Ордин-Нащокин. Опередивший время - Виктор Алексеевич Лопатников

Писать книгу о боярине Афанасии Лаврентьевиче Ор-дине-Нащокине непросто. Слишком многое из тех сведений о нем, что сохранились до наших дней, разрозненно, фрагментарно, изложено предвзято. Пространство второй половины XVII века заполнено фигурами, казалось бы, более значительными, влиятельными и яркими. Харизматичными, крупными по своему масштабу выглядят личности священнослужителей: патриарха Никона и его непримиримого противника, протопопа Аввакума. Глубокий след в национальной истории оставило восстание под предводительством крестьянского вождя Степана Разина. В когорте тех, кто играл важную роль в государственных делах, на первых ролях выступали такие фигуры, как Н. И. Одоевский, Ю. А. Долгоруков, Ф. М. Ртищев, А. С. Матвеев.

Наконец, саму эпоху олицетворяет Алексей Михайлович — самодержец всея Руси, второй царь из династии Романовых, правление которого протекало весьма бурно и имело важные для страны последствия. Исторический парадокс заключается в том, что самодержец, закрепивший за собой в веках определение «тишайший», изумлявший современников своей кротостью, истовой набожностью, своим правлением взбаламутил Россию. Церковный раскол, внесший разлад в многовековой жизненный уклад, отозвался долгим эхом в судьбах православных верующих. «Если бы не раскол русской церкви XVII века, не было бы революции 1917 года», — утверждал Александр Солженицын. Кровавые войны, народные восстания, казни бунтовщиков и раскольников сопровождали годы царствования Алексея Михайловича. Происходившее в стране непосредственно сказывалось на судьбах государевых людей, к каким принадлежал и Ордин-Нащокин. Его служение, как и карьеры других людей, вовлеченных в дела царствования, неотделимо от событий времени, в которое они жили.

Правление Алексея Михайловича, длившееся на протяжении более трех десятилетий, с 1645 по 1676 год, отстоит от нас почти на четыре века. Далеко ли это? С одной стороны, далековато, а с другой — не настолько, чтобы оставаться безвестным, непознанным. Об эпохе, как и о самом самодержце, написано и опубликовано немало научных трудов, книг, монографий, статей. Казалось бы, исследовано уже все из доступного архивистам, историкам, публицистам. XVII век оставил потомкам многочисленные документы, мемуарные свидетельства, обширное эпистолярное наследие. Сохранились путевые заметки и дневники тех иностранцев, кто, побывав в гуще российской действительности, оставил наблюдения из Московии, впечатления о ее повседневности. Однако вопрос о том, какова была тогдашняя Русь, как соотносилась ее жизнь с жизнью окрестных государств и народов, по-прежнему остается открытым. В силу каких причин и обстоятельств выстраивался ее самобытный путь? Что и кто предопределяли ее движение во времени? Все ли здесь так стройно и просто, как утверждается в иных историко-публицистических творениях?

Исследователи и прежнего, и новейшего времени, ссылаясь на одни и те же источники, по-разному определяют свой подход к освещению времени и его творцов. Выстраиваемая ими картина, в силу разных причин, не всегда правдива и объективна. Суждения и оценки историков определялись состоянием общества, условиями, которые выдвигала та или иная эпоха. Два периода отечественной исторической науки, — монархический, имперский и советский, тоталитарный, — обусловливали соответствующие исторические интерпретации. Крайности, присущие национальному самосознанию россиян, особенно ярко проявляются в отношении к своему прошлому. Один из самых явных примеров этого — полярность в трактовке имперского периода в истории России и роли в нем монархии Романовых.

2013 год — год 400-летия окончания Смуты и воцарения на российском престоле династии Романовых — привнес немало нового в процесс познания и осмысления исторического пути России. Сложились обстоятельства, благоприятствующие углубленному анализу прошлого российской государственности, роли тех, кто стоял во главе Московского княжества, Русского царства, Российской империи. В своем интервью глава Российского императорского дома великая княгиня Мария Владимировна Романова сказала: «Нам есть, чем гордиться, и есть, в чем каяться… Те, кто критикует Императорский дом, зачастую приносят ему больше пользы, чем те, кто пытается, пусть и из самых лучших побуждений, создать лакированный, но далекий от действительности образ» [1]. Это суждение, высказанное спустя четыре столетия, весьма показательно. Юбилейная годовщина вызвала прилив интереса к истории династии, к судьбам ее многочисленных представителей.

Дом Романовых для непосвященных по-прежнему окружен ореолом чуть ли не святости, нерушимого величия, свойственным российской дореволюционной историографии. Разрушение Советского Союза, отказ от идей социализма воскресили эти представления столетней давности, снова возвели на пьедестал царей и их приближенных. Были, однако, ученые и публицисты, не стремившиеся превозносить роль династии Романовых в нашей истории. По их мнению, монархическая идея могла бы быть куда работоспособнее, а исторический путь России сложился бы куда более благоприятно, окажись на русском престоле другие люди. Подобные «несвоевременные мысли» было бы легко отбросить, если бы перед нашим историческим взором не стояла драматическая судьба Отечества.

Царствование Алексея Михайловича Романова в этом смысле выступает историческим подтверждением тому, в какой мере монарх и его правление воплощали в себе идею российской государственности. Если были ошибки, что стало их причиной? А если что-то удалось, то как, в силу каких обстоятельств и благодаря кому? Только ли царь, который вступил на престол подростком, единолично отвечает за все хорошее и плохое, что связано с его правлением?

В самом деле, все ли русские цари и императоры являли собой воплощение мудрости, воли, государственных способностей? Так ли безукоризненны были их решения, предопределявшие исторические пути России? Совершались ли они по одной лишь воле самодержцев? Не вопреки ли ей порой выстраивалась будущность страны? Размышления подобного рода дают повод обратиться к системе государственной власти, которая долгое время существовала в России, пока не рухнула в начале XX века — трагически и для многих внезапно. Изучение того, как строилось монархическое правление, помогает нам понять, когда, на каких этапах, в силу каких обстоятельств монархическая идея работала на благо страны, а когда становилась препятствием на пути исторического прогресса.

В ходе смены эпох в рамках самой монархической идеи нередко происходило такое, что противоречило логике ее воплощения в реальных государственных делах. Случалось так, что сам носитель,