Три раза всего он зачитал текст и колдовское заклинание, всё так же нараспев, покачиваясь вперёд и назад.
После третьего раза он закрыл книгу. Какое-то время он пребывал в молчании, потом повернулся к воронам.
— Я вас, — сказал он, опять своим привычным голосом, — научил новому отрывку Тайного искусства; давайте послушаем, что из него вы запомнили. Так, ты — начинай!
Он указал пальцем на одного из воронов и велел ему повторить текст и заклинание.
— Это искусство… иссушить колодец так, чтобы… ни с того, ни с сего он больше не давал воды…
Мельник быстро выбирал то этого ворона, то того и спрашивал его. Хотя он не назвал ни одного из двенадцати по имени, но по манере, с которой они говорили, парнишка сумел отличить их одного от другого; Тонда, даже в виде ворона, говорил ровно и доброжелательно, Кито — с явно узнаваемым недовольством в голосе, а Андруш чесал клювом так же, как языком, в то время как Юро повторял с трудом и часто прерывался — короче, не осталось никого в стае, кого бы Крабат довольно быстро не узнал.
— Это искусство иссушить колодец…
Снова и снова текст из Адова Непреложника с заклинанием: то бегло, то запинаясь, пятый, девятый, одиннадцатый раз.
— А теперь ты! — тут Мастер повернулся к мальчику.
Крабат задрожал, он пролепетал:
— Это искусство… искусство, чтобы… чтобы колодец…
Тут он прервался и замолчал. Он не помнил дальше, при всё желании — не помнил. Мастер его накажет?
Мастер остался спокоен.
— В следующий раз, Крабат, тебе следует больше обращать внимание на слова, чем на голоса, — сказал он. — Вдобавок ты должен знать, что никого в этой школе не принуждают к учёбе. Запомнишь, что я зачитываю из Корактора, это будет тебе на пользу — иначе же ты вредишь только себе, учти это.
Этим он закончил наставление, дверь открылась, вороны исчезли. В сенях стояли человеческие фигуры. Крабат тоже — он не знал, как и с чьей помощью, — превратился обратно, и пока он брёл за парнями наверх по лестнице, всё представлялось ему как после смутного сна.
Знак Тайного Братства
В следующий день, в Страстную Субботу, мукомолам не нужно было работать, чем большинство из них воспользовались, чтобы после завтрака снова прилечь.
— Тебе тоже, — сказал Тонда Крабату, — стоит пойти наверх и поспать про запас.
— Про запас — это как?
— Ты узнаешь. Сейчас ложись и постарайся поспать так долго, как сможешь.
— Ладно, — надулся Крабат, — конечно, уже иду… И извини, что я спросил.
На чердаке кто-то завесил окно платком, что было хорошо, так засыпалось быстрее. Крабат улёгся на правый бок, спиной к окну, закрыв голову руками. Так он лежал и спал, пока Юро не пришёл его разбудить.
— Вставай, Крабат, еда стоит на столе!
— Что — уже обед?
Юро со смехом отдёрнул платок с окна.
— Хорош обед! — воскликнул он. — Там уже солнце скоро зайдёт!
В этот день у мукомолов был обед и ужин — два в одном, особенно сытный и особенно обильный, почти что праздничное застолье.
— Давайте ешьте досыта! — предупредил Тонда. — Вы ведь знаете, надо, чтобы на время этого хватило!
После еды, с наступлением пасхальной ночи, Мастер вошёл в людскую и разослал парней «добыть знак».
Они построились вокруг него, и он начал их рассчитывать, как это делают дети, когда играют в «чёрного человека» или в «лиса бродит». Со словами, звучавшими чуждо и грозно, Мастер считал единожды справа налево и единожды слева направо. Первый раз выпало Сташко, второй раз — Андрушу. Молча покинули они круг и удалились, в то время как Мастер начал считать по новой. Теперь должны были пойти Мертен и Ханцо, затем Лышко и Петар — под конец остались лишь Крабат и Тонда.
В последний раз Мастер повторил тёмные слова, медленно и торжественно, потом отпустил их обоих движением руки и отвернулся.
Тонда подал знак Крабату, чтобы тот следовал за ним. Молча покинули мельницу и они, молча пошли вместе к дровяному сараю.
— Подожди здесь секунду! — Тонда взял два шерстяных одеяла в сарае. Одно из них дал Крабату, затем направился к Шварцкольму, мимо мельничного пруда, через Козельбрух.
Когда они вошли в лес, уже совсем наступила ночь. Крабат пытался следовать шаг в шаг за Тондой. Ему вспомнилось, что он уже однажды проходил здесь, в противоположном направлении, один посреди зимы. И стало быть, с тех пор едва прошла четверть года? Непостижимо!
— Шварцкольм, — сказал Тонда спустя некоторое время.
Они увидели огни деревни, мерцающие меж древесных стволов, но отсюда подались вправо, в чисто поле. Тропа теперь стала песчаной и сухой, она вела мимо одиноких чахлых деревьев через кустарник и сосёнки. Небо здесь было высокое и далёкое, полное сияния звёзд.
— Куда мы идём? — поинтересовался Крабат.
— К кресту убитого, — ответил старший подмастерье.
Немного позже они заметили в поле отблеск костра, который горел на дне песчаной ямы. Кто мог его разжечь?
«Пастухи, — сказал себе Крабат, — точно не они, не в такую раннюю пору, тогда уж скорее цыгане или лудильщик со своим хламом».
Тонда остановился.
— Они успели раньше нас к кресту убитого — давай пойдём к месту смерти Боймеля.
Ни слова не говоря в объяснение, он повернул назад. Им понадобилось вернуться по тропе, которой они пришли, пробраться обратно к лесу; там они свернули направо на просёлок, что повёл их мимо Шварцкольма и вышел с другой стороны деревни на большую дорогу — та тянулась к опушке напротив.
— Мы почти на месте, — заметил Тонда.
Луна меж тем успела взойти и светила
