и ты к этому ещё не готов. Скорее всего, ты убьёшь нас всех прежде, чем сообразишь, что к чему. Состояния чистой магии крайне переменчивы [106] и очень опасны. – Он сердито уставился на Флинта. – Именно поэтому мудрые старики не разбрасываются [107] подобной информацией.
– Эй, я тоже хочу научиться использовать свою мысленную ячейку! – сказал Дрейк. – Как так вышло, что все, кроме меня, умеют это делать?
– Я тоже не умею, дурачок, – заметила Тесса.
– Не переживай, Дракус, – ответил Хоук. – На это уходят годы.
– Да, Дрейк, – повторил я. – На это уходят годы. Даже не пытайся сравняться со мной.
Тесса тут же отвесила мне затрещину.
– Готово, – сказал Флинт. Он отодвинулся от точильного камня и подбросил сверкающий клинок вверх. Нож перевернулся, и когда Флинт его поймал, на клинке появилась белая костяная рукоятка.
Он перевернул нож и подал его Тессе рукояткой вперёд.
– Он сделан из острого камня. Выкован из того же материала, из которого Рон делает свои кодексы для управления разумом. Им можно будет разрубить цепи, связывающие ваших врагов.
– Минуточку, – перебил Дрейк. – Гладстон говорил, что кодексы сделаны из фратеноида, и уничтожить или изменить их может только их создатель.
– Отчасти это правда, – согласился Флинт. – Вам не удастся полностью уничтожить их силу. Думаю, только после смерти Рона его кодексы полностью утратят власть над пленниками. Однако этот клинок поможет вам приостановить их действие. Повредить кодексы и освободить пленников от большей части влияния Рона.
Флинт нетерпеливо помахал клинком, и Тесса взяла его в руки.
– Это мне?
– Да. Когда-нибудь они будут вспоминать о тебе как об освободительнице. У Саймона больше оружия, чем он может себе позволить, у Хоука есть меч, а у Тайк есть способности к другим вещам. И конечно, у Дрейка тоже будет много работы.
Он хлопнул Дрейка по плечу.
– Боюсь, вам предстоит немало сражений, и тебе понадобится что-нибудь получше рогатки. – Он взмахнул рукой, и в ней появился длинный тяжёлый боевой посох минотавров, который так понравился Дрейку. Флинт осторожно протянул его моему огромному другу. – Он меньше «Кровавого кинжала», но и ты не Годлок Каменная Рука. Думаю, он тебе подойдёт.
Дрейк взял посох, разинув рот от удивления.
– Я… – пробормотал он. – Я…
– Да, да. Пожалуйста. – Флинт повернулся ко мне и сунул руку в карман комбинезона. Вытащил кровавый камень и положил его мне на ладонь. – Я решил, что не хочу видеть того, что произойдёт потом, – сказал он. – Я уже видел падение одного Фейтера и не хочу видеть падение другого. Я больше не буду участвовать в этом приключении. Если вам удастся победить, значит, моя жизнь не прошла даром. Если вы проиграете, я надеюсь никогда об этом не узнать. Возьми камень и иди.
И он медленно направился к двери на кухню.
– Сейчас же! – крикнул Флинт, оборачиваясь. – Покиньте мой разум!
Я посмотрел на Хоука, на лице которого появилось выражение неуверенности.
– Но, может быть, вы могли бы… – начал я.
– Я выполнил желание отца, – сказал Флинт. – Я помог Реллику и тебе, его наследнику, настолько, насколько посчитал нужным. Дальше ты должен сражаться один. Последний совет, который я тебе дам: не стоит недооценивать Гладстона. Хоть он и Провидец, его самого очень сложно увидеть насквозь…
Флинт остановился в дверях. Сын подошёл к нему, и отец подхватил его на руки.
– Прощай, Саймон Фейтер, и удачи. Я долго ждал, чтобы тебе помочь, но теперь всё кончено. Ты больше никогда меня не увидишь. – Он с уважением кивнул Тессе и Тайк. – Мастер Хоук, если когда-нибудь ваша жизнь вернётся в обычное русло, вам придётся найти нового сапожника. Я официально заявляю об увольнении. А теперь прочь из моего разума!
Он махнул рукой, и по долине пробежали волны. Они отбросили нас в сторону и подняли в воздух. Мы не боялись упасть, потому что нас двигала сама земля – зелёная трава превратилась в жидкость. Волна подбросила нас в небо, и я закрыл глаза, защищаясь от света солнца. Когда я снова открыл глаза, то увидел, что лежу на полу сапожной мастерской. Дрейк, Тесса, Хоук, Реллик и Тайк лежали рядом со мной.
Тайк первая поднялась на ноги и осмотрела комнату. Минуту спустя я присоединился к ней и проверил заднюю дверь. За ней была длинная, узкая мастерская, полная коробок и пыльных инструментов.
– Похоже, он ушёл навсегда, – сказал Дрейк. – Странно, что он не заставил тебя выполнить третье задание.
– Забрать кровавые камни у Гладстона? – спросил я. – Я всё равно это сделаю. А что ещё?
Дрейк пожал плечами.
– Просто это кажется мне странным.
– Да, – ответил я, почти не слушая его. Я думал о кровавых камнях. Если Гладстон созвал Круг Восьми и забрал у рыцарей камни, у меня должно было быть сорок восемь камней, за исключением камня, который Рон отнял у Бартоломью, и того, что он извлёк из собственной гробницы. – Сорок восемь [108], – пробормотал я. Если один кровавый камень в кармане Е8 научил меня использовать мысленную ячейку, насколько быстро увеличится моя сила с сорока восемью камнями?
Хоук кивнул.
– Круг может найти Рона. Думаю, последние два камня нам придётся забрать у него силой.
– Возможно, – сказал я. – Но они ему нужны. Он не может пользоваться плащом.
– Он хочет, чтобы ты получил их на его условиях, – заметил Дрейк. – Сомневаюсь, что он просто отдаст их тебе.
– Этого мы не знаем, – весело отозвался я, распахнул дверь и вдохнул тёплый летний воздух.
– Ты проделал долгий путь, Саймон, – сказал Хоук, помогая Реллику подняться.
Дрейк пересчитывал кровавые камни на пальцах, цитируя вслух инструкции Реллика.
– «Один я спрятал на Дару, и ты его уже нашёл. Ещё два камня я спрятал в своём прошлом – один у человека, который создал предмет, уничтоживший меня (этот камень дал нам Флинт), а другой у того, кто научил моего брата творить зло (его мы забрали из Таринеи). Четвёртый камень я скрыл в твоём прошлом и моём будущем. Рон ни за что не догадается, где его искать (гробница Реллика. Он нашёл его первым).
– Кажется, пора объединить коллекцию. – Я шагнул на булыжную мостовую, не думая о Роне, который сейчас лихорадочно перемещал в другое место своё тайное убежище. Не думая о созданных им чудовищах, о порабощённых магах или о том, что он собирался с ними сделать. Не думая о том, что сорок восемь – это ещё не пятьдесят. Я думал лишь о том, что сделал всё, что мог, а остальное, как обычно, должно решиться само.
– Пошли, ребята, – позвал я. – Кто последний добежит
