Василий Макарович Шукшин (1929–1974) — харизматическая фигура в советском кинематографе и советской литературе. О Шукшине говорят исключительно с пиететом, в крайнем случае не интересуются им вовсе.
Биография у Шукшина (с той точки зрения, на которой твёрдо стоял известный автор скандальных книг о дегенерации и евреях Григорий Климов) — подозрительная, но не очень:
ну, не смог автомобильный техникум закончить;
ну, приобрёл язву желудка в молодом возрасте;
ну, женился целых четыре раза;
ну, порывался снять апологетический фильм о Степане Разине;
ну, любил работать по ночам, а не по дням;
ну, пил несколько больше, чем принято;
ну, помер в 46 лет вроде бы как от сердца (ближе к этому возрасту Шукшину вдобавок стало тяжело ходить, жаловался на ноги).
С другой стороны, служил он не где-нибудь, а на флоте. Экстерном сдал экзамен на аттестат зрелости, «работал учителем русского языка и словесности в Сросткинской школе сельской молодёжи» и некоторое время даже был директором этой школы. Получил Государственную премию СССР, Государственную премию РСФСР, главную награду на Международном кинофестивале в Венеции, орден Трудового Красного Знамени, Ленинскую премию (посмертно). В доносчиках он, вроде, не числился и всяких писем за или против диссидентов не подписывал. Можно сказать, это был незапятнанный национальный герой — почти как Юрий Гагарин.
Но если называть вещи своими именами, то Шукшин был человек довольно припыленный. Разумеется, харизматику без припыленности — никак. Но припыленных много (хотя далеко не все из них — гении), поэтому много и родственных душ, высказывающихся о Шукшине в благоговейном ключе. Припыленность бывает разная. У Шукшина имела место припыленность бесшабашного, безответственного, «безбашенного» типа. Впрочем, намеренным деструктором он не был, а просто лелеял в себе русскую широту души, понимаемую упрощённо. Всё развернуться порывался, всё свой могучий потенциал демонстрировал.
А ещё наверняка была у Шукшина хитрость мужицкая: знал, когда помолчать. Без неё до получения Государственных премий дело бы не дошло. Да и на Венецианский кинофестиваль шукшинский фильм не попал бы.
Найти в интернете худо-бедный прилично оформленный «негатив» на Шукшина очень трудно: непочтительные высказывания местами встречаются, но вскользь, и выглядят они неубедительно. Короче, певец деревни Шукшин пусть уже и не в числе самых ярких звёзд, но всё ещё авторитет и народный любимец.
* * *
«Сибиряк» — это был такой раскрученный брэнд в СССР. Сибиряков было принято считать людьми особо русскими, особо крепкими, особо качественными, опорой державы. В табели биологической ценности сибиряки шли сразу же за москвичами, ленинградцами и одесситами.
Потом ещё зарождалась в то время мода на писателей-деревенщиков, представлявшая собой лёгкую форму фрондирования.
И вот на этом культурном фоне появился в Москве симпатичный и напористый сибиряк-деревенщик с пролетарским стажем, бывший моряк, не дурак выпить, уверенный в своих талантах. К тому же сын репрессированного отца (расстрелянного в 1933 г.), что тоже ценилось в определённых интеллигентских кругах. Москве просто ничего не оставалось делать, кроме как лечь к его ногам, обутым в кирзовые сапоги.
Писатель мог в то время быстро раскрутиться либо в правоверном партийно-комсомольском потоке, либо как просто еврей, прирождённый русский литератор, либо как полуфрондёр, нелюбитель сталинских репрессий. Шукшину был на роду написан третий вариант.
Шукшиных делали фигурами совестливые интеллигенты в столицах. Путь восхождения Шукшина схож с тем, какой был у Есенина: не в последнюю очередь имела место эксплуатация чувства долга потомственных столичных интеллектуалов перед провинциальной народной массой, особенно деревенской. Интеллигенция сознавала свою оторванность от здоровой почвы, морально страдала от этого и хотела держать некоторых представителей почвы рядом, чтобы упражняться на них в добрых делах и изучать народ.
Первый опубликованный рассказ Шукшина назывался не лишь бы как, а «Двое на телеге», первая книга — «Сельские жители» (1963).
* * *
Из телепередачи о Василии Шукшине «Последний день», сделанной с Борисом Щербаковым в качестве ведущего, 2016 г.
Из автомобильного техникума Шукшин был отчислен за неуспеваемость.
Директором школы в Сростках он работал только несколько месяцев.
На экзамене во ВГИК выяснилось, что Шукшин, преподававший в сельской школе русский язык и литературу, не читал «Войны и мира» Л. Н. Толстого — из-за того, что эта книга «слишком толстая».
Во ВГИКе Шукшин из карьерных соображений шустрил по комсомольской линии (в КПСС этот студент, сын репрессированного, пролез в 1955 году, то есть, аж в 26-летнем возрасте — по-видимому, как «комсомольский вожак».)
Отец первой жены Шукшина, Марии Шумской, приехал в Москву выяснять отношения с зятем и чуть не зарезал оного (блудного Василия спас сосед по комнате, в последний момент схвативший сурового тестя за руку). Жена в разводе отказала, и тогда Шукшин «потерял паспорт».
(После знакомства с приватной стороной шукшинских успехов людям нередко приходит мысль, что Шукшина в Стеньке Разине привлекала не в последнюю очередь лёгкость, с какой тот избавился от женщины, которая стала помехой в карьере.)
Отцом второй как бы жены Шукшина (в 1963–1964 гг.) — Виктории Софроновой — был дважды лауреат Сталинской премии, Герой Соц. Труда, секретарь Союза писателей в 1948–1953 гг., а в 1953–1986 гг. — редактор журнала «Огонёк», в который Шукшин, наверное, таскал свои рассказики, а их там не печатали.
В свой первый последипломный фильм «Живёт такой парень» (1964) Шукшин пригласил поэтессу Беллу Ахмадулину (1937–2010), отец которой как бы случайно был «крупным ответственным работником Государственного таможенного комитета СССР». Шукшин пережил с Беллой бурный роман, наставив рога писателю Юрию Нагибину, который кино снимать не умел.
Указанный первый фильм Шукшина с дочкой сановника как-то вдруг сразу (в 1964 году) попал на Международный кинофестиваль в Венеции и получил там первый приз — пусть и в номинации «фильм для детей».
В 1964 по 1967 гг. имел место как бы брак Шукшина с Лидией Александровой, которая потом рассказывала, что Шукшин, выпив, слишком шумел, матерщинничал и стучал кулаком по одному и тому же шкафу, так что их попросили выселиться из общежития ВГИК. Она же рассказывала, как тщательно Шукшин изображал человека из сибирского народа, например, при
