи только: насовсем уходишь али ещё вернёшься?
Тут уже Лис не стал отпираться, ответил правду. Не всю, конечно:
— Не знаю… Ты пойми, нельзя мне тут оставаться. Мы с Доброгневой не на жизнь, а на смерть схлестнулись. Одному из нас точно не жить — это лишь вопрос времени. И я предпочёл бы быть тем, кто выиграет в этой игре.
— Ты говоришь прямо как она, — Маржана сорвала листок лебеды, смяла его в руке.
— С волками жить — по-волчьи выть, — пожал плечами Лис.
Тёмно-вишнёвые глаза мары смотрели пристально, цепко, будто бы та старалась что-то высмотреть у него в душе. Кто знает, может, они и мысли читать умеют? На всякий случай Лис сложил в кармане фигу и прошептал заветное слово, ограждающее разум от чужого проникновения. От чуткой Маржаны не укрылось и это.
— Нет, я не стану тебе помогать, — с грустью сказала она. — Но наследник Лютогор может отдать любой маре приказ. И та, разумеется, всё исполнит надлежащим образом. Так чего тебе угодно?
Лис понял — обезопасить себя хочет. Что ж, это было разумно.
— Отвечай, где мой отец хранит чудесный рушник?
— Знамо где, княжич, — в малой сокровищнице.
— А где хранится ключ от неё? — Лис ожидал услышать что-нибудь вроде «в море-окияне, на острове Буяне» или «у князя Кощея под подушкой», но всё оказалось проще.
— Вот он, — Маржана выпростала из-под ворота рубахи цепочку, на которой висел небольшой медный ключик.
— Как говорится, на ловца и зверь бежит, — Лис в предвкушении потёр руки. — А ну, отдай его мне!
— Это приказ? — бесцветным голосом уточнила мара.
— Да!
— Да будет по воле твоей, княжич, — Маржана сняла цепочку через голову и вложила ключ — ещё тёплый — ему в ладонь.
В кустах что-то зашелестело. Может, мышка пробежала, а может, и змейка-кощейка, но Лису было уже всё равно.
Кажется, мара хотела сказать что-то ещё, но он уже не слушал — мчался со всех ног в сокровищницу. Ведь у охочего до всяких диковинок Кощея даже в малом хранилище было чем поживиться.
