МАЛЬЧИК ИЗ ВЕРХНЕЙ ТРОИЦЫ
Бог и царь — эти понятия у маленького Миши Калинина сливались воедино. Оба они, и бог и царь, были где-то далеко, и оба они все могли. Когда шел дождь, Мария Васильевна, мать Миши, радостно крестилась и говорила: «Бог послал». Когда же на поля обрушивалась засуха, Мария Васильевна тоже крестилась и горестно вздыхала: «За грехи бог наказывает». За какие грехи бог отнимал урожай, Миша не знал, да и пока еще не задумывался над этим. Не задумывался он и над тем, зачем богу понадобилось, чтоб Калинины жили в крохотной семиаршинной избушке на краю деревни, имели корову Буренку и престарелого коня Сивку, да еще небольшую полоску земли, хлеба с которой не хватало даже до весны.
Избушку отец купил за тридцать шесть рублей, когда вернулся с военной службы, у такого же бедняка солдата, как и он с ал» Миша хорошо помнил этот день. Они с матерью были дома, каждый занимался каким-то своим делом. Дверь вдруг распахнулась, и в избу вошел мужчина с коротко остриженными волосами. Мать вскрикнула и, прижавшись к его груди, заплакала. Потом отец — оказывается, это был отец — погладил Мишу по голове и стал разбирать свой вещевой мешок. Много нашлось там всякой всячины: и ремень, и платок для матери, и катушка ниток. Но особенно понравилась Мише сапожная щетка, мохнатая, пахнущая ваксой, и еще зеркальце, перед которым отец брился.
Вскоре по приезде Иван Калиныч-меньшой, так звали Мишиного отца, учинил раздел имуществе с Иваном Калинычем-большим — своим родным братом. И достались меньшому лошадь со сбруей, корова да овца. Строения же перешли к Ивану-большому.
Вот тогда-то и приобрел отец избушку на краю деревни, почти на самом берегу прохладной и быстрой речки Медведицы.
Добрый отец у Миши, хоть и хмурый. И мать хорошая: зря не отругает, не отшлепает. С ней всегда легко и радостно. Отец дома бывает редко. То пашет, то навоз возит, а зимой на несколько месяцев сряду уйдет на отхожие промыслы — «топором стучать».
Плохо, конечно, когда батьки дома нету, зато уж возвращение его — настоящий праздник! Помолодевшая мать спешит растопить печку, сготовить что-нибудь повкуснее, поставить на стол все, что есть в доме. Потом семья долго пьет чай вприкуску с сахаром, который отец торжественно извлекает из заплечного мешка.
Интересный рассказчик батька. Новостей у него всегда хоть отбавляй. И про дальние страны он знает, где совсем не бывает снега, и про море, которому нет конца и края, и про страну, где будто бы живут совсем-совсем черные люди, которые всегда ходят голые. Миша с восторгом смотрит отцу в рот: откуда он все это знает? Нет, конечно, батька — самый умный человек в мире!
Но такие разговоры велись не часто. Чаще речь заходила о нужде да о хлебе. Взгляд у отца тускнел руки опускались. Мать же успокаивала: «Бог милостив, не пропадем». А Миша думал: «Вот выросту большой, поеду к царю, да и расскажу про батькину нужду. Царь все может. Неужто не захочет помочь?»
И вдруг новость: царя убили. Как это, царя — и вдруг убили? Кто его убил, и разве можно его убить? Кому ж теперь жаловаться?
Дернул мать за юбку.
— Что ль, теперя совсем царя не будет?
— Будет. Другого поставят.
Другого… Какой он, этот другой?
Подробности рассказал отец, когда вернулся с очередных отхожих заработков. Царь Александр II проезжал в карете по набережной Екатерининского канала в Петербурге, когда какой-то человек швырнул в него бомбу. Бомба взорвалась, но царя не задела. Царь вышел из кареты, и тут в него бросили вторую бомбу. Умирающего императора отправили во дворец, где он и скончался.
Мать, скорбно поджав губы, крестилась.
— Освободителя-то! Боже ж ты мой!..
Кого и от чего освободил царь, Миша не знал. Но все равно было жалко этого всемогущего властелина, которого убили «лихие люди».
Но думать-то Мише особенно некогда. Мать уж занялась по хозяйству, а тут годовалая сестренка расплакалась, надобно утешить. Наденька любит брата, и Миша ее любит. Только ведь и побегать хочется.
Иной раз пойдет в лесок с ребятами — Надю на руках тащит. А там игры затеют — Надю в кусты положит и заиграется. Потом вспомнит: «Где ж сестренка-то!» Бегает, ищет…
В лес не часто приходилось выбираться, да и на речку тоже, хоть та и за домом течет. Ну как тут пойдешь! Надо за скотиной присмотреть, навоз в поле вывезти, матери в чем помочь… За день так умаешься, что и ложка за ужином из рук валится.
Когда Мише пошел девятый год, отец решил учить его грамоте. Жил в Верхней Троице крестьянин-старик, как и Иван Калиныч, отставной солдат. Жил одиноко, в большой избе, топившейся по-черному. Вот к нему в учение и определил отец Михаила.
Кроме него, еще человек двадцать к солдату ходили. Родители за ученье платили ему рубль за зиму да еще кормили по очереди.
Солдат добросовестно отрабатывал рубли и прокорм, заставляя учеников возможно громче зубрить азбуку. Каждый, кто проходил мимо, мог убедиться в старании учителя: гул из избы доносился неимоверный. Нерадивых солдат лупил указкой по чем попало. Щуря глаза от едкого дыма, Миша твердил непонятные слова, похожие на заклинания бабки-заговорщицы: «Аз, буки, веди, глаголь, добро…» Все бы хорошо, но почему «добро» и «аз» надо читать «да»? При всех недостатках такой учебы за три месяца Миша выучил буквы, освоил двойные и тройные слоги и уж начал было складывать слова.
Может быть, на этом и закончились Мишины университеты, если бы не случай.
Верстах в полутора от Верхней Троицы стоял красивый барский дом с садом и клумбами вокруг него. В этот дом каждое лето приезжал со всей своей семьей пузатый, представительный генерал со страшной фамилией Мордухай-Болтовский. Семья была у него немалая. Кроме жены, Марии Ивановны, шестеро детишек, мал мала меньше. Все чистенькие, аккуратные, но озорные, до игр охочие.
Раз в лесу Миша столкнулся с барчуками Сашей и Митей. Сначала повздорил с ними, а потом тут же и подружился. В общем ребята они были «ничего», не так чтоб задавались. Только непонятны им мысли и заботы крестьянские, невдомек им, о чем это часто задумывался степенный крестьянский мальчик. Внимательно присматривался Миша к жизни в барской усадьбе. Мордухаи своей землей не владели. Пользовались усадьбой как дачей. Но дворни у них было порядочно: и горничные, и садовник, и повар — около пятнадцати человек обслуживали летом семью генерала.
Сам генерал был мужчина строгий, но справедливый, не самодур какой-нибудь. А Мария Ивановна — так та даже ласковая и добрая. Первым делом, когда увидела Мишу со своими ребятами, велела спросить, не голоден ли он, не нужно ли ему чего. Миша сказал: «Нет, ничего не нужно». Хорошие люди Мордухаи, но и отец и мать Миши тоже хорошие люди, добрые, справедливые. А жизнь у них совсем другая. Работают от зари до зари. Матери-то как достается!..
