Ознакомительная версия.
Человек в видавшей виды дубленке и неприметной зимней шапке идет по тихому московскому переулку. И чувствуется: он король улицы, знает здесь каждый уголок и контролирует каждого прохожего, который мог бы проявить к нему интерес. Это Джордж Блейк. Вот он входит в дом без вывески, и дверь, куда через несколько секунд предстоит зайти и мне, сразу захлопывается.
Мы не знакомы, то есть я знаю его, а он меня, конечно же, нет, но вот что я слышу тотчас после рукопожатия:
— Я видел, вы шли за мной. Не решились догнать, подойти?
Он предпочитает в отличие от почти всех своих иностранных коллег, получивших после долгой работы на российскую разведку московскую прописку, говорить по-русски. Акцент чувствуется, но трудный язык наш Георгий Иванович Бехер, теперь он зовется именно так, вполне освоил. Тогда мы проговорили долго, но по различным не зависящим ни от него, ни от меня причинам интервью опубликовано не было. Однако знакомство состоялось, и я понял, почему в России считают совершенное Блейком великим подвигом.
Его жизнь полна загадок. Она обросла домыслами и легендами. А Георгий Иванович с присущим ему чувством юмора замечает: «Я — иномарка, которая спокойно приспособилась к русским дорогам».
Между прочим, это удалось сделать далеко не всем нашим друзьям, работавшим на советскую разведку, а потом из-за угрозы неминуемого ареста, оказавшимся в Москве. Соотечественник Блейка, знаменитый руководитель «Кембриджской пятерки» англичанин Ким Филби, тайно вывезенный в СССР, с трудом вписывался в новые условия, иногда глуша тоску алкоголем. Американец Моррис Коэн, добывший для Страны Советов чертежи атомной бомбы, за десятилетия нашенской жизни так и не выучил русский, общаясь в основном через переводчика. Случались и преждевременные добровольные уходы из этого мира: его реалии оказывались слишком далекими от тех, что представлялись издалека столь близкими и понятными. Добровольно ушел из жизни немало сделавший для России Соутер, похороненный по его просьбе, изложенной в последнем письме, в форме майора госбезопасности. Кстати, и Шон Берк, организовавший побег Блейку, в Москве тосковал. Пил, ссорился со всеми, даже с Джорджем. И рванул-таки обратно домой, несмотря на риск опять оказаться в тюрьме.
А Блейк вполне прижился. Он едва ли не единственный из бывших агентов-иностранцев стал абсолютно своим среди наших разведчиков. Ну, кому еще из иностранных помощников присвоили звание полковника СВР? Если не ошибаюсь, едва ли не ему — единственному из иностранных друзей, обосновавшихся в Москве. Что свидетельствует о полном и абсолютно безграничном к нему доверии. Даже Филби до этого не дослужился. Блейк же преподавал, впрочем, как и Филби, готовя юные кадры нашей разведки, работал в Институте мировой экономики и международных отношений, общаясь с его главой академиком, затем директором СВР и премьером Евгением Примаковым.
Впрочем, как не доверять человеку, сорвавшему в 1950-х гигантскую по масштабу американскую операцию «Туннель». Тогда в Берлине американцы, истратив миллионы, были уверены, что прослушивают русских через свои подземные кабели. Они здорово заблуждались: офицер британской Сикрет Интеллидженс Сервис Джордж Блейк предупредил друзей о начале грандиозной прослушки еще до ее начала. Быть может, на Лубянке о ней узнали еще раньше, чем о «Туннеле» стало известно союзникам американцев. И Москва взялась на обреченную на успех операцию по полной дезинформации главного, как в ту пору именовались Штаты, противника.
Есть еще некие до сих пор секретные подарки, преподнесенные Блейком советской разведке.
Бытует мнение, что Блейк выдал Советам около 400 британских и американских шпионов, а также их агентов плюс «кротов», то бишь наших предателей, работавших в Москве на чужие спецслужбы. Да, подполковник ГРУ Попов, генерал-лейтенант из гэдээровской «Штази» Бялек, завербованный западными разведками, действительно были арестованы благодаря информации Блейка. Сам он считает, что 400 — явное преувеличение, однако число благодаря ему разоблаченных и пойманных исчисляется все-таки не десятками.
Рассказывают, что молоденький офицер госбезопасности Николай Лоенко завербовал оголодавшего британского дипломата-разведчика, когда тот сидел в плену у северных корейцев. Способный 25-летний контрразведчик из Приморья подкармливал Блейка, сидевшего на голодном пайке. Отдавая должное талантам Лоенко, все же замечу: традиционной вербовки в данном случае не было. Блейк, начитавшийся Маркса, переданного ему все тем же Лоенко, перешел на чужую сторону по сугубо идейным соображениям, а не в благодарность за супчики из морепродуктов, которые готовил для него искусный кулинар из КГБ.
Блейк долго балансировал на фантастической грани риска, пока не был выдан сбежавшим на Запад офицером из польской спецслужбы. Улики были косвенными, но под подозрение он попал. Суд Ее Величества вынес в 1961-м немыслимо строгий приговор: из тюрьмы, приговоренный к 42 годкам Блейк, должен был бы выйти в 2003-м. Даже будучи примерным заключенным, он мог бы подать прошение о помиловании, отсидев две трети из щедро ему отпущенного.
Дотянул бы он до этой счастливой даты? Остается лишь гадать. Побег Блейка из тюрьмы якобы организовал всемогущий тогда КГБ. Вряд ли эта организация нуждается в приписывании лишних лавров. За несколько месяцев до его кончины я встречался с Героем России Моррисом Коэном, волею судьбы попавший с Блейком в одну суровейшую тюрягу «Уормвуд Скрабс» за шпионаж в пользу СССР. И Моррис, в компетенции которого усомнится лишь человек в разведке ничего не понимающий, поведал мне историю того невероятного побега. Он вошел в учебники, которые штудируют сотрудники исправительных заведений многих государств. Устроили побег ирландцы, подружившиеся с Блейком в тюрьме, где и поклялись вызволить Джорджа. Отмотав срок, один из них — Шон Берк сумел в 1966-м не только перебросить веревочную лестницу через ограду и вывести сломавшего при побеге руку Блейка, но и прятать его в течение двух месяцев на квартире. А потом, когда шорох слегка улегся, Шон и Джордж через две границы добрались на туристическом фургоне до ГДР. И вот здесь, как подсказывают некоторые специалисты, без руки Москвы не обошлось. По крайней мере, время и дата пересечения границы фургона с Блейком в первом главном управлении были точно известны. А бедняга Джордж 9 часов промаялся под досками на втором дне грохочущего фургона и чуть не дал дубу. Морриса же Коэна, узнавшего о побеге верного друга по тюремному радио, перевели в камеру на острове Мэн. Бежать отсюда было практически невозможно.
Ознакомительная версия.
