Вся шестерка уселась в углу одного из залов, позади большого дивана. Теперь, даже если служитель заглянет сюда, он их не увидит и не сможет прогнать.
- Интересно знать, где наши собаки? - вдруг сказал Фатти. - Они уже давно должны были прибежать сюда.
- Наверно, где-нибудь на полдороге застряли, на кроликов охотятся, предположил Эрн. - А если нет, этот тип у турникета, все равно не впустил бы их. Ничего с ними не случится. Они или появятся здесь, или возвратятся домой.
- Кое-кто из художников уже уходит, - сказал Ларри. - Я слышу, как они собирают вещи и громко прощаются. Эге, а это кто здесь? Выгляни осторожно из-за дивана, Ларри, - наверно, посетители, как ты думаешь?
И впрямь эти люди по виду были туристами. Три женщины и один мужчина расхаживали туда-сюда по залам, разглядывали картины и старинные доспехи.
- Стоило платить фунт, чтобы зайти сюда и смотреть на весь этот хлам! А морские пейзажи мне никогда не нравились, - сказала одна из женщин. Нарисованные неподвижные волны, вроде бы они вздымаются, а на самом деле застыли! У меня от них мурашки по коже!
К ужасу ребят, посетители уселись на диван, за которым они прятались, и начали шуршать бумагой, развертывая свой завтрак.
- Да еще эти дурацкие сказки про воющих банши! - сказал мужчина. - Зря потратили деньги. Чтобы услышать, как банши воет, конечно, стоило бы заплатить фунт - но где там! Впрочем, я никогда не верил в подобные россказни.
В этот момент Фатти вдруг почувствовал, что ему ужасно хочется стать банши. Эта мысль пронзила его как молния, и сдержать себя он не мог. Он открыл рот и издал великолепный вой - жуткий, протяжный, пронзительный и по-настоящему пугающий!
- Иииии-оооо-аааах-ииии-ох-оооОООО!
Мужчина и все три женщины вскочили с дивана, словно под ними взорвалась бомба. Одна из женщин завизжала, и все четверо ринулись опрометью к двери и скрылись в большом холле, где находился турникет.
Но не только посетители подпрыгнули как ужаленные. Ларри, Дейзи, Пип, Бетси и Эрн тоже подскочили и испуганно уцепились друг за дружку, когда раздался этот зловещий вой. Ларри, правда, сразу сообразил, что это Фатти шалит, и изо всех сил его ущипнул.
- Болван! Зачем ты это сделал? Я чуть не умер от страха! А посмотри на бедняжку Бетси - она вся дрожит!
От смущения и смеха Фатти не мог слова вымолвить. По степенно и остальные начали смеяться вместе с ним, и вот уже все четверо схватились за животы, стараясь сдержать хохот.
- Ох, какие у них были лица! - не унимался Фатти. - И что меня дернуло завыть! Мне ужасно стыдно, но это на меня нашло, ничего не мог поделать. Вот здорово они улепетывали! А их физиономии! Ох, не могу не смеяться, прямо в боку закололо!
- Спорим, что и художники тоже дали стрекача! - сказал Пип, вытирая слезы. - Ты, Фатти, чудовище. Чего только не придумаешь! Честное слово, если б настоящая банши завыла, у нее бы так не получилось. Я думаю...
Но что он думал, друзья так и не узнали, потому что вдруг послышался, все время нарастая, какой-то странный шум - пронзительные, воющие, жалобные стоны! Они то приближались, то удалялись - Бетси и Дейзи в ужасе уцепились за мальчиков.
- Фатти, теперь это не ты? Правда, Фатти? - дрожащим голосом спросила Дейзи. - Тогда что же это? Мне это не нравится, не нравится. Сделай так, чтобы этот вой прекратился.
Но вой, мрачный, леденящий душу, не прекращался, и изумленные, испуганные дети сбились в тесную кучку.
Наконец вой стих, и они вздохнули с облегчением.
- Уйдем отсюда, - сказал Ларри. - Все в порядке, Бетси. Это, вероятно, просто дурацкое эхо кружило по всем залам. Ну, веселей! Фатти, берем наш ленч, съедим его где-нибудь в другом месте. Ну, пошли!
СТРАННОЕ ОТКРЫТИЕ
Фатти уложил еду обратно, и все осторожно вылезли из-за старинного дивана. Не слишком уверенным шагом они направились в большой зал, где прежде сидели художники и копировали картины. Теперь там остался только один француз, который делал копию с картины, особенно понравившейся Эрну.
Художник, тихонько посвистывая, тщательно свертывал в трубку свой холст. Заметив ребят, он вздрогнул и с неудовольствием глянул на них.
- Выходит, вы совсем не боитесь банши? - сказал он. - Да, храбрецы, храбрецы, ничего не скажешь! Видите, все разбежались. Ils avaient peur - им было очень, очень страшно. Но я-то не боюсь никаких банши и даже этих - ну, как вы их называете - заведений?
- Привидений, - сказал Фатти. - Вы и в самом деле нисколько не испугались?
- Нисколько. Правда, сегодня это было немножко, немножко - как это у вас называется - разнообразно, да? Сперва завыла одна банши - а потом завыла вторая. И я полагаю, mes enfants, ( дети мои (франц.) вам о первой банши ничего не известно?
Фатти почувствовал, что краснеет, но он твердо решил ни в чем не признаваться этому насмешнику. Француз определенно ему не нравился.
- Вы уходите? - спросил Фатти, видя, что он обвязывает свернутый в трубку холст.
- Спущусь в деревню, там моя машина, - а потом опять за работу, за работу, за работу! - сказал художник и хлопнул Фатти свернутым холстом по голове. - А ты - ты здесь останешься и будешь выть, выть, выть? Ах ты, гадкий мальчишка!
Не обращая внимания на рассерженную мину Фатти, француз пробежал через весь холл и ловко, как акробат увернулся от турникета.
- Мне кажется, он думает, что он очень умен, - проворчал Фатти, которого насмешки художника отнюдь не привели в восторг.
- Слышите, дождь еще льет вовсю. Устроить пикник на холме нам явно не удастся, придется подкрепиться здесь, хоть с банши, хоть без банши. Не смотри так испуганно, Бетси - ее вой нам повредить не может.
- Тип, что был у турникета, ушел, - сказал Ларри, косясь на то место, где сидел служитель, получивший с них деньги. - Ушел есть свой ленч, я думаю. В этом зале мы будем в полной безопасности. Ну, давайте перекусим! Веселее станет на душе!
Они подошли к большой деревянной скамье, стоявшей рядом со старинным дубовым столом. Фатти развернул сверток с едой, и вскоре они уже уплетали за обе щеки, удивляясь, что, несмотря на перенесенный испуг, так проголодались.
- Эрн, прочитай Фатти свои стихи. - Сказала Бетси, заметив уголок листка, торчащий из кармана у Эрна; девочка была уверена, что у Эрна нашлось время записать свои "стишата".
- Стихи? - спросил с удивлением Фатти. - Ты опять принялся за поэзию?
- Э, Фатти, это такие глупые стишата, то есть стихи, - сконфуженно сказал Эрн. - Я их назвал "Ах!".
- Наверное, очень чувствительные! Ах, ах, ах! - рассмеялся Фатти.
- Да нет, не очень! - с тревогой возразил Эрн. Просто мы же говорим "ах!", когда чему-то удивляемся. Я их записал на бумажке. А теперь, когда посмотрел на эти морские пейзажи, мне уже хочется сочинить стишок еще и про море.
- Ты просто прелесть, Эрн! - сказал Фатти, и он действительно так думал. - Ну, давай, читай свои "аховые" стихи!
- Я не сумел их закончить, Фатти, - сказал Эрн, глядя на листок. - Это моя беда. Вдруг как нахлынет, а потом вдруг все улетучивается, и я никак не могу придумать хорошее окончание.
- Ладно уж, читай, Эрн! - сказал Фатти.
И Эрн, снова покраснев, начал скороговоркой читать:
- Ах, посмотри, в канаве первоцвет,
Он на тебя глядит и говорит: "Привет!"
Ах, слышишь, птенчики чирикают в кустах
И жаворонок с песней вьется в небесах,
Ах, посмотри, коров пасется стадо
И...
Тут Эрн остановился и умоляюще посмотрел на Фатти.
- Никак не могу придумать конец, Фатти, ну никак!
- Почему же, Эрн? Конец придумать нетрудно, - сказал Фатти и сразу же продолжил:
- Ах, посмотри, коров пасется стадо,
Надулись одуванчики, совсем ему не рады,
И незабудки тихо шепчут: "Не забудь!"
И так легко, приятно дышит грудь,
И пчелы с осами наперегонки мчатся,
И...
Но тут на всех напал такой хохот, что Фатти пришлось остановиться - и он тоже засмеялся. Эрн с восхищением смотрел на него.
- Как это у тебя получается? - спросил он очень серьезно. - Мне, чтобы придумать одну строчку, надо вон сколько времени, а ты прямо с места в карьер начинаешь тараторить - и пошло, и пошло! Ах, я бы такую строчку никогда не сумел сочинить: "И пчелы с осами наперегонки мчатся". Прямо очень забавно, Фатти.
- Милый Эрн, твои строчки - это поэзия, а мои - нет, - сказал Фатти, хлопая Эрна по плечу. - Просто твои стихи немного слишком "аховые", только и всего. "Ах" в стихах звучит не так уж прекрасно, Нельзя же все время ахать!
- Ну, ты просто чудо, - сказал Эрн, припоминая другие строчки, сочиненные Фатти. - "Надулись одуванчики, совсем ему не рады". Ты тут хотел сказать, что одуванчики боятся, как бы коровы их не сжевали? Фатти, ты гений!
- Давайте поговорим о чем-нибудь другом, - сказал Фатти, чувствуя себя отчасти обманщиком. Он был способен без запинки плести стихи, нелепые, забавные и остроумные, и никогда не понимал, чем тут другие восхищаются.
- Все поели? - спросил Ларри, свертывая бумажки. - А вон и небольшая урна стоит.
