Гудение топки заглушило хруст позвонков, лицо сторожа посинело, глаза выкатились наружу. Продолжая смотреть в эти глаза, Мракобесов разогнул лом и отбросил его в сторону. Голова мертвеца неестественно перекинулась за спину, тело повалилось на пол.
В это мгновение несколько пуль, пущенных снайперами, ужалили тело Мракобесова. Он досадливо поморщился, достал из кармана моток пластыря и, отрывая кусочек за кусочком, залепил раны.
Заглушая трубное гудение печи, раздался усиленный громкоговорителем голос полковника Громыхайло:
— Мракобесов, сдавайтесь! Выходите с поднятыми руками, вы окружены!
Зазвонил висевший на стене черный эбонитовый телефон. Мракобесов снял трубку:
— Кто это?
— Генерал Потапов.
— Отлично. Что вы хотите?
— Где ампула?
— А что так невесело, Михал Михалыч? Ампула у меня. Я ее проглотил.
— Прекратить огонь! — крикнул Потапов в сторону. «Прекратить огонь!» — повторил Громыхайло в свой громкоговоритель.
— Это разумно, — похвалил Мракобесов.
— Что вы хотите?
— По правде говоря, я уже ничего не хочу. Никаких миллионов мелкими купюрами, никаких самолетов с полными баками горючего, никаких гарантий безопасности. Мне осталось жить считанные минуты. Просто-напросто я сейчас разрежу себе живот перочинным ножом, достану ампулу и раздавлю ее ногой.
— Вы сошли с ума! Вы погубите не только нас, не только весь город, но и все человечество! Начнется гибельный, необратимый процесс!..
— Все так, дорогой Михал Михалыч, все так. Но поскольку, как это показали последние события, человечество во мне не нуждается, то и я смею думать, что совсем не нуждаюсь в человечестве. Тьфу на человечество.
Трубку выхватил губернатор:
— Послушайте, вы в своем уме? Я, я гарантирую вам жизнь и полноценное лечение, медики вас вытащат, они делают чудеса. Получив пожизненное, вы неплохо устроитесь, я это обещаю.
— Вы шутите? Я умру через пятнадцать минут. Я уже труп. Медицина еще не научилась оживлять мертвых. Но я потащу за собою вас всех!! — Мракобесов сорвался на крик. — Я потащу в могилу вас всех, слышите?!!
— Погодите, успокойтесь. Мы, я и Михал Михалыч, сейчас войдем к вам. Только мы двое, без оружия.
— Вы двое? В гости ко мне? Очень мило. К сожалению, я уже не успею напудрить носик, так вы уж не взыщите…
Несколько секунд спустя в гудящий пламенем зал вбежали губернатор и генерал Потапов. С улыбкой на обезображенном лице Мракобесов вышел им навстречу. В левой руке он поигрывал пудовым ломом, словно это была бамбуковая трость.
— Ампула еще при вас? — спросил губернатор.
— Это как хотите. Могу сказать «да», могу сказать «нет». Говоря по правде, я впустил вас только за тем, чтобы убить. Хочу доставить себе такое маленькое невинное удовольствие напоследок. Можно я ударю вас ломом по голове, господин губернатор?
Мракобесов сделал стремительный мах рукой, и стоявший поблизости от губернатора дубовый стол разлетелся в щепки. Но не успел злодей рассмеяться своей выходке, как Спартак Васильевич внезапно перехватил его руку наработанным борцовским приемом и заломил ее так, что кость вышла из сустава и хрустнула пополам.
— Что?.. Что это?.. — удивился Мракобесов. — Вы сломали мне руку… Вы сломали мне руку!
Он наклонился, чтобы подобрать лом здоровой рукой, но в этот момент Спартак Васильевич подхватил его за туловище, поднял над головой, завертел и швырнул в подсыхавший на тележке новенький гроб.
Гроб сдвинулся с места и покатился прямо в зияющую пасть горящей топки. Страшный крик раздался из глубины пламени, в огне поднялась и завертелась волчком человеческая фигура.
Потапов подбежал к топке, захлопнул чугунную дверцу и опустил засов. Крик смолк, сделалось тихо.
Вдруг в маленьком кварцевом окошке печи показалось изумленное лицо Мракобесова. Оно медленно отступило назад и растворилась в языках пламени.
Часы на стене зала торжественной кремации начали бить полночь.
Полет на Марс. — Счет равный, последнее обсуждение
Ровно в полночь, одновременно с шестым сигналом точного времени, пламя ударило из сопел двигателя, ствол шахты заполнился белым дымом, ракета плавно вышла наружу и, набирая скорость, с пронзительным шипением врезалась в раскрашенные северным сиянием облака.
Вскоре отвалилась первая, а затем и вторая ступени; ракета вышла за пределы тяготения Земли и, набрав достаточную скорость, понеслась по инерции к месту своего назначения.
Теперь Земля была похожа на огромный глобус, какой Петя видел в планетарии.
Пилотская кабина находилась в верхней оконечности ракеты и представляла из себя правильной геометрической формы стальной шар, полый внутри и имеющий диаметр один метр пятьдесят сантиметров. Внутри этого шара, растянутый на резиночках, находился еще один шар, тот самый, с золотыми нитями в сечении, а внутри, словно кощеево яйцо, был еще один шарик, тоже на резиночках, в котором уютно полеживал Петя Огоньков.
После отрыва второй ступени он должен был надавить кнопку, чтобы в его шарик качал поступать сонный газ. Лететь до Марса — это совсем не то, что лететь, допустим, до Луны; для этого требуется времени почти месяц. Чтобы не маяться от скуки, а также не переводить напрасно запасы еды, воздуха и питья (а во сне человек дышит значительно экономнее), лучше всего это время переспать.
Однако Петя не торопился включать сонный газ. Уж очень красивыми были картинки за иллюминаторами. С одной стороны — черная бездна со сверкающими звездами и серебристым серпом Луны, с другой — слепящее Солнце, а снизу — голубоватая, подернутая пеленой облаков, планета Земля.
Зашипел радиопередатчик, послышался голос оператора:
— Сокол, Сокол, я Земля, как слышно?
— Да, я Сокол! Слышу вас хорошо, — откликнулся Петя с некоторой важностью.
— Сокол, почему не спите, почему не спите!
— Сейчас, сейчас, еще минуточку, — отмахнулся Петя.
— Сокол, даю вам ровно одну ми…
Голос Земли осекся на полуслове, радиопередатчик в панели управления пустил дымок и погас.
«Ничего, — легкомысленно подумал Петя, — так даже лучше. Не будут подгонять каждую минуту, словно маленького».
Он оглянулся, чтобы помахать Земле ручкой на прощание, и обмер: тормозная и обе «обратные» ступени ракеты плавно отдалялись от него, словно вагоны, отцепленные от локомотива. Пилотская кабина сама по себе продолжала нестись к Марсу шариком, пущенным из рогатки.
— Эй, погодите!.. — Петя вылез из своего спального шарика и заметался, словно рыбка в аквариуме. — Погодите, а как же обратно? Эй, Земля, я Сокол!..
В ответ ему было гробовое вселенское молчание.
Петя вдруг почувствовал такое одиночество, какое не испытывало скорее всего, ни одно существо со времен сотворения мира.
Какое там «обратно»! Шар просто-напросто сгорит в атмосфере Марса — ведь ракета теперь не сможет осуществить торможение! Да ведь это уже, в сущности, никакая не ракета… Так, недоразумение, космический мусор. А если даже не сгорит, то разобьется в лепешку. Остается только пустить сонный газ и отключить таймер будильника. По крайней мере, он ничего не увидит и ничего не почувствует.
Тут Петя постепенно начал замечать какое-то постороннее движение снаружи. Он вылез из «аквариума» и, цепляясь за резинки, подплыл к одному из иллюминаторов. Вот это номер!
Вокруг кабины, в открытом космосе, сделавшись его искусственными спутниками, замкнутым кольцом неспешно вращалось вереница достоинств и недостатков. Подобно Луне, всегда обращенной к Земле одной своей половиной, эти живые «спутники» тоже были обращены передом к иллюминаторам. Они сидели в креслах с высокими резными спинками.
Еще никогда раньше Петя не был так рад их появлению. Он был рад даже крикливому, вздорному гусаку, рад даже змеевидному «Чингисхану», которого особенно недолюбливал.
— Эй! — захлопал он ладонями по стеклу. — Эй!!.
* * *
Петю как будто не замечали, хотя сам он прекрасно их видел и даже слышал. Достоинства и недостатки, как обычно, о чем-то спорили.
— Я так и знала! — сокрушалась «Помпадур», нервно припудривая лицо и разглядывал себя так и сяк в зеркальце. — Я давно предупреждала, что кто-то ведет нечистую игру.
— Это намек? — «д'Артаньян» с недобрым видом начал покручивать ус. — Извольте привести хотя бы один пример нечистой игры, и я отрежу уши виновному в ту же минуту.
— Вам надо примеров? Да взять хотя бы четвертый эпизод: ваш герой там вообще никак себя не проявил. За что ему присудили очко?
— Нет, нет, дорогуша, вы не справедливы, — вмешался «Сократ». — Там не шла речь о каком-то поступке с его стороны. Он не поддался соблазну легкой и нечестной наживы, вот и все.
