было. Ли’Бронах заплатил за улучшение. За то, чтобы сделать из мамы Новую… Ее тело и правда было новым.
– Я ничего не понимаю, Тесса. Я до сих пор не верю и круглые сутки сижу здесь и смотрю на город. Госпожа ла’Сура говорит, это не Цион. Но теперь я уже и в этом сомневаюсь. Ты же здесь? Ты же меня нашла?
Мама потянулась ко мне, и я еще крепче сжала ее руку.
– Ла’Сура сказала тебе, кто она такая? – спросила я.
– Она сказала, что мы с ней дальние родственники. – Мама осторожно улыбнулась. – Поэтому она и приютила меня после лечения.
– Как ты себя чувствуешь?
– Странно. – Она оглянулась. – Все такое… нереальное. И сейчас вот тоже. Кажется, моргну, и ты исчезнешь…
В голосе мамы было столько бессильного недоумения, что я почувствовала, как на глаза у меня наворачиваются слезы. Я сползла с кресла и уткнулась маме в колени. Как же странно: она и пахла как прежде. Лавандовыми духами, которые остались у ли’Бронаха в небесных апартаментах…
– Пойдем, дорогая Тесса.
На плечо мне опустилась рука.
– Не будем тревожить твою маму. Для восстановления ей нужен покой.
Ла’Сура взяла меня за локоть и помогла подняться. Мама взглянула на ла’Суру так, будто не сразу узнала ее, а потом смущенно улыбнулась:
– Да, доктор сказал, что мне нужно привыкнуть.
– Видишь? Пойдем.
Я отвлеченно подумала, что после замены тела, наверное, нужен и не такой покой – не просто отдельный гостевой домик в саду на крыше высотки… Что мама чувствует? Как это вообще – поменять почти всю себя?
Ла’Сура вывела меня в сад.
– Не переживай. Насколько я поняла, операция прошла весьма успешно. Ей выделили цирконит высочайшего качества. Даже не представляю, где сейчас такие берут…
Я вздрогнула:
– Цирконит?
Но улыбка с губ ла’Суры стала сползать. Она смотрела куда-то вперед, мимо меня.
– Госпожа ла’Сура… Поверить не могу, что вы опустились до такого. Неужели вас так замучила скука?
На дорожку навстречу нам вышел человек. Одетый в кремовый костюм, в светлой шляпе, он раскинул руки, будто приветствуя старую знакомую. За его спиной уже выстроилась шеренга Пустых.
– Воровство? Прямо под носом Вечного Совета? Неужели вы думали, что вам такое сойдет с рук?
Глаза ла’Суры залила чернота, и я отшатнулась. Если раньше я еще могла сомневаться в том, что она Новая, то точно не теперь.
– Моя ставка была перебита незаконно, – ощерилась ла’Сура. – Аукцион уже был окончен!
Незнакомец окинул меня с головы до ног и задержал взгляд на моих босых ногах. Я вдруг поняла, что дрожу.
– Ну что вы, госпожа ла’Сура. Моя ставка была окончательной. Не ваша. Поэтому… попрошу вас отпустить эту юную особу. Вы же понимаете…
Ла’Сура загородила меня спиной:
– Я понимаю только то, что вы подкупили ла’Гарду.
– Подкупил? Это невозможно, – развел руками незнакомец. – Ла’Гарда дорожит своим местом. И теми средствами, которые получает от Вечного Совета.
– И не только от Вечного Совета.
– Госпожа ла’Сура, к чему эти споры? Закон на моей стороне. У меня все документы на эту юную особу.
– Она моя прапраправнучка. Есть результаты ДНК-экспертизы. Вы не имеете права…
– Госпожа ла’Сура, только не надо этих сантиментов! Почти у каждого найдется в резервациях свой прапра-кто-нибудь. Это же не значит, что все мы должны ринуться за воссоединением. Старые сделали свой выбор. Не играйте в ностальгию, ла’Сура. Отойдите. И давайте без сцен.
Ла’Сура дрогнула, глянула в сторону, и ее голос зазвучал совсем тонко:
– А эти куда? Ли’Мориус, отзовите их немедленно! Моей гостье нужен покой!
Я проследила за ее взглядом. Двое Пустых уже заходили в гостевой домик.
– Я не могу их отозвать, госпожа ла’Сура, – качнул головой ли’Мориус. – Это не мои Пустые. Они здесь по приказу Совета по отправлению наказаний. Насколько я слышал, операция, проведенная вашей гостье, была осуществлена незаконно.
То, что происходило дальше, отпечаталось в моей памяти странными отрывками. Я запомнила почему-то, как крепко сжимает мою ладонь жилистая, чуть шершавая рука ла’Суры. Как коротко стриженная трава колет ступни. Как щурится мама, когда Пустые выводят ее в сад, и светотень бежит пятнами по ее лицу, когда ее тянут под деревьями мимо. Как завязки ее рубашки от грубой хватки Пустых разъезжаются, обнажая острую ключицу, и тут же на эту ключицу падает мамина тяжелая коса. Коса чуть растрепанная и словно такая же робкая и неуверенная, как улыбка мамы, которую ведут, ведут дальше.
Ли’Мориус кивает маме, снимая в приветствии шляпу, и обнажает безупречно белые улучшенные зубы.
– Линна ла’Дор, верно? – роняет он. – Наслышан о вашем случае. Как жаль, что я ничем не могу вам помочь. Приятная встреча, пусть и последняя.
Я рвусь из рук ла’Суры, но та держит меня еще крепче. Пустые тянут маму прочь, а она бросает мне еще одну мягкую улыбку через плечо. Она ничего не понимает и, кажется, не может понять.
Чем она стала после операции? Осталась ли она Линной ла’Дор или ее новое тело было лишь тенью старого?
– Ли’Мориус, – бормочет ла’Сура прямо у меня над ухом, – у вас есть полномочия. Вы должны…
Ли’Мориус водружает шляпу обратно на голову:
– Нет у меня никаких полномочий, госпожа ла’Сура. Уж точно не для вас. А теперь оставьте девчонку и радуйтесь, что я не подаю на вас жалобу в Совет отправления наказаний. Она мое имущество, ла’Сура. А то, что провернули вы, – присвоение.
Ла’Сура шипит. Глаза ее чернее черного. Она так крепко сжимает мою руку, что мне хочется закричать.
– Ну же.
Ли’Мориус хмурится. Ла’Сура выпускает мою руку.
Глава 34. Мечты доктора ли’Мориуса
ОЧНУВШИСЬ, НИИЛ ДОЛГО не мог прийти в себя. Он лежал, глядя в обитый деревянными панелями потолок, и не мог даже повернуть головы. Он не чувствовал пальцев, не чувствовал ног. Жуткая мысль вдруг прошила его: а что, если его тела больше нет? Но, скосив глаза, он все же разглядел кисти рук, обмотанные проводами, белую рубашку, светлые брюки, голые пальцы ног.
Ниил выругался, но лишь мысленно: ни легкие, ни голосовые связки, ни язык его не слушались.
– Очнулись наконец, – раздалось в его голове.
Ниил попытался вдохнуть.
– Ждите, – снова зажглось в мозгу.
Ниил втягивал воздух, но все без толку. Дышал ли он вообще?
– Что со мной? – бросил он наобум.
Он не видел собеседника, но сообщение дошло.
– Станет лучше. Ждите.
Исчерпывающе.
– Почему я ничего не чувствую? Что с моим телом? – крикнул он.
– Экономьте силы. Много слов, – ответили ему.
Ниил прикрыл глаза. Рваная манера
