делу: мне было велено отвести в темницу предателя. Думаю, это и был тот несчастный, который должен был отпереть дверь твоим приятелям. Поэтому они до сих пор там. А я — здесь.
Василиса за спиной сдавленно охнула, а Анисья забормотала:
— Ой… чой-та я переволновалась. Простите, пройдусь до кустиков. Зовите, когда бежать пора настанет. Тока без меня не уходите. Ой, как же мне худо-о-о…
Лис услышал торопливые шаги, шелест листвы и треск сучьев. Он ожидал, что Маржана кинется вслед за беглянкой, но та не двинулась с места.
— Что же ты не хватаешь нас? — процедил Лис сквозь крепко сжатые зубы. — Разве не в этом заключается твоя работа?
— Это может подождать, — с улыбкой отмахнулась мара и тут же вновь нахмурилась. — Но недолго. Ты меня понял, Лис? Недолго! Я должна буду поднять тревогу… скажем, через полчаса.
Признаться, он сперва не поверил своим ушам. Что же это? Маржана и впрямь их отпускает? Тут точно нет никакого подвоха?
— Ну чего встал столбом? — буркнула мара, отводя взгляд. — Оглох, что ли? Полчаса, я сказала. И ни мгновением больше!
Тут уж Лис пришёл в себя. На радостях схватил Маржану, крепко прижал к себе, выдохнув в ухо: «Спасибо», — а потом обернулся к Василисе:
— Мам, подожди меня тут, хорошо! И Анисья пусть ждёт. Я — мигом!
— Куда ты, сынок? — вздрогнула мать. — Погоди-ка, я лучше с тобой.
— Тебе туда не надо, — Лис постарался, чтобы голос прозвучал твёрдо, но тот не слушался и срывался, как у мальчишки. — Я быстро, только дверь отворю. Последи за ней!
Последняя фраза предназначалась Маржане. Мара со вздохом закатила глаза:
— Ну ты и наглец! Мало тебе того, что я уже для тебя сделала?
Но Лис уже нёсся прочь, перепрыгивая через ступеньки. Как же вовремя отец наградил его меткой на плече: теперь ему не придётся блуждать в подземельях в поисках дороги и терять драгоценное время! И с таким трудом добытые волосы сестрицы Доброгневы тоже пригодятся. А ведь их Маржана заполучить помогла! Пожалуй, ей можно всецело доверять — Лис усмехнулся, поймав себя на этой мысли. Да он же ей и так только что самое дорогое доверил — матушку свою ненаглядную. Куда уж больше? И всё равно поступок мары грел ему душу. Все они сейчас рисковали жизнью, чтобы спасти Василису.
Остановившись у входа в темницу, Лис дрожащими руками сотворил нужное заклинание. Двери, помедлив мгновение, показавшееся ему ни много ни мало — вечностью, — поддались и расступились, решётка отъехала в сторону. Уф, получилось!
Он шагнул вперёд и обомлел: узники спали крепким сном. Их, значит, там ждут, все глаза уже проглядели, а они, понимаешь, почивать изволят! Ну и народ эти дивьи… Понадеявшись, что Весьмир с Ванькой заснули обычным сном, а не колдовским, Лис гаркнул что было мочи:
— А ну подъём! Не время прохлаждаться, бежать пора!
— А? Чегось? — богатырь спросонья схватился за камень, который ещё заранее предусмотрительно выковырял из стены и использовал в качестве подголовника. Увесистый булыжник, надо сказать. Да только против Кощеевых чар — всё равно что игрушечная сабелька против настоящей.
— Спокойно, Ваня, — Весьмир в один прыжок вскочил на ноги. — А ты, юноша, сперва объяснись: что за спешка? И где наш человек? Договаривались же: повесьте платок, когда будете готовы к побегу.
— Так он весь день висел, — Лис говорил сбивчиво: он затаил дыхание, пока творил колдовство, и теперь никак не мог отдышаться. — Только споймали сегодня вашего приятеля. В подземелья отвели. А завтра, глядишь, его голова уже на частоколе будет выставлена всей Нави на потеху.
— Мы должны спасти нашего друга! — богатырь встал, одёрнул рубаху, его светлые брови сошлись у переносицы.
— Нет времени! — завопил Лис. — Сматываться надо! Кощей вот-вот проснётся! Василиса уж на стене заждалась.
— Идём, — чародей тряхнул головой. А собравшемуся было возразить Ваньке пообещал: — Мы ещё вернёмся. Парень прав: сейчас медлить никак нельзя.
Запечатывать дверь Лис не стал — только время зря потеряешь, а пропажу всё равно обнаружат, — но следы свои на всякий случай подчистил. Мало ли?
Удача снова повернулась к ним лицом: ему удалось провести беглецов наикратчайшим путём, не встретив ни собак, ни Кощеевых слуг, ни дорогую сестрицу Доброгневу, чтоб ей пусто было.
Когда они выбежали наружу, свет больно ударил в глаза. Лис побоялся, что опоздал. А вдруг все уже проснулись, и сейчас их встретят вооружённые до зубов мары или, божечки упаси, сам Кощей? Но путь, к счастью, был свободен.
— На стену, — скомандовал Лис и сам, почти не таясь, первым полез по выщербленной ветром и дождями лестнице.
Легконогий Весьмир держался рядом, а вот богатырь, беспрестанно зевая, отставал. И какой только прок от него? Вымахал здоровенный детина, а сонным заклятиям сопротивляться так и не научился. И это ведь ещё так, остаточный след в воздухе…
Уже издали Лис заметил, что Василиса с Маржаной по-прежнему стоят на стене, и у него отлегло от сердца. А то, что они явно избегали приближаться друг к другу… что ж, он не мог винить мать за недоверие к маре… Анисьи нигде видно не было — наверное, та всё ещё отсиживалась в кустах.
— Ну, здравствуй, Василиса, — Весьмир, подбежав, раскрыл объятия, но мать вдруг словно остолбенела. Её лицо побледнело, губы беззвучно шевелились, а по лицу градом катились слёзы.
Лис сперва не понял: чего это она? И лишь потом до него дошло: Василиса, комкая в руках подол платья, во все глаза смотрела на богатыря. Наконец к ней вернулся дар речи:
— Ванюшка? Ты?!
— Дык а кто же! — заулыбался богатырь. — Давненько не видались, Васёна. Вишь, я вот за тобой явился…
От Лиса не ускользнуло, как помрачнел лицом Весьмир. Ох, явно не такого приёма он ждал — вон даже капюшон надвинул, чтобы досаду скрыть. А Лису вдруг даже позлорадничать захотелось, мол, что, съел, чародейская душонка? Густо тесто
