533
Лев Диакон. Указ. соч. С. 79.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 79.
Карышковский П. О. О мнимом болгарском источнике древнейших русских летописных сводов // Труды Одесского государственного университета. Т. 144. Серия исторических наук. Вып. 4. Одесса, 1954. С. 175; Лев Диакон. Указ. соч. С. 212, коммент. 43.
Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях // Костомаров Н. И. Раскол. М., 1994. С. 81.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 130.
Там же. С. 131.
Об идее "золотого моста" см.: Два византийских военных трактата конца Х века... С. 224, прим. 345.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 81.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 81.
О том, что русы не капитулировали, много писал П. О. Карышковский. См.: Карышковский П. О. К вопросу о первоисточниках по истории походов Святослава // КСИС. Вып. 9. М., 1952. С. 60; он же. К истории балканских походов Руси при Святославе // КСИС. Вып. 14. М., 1955. С. 28-30.
Еще Н. Лавровский писал, что одно заглавие договора 971 г. "заключает в себе такую запутанность, такую беспорядочность, и в расположении слов, и в употреблении предлогов вообще, так непонятно в его настоящем виде, что ясно обличает самый грубый, буквальный перевод с Византийского подлинника" (Лавровский Н. О византийском элементе в языке договоров русских с греками. СПб., 1853. С. 93-94). Недавно С. М. Каштанов провел аналогию между грамотой Святослава и современными ей латинскими актами, составленными в Риальто (Венеция) и Юстинополе (Каподистрия), выявляя близость документа, исходящего от русского князя, к византино-венецианской традиции. См.: Каштанов С. М.
Об особенностях начальной части договора Святослава 971 г. // Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная практика Древней Руси. IX Чтения памяти В. Т. Пашуто. Москва, 16-18 апреля 1997 г. Материалы к конференции. М., 1997. С. 18-22.
Составителем текста соглашения был, скорее всего, Феофил - епископ Евхаитский, который после переговоров императора со Святославом был отправлен в посольство к печенегам (Каштанов С. М. О процедуре заключения договоров между Византией и Русью в X в. // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972. С. 214, прим. 8). Об этом посольстве речь пойдет ниже.
Перевод перечня богов договора 971 г. представляет значительную трудность, поскольку в оригинальном летописном тексте слова не отделялись одно от другого. В 1913 г. М. Д. Приселков решил, что договор "не знает христиан в войске и державе киевского князя... что естественно после отстранения от управления Киевской державой Ольги и ее сотрудников". В доказательство автор привел вышеуказанную фразу из договора, переведя ее так: "...да имеем клятву от Бога, в него же веруем, в Перуна и в Волоса, скотья Бога" (Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913. С. 14). Ему возразил А. А. Шахматов, который отметил, что "договор упоминает о Боге, и о Перуне и Волосе; под Богом разумеется, конечно, христианский Бог" (Шахматов А. А. Заметки к древнейшей истории русской церковной жизни // Научный исторический журнал. 1914. № 4. С. 34). Такое понимание цитируемого текста было вполне традиционным для XIX в. Сам А. А. Шахматов предложил следующее прочтение: "отъ Бога, въ неже веруемъ, и отъ Перуна и отъ Волоса, скотия бога" (Шахматов А. А. История русского летописания. Т. I. Кн. 2. СПб., 2003. С. 665). Однако это могло подразумевать, что и Святослав должен был бы верить в христианского Бога. Поэтому Д. С. Лихачев, стремясь обойти противоречие, перевел фразу как "от бога, в которого веруем, - в Перуна и в Волоса, бога скота" (Повесть временных лет. М., 1996. С. 171). Примерно так же понял текст и А. Г. Кузьмин: "от бога, в которого веруем, - от Перуна, и Волоса, бога богатства" (Се Повести временных лет. Арзамас, 1993. С. 74). Отмечу, что исследователи вполне произвольно проставили знаки препинания и почему-то написали "Бог" с маленькой буквы. Г. Ловмянский вернулся к прочтению текста, предложенному А. А. Шахматовым (Ловмянский Г. Религия славян и ее упадок. СПб., 2003. С. 88). Он предположил, что "слово "верим" понималось заявителями дизъюнктивно, то есть часть из них признавала христианского Бога, а часть (в том числе и Святослав) почитала языческих богов". По его мнению, "определение "верим" указывает на христианского Бога" (Там же. С. 364, прим. 226). Недавно эту точку зрения поддержал П. С. Стефанович, в его же статье содержится анализ клятвы золотом и оружием, содержащейся в договоре (Стефанович П. С. Клятва по русско-византийским договорам X в. //ДГ. 2004 г. М., 2006. С. 391-401).
Г. Ловмянский в своей работе коснулся и культов языческих богов, упомянутых в договоре 971 г. Он обратил особое внимание на Волоса. По мнению польского исследователя, культ Волоса был совсем новым, возникшим во время болгарской войны Святослава, он поддерживался дружинниками и был принесен ими на Русь с Балкан, почему широко и не распространился среди русов. Волос произошел от св. Власия, покровителя скота. Исследователь отличает Волоса от русского "божка" Велеса, не имевшего с первым ничего общего, кроме некой схожести в имени (Ловмянский Г. Указ. соч. С. 88-91). Эта деталь очень важная, характеризующая устремления Святослава и его дружинников к землям, "куда все блага сходятся". До Ловмянского мнение о заимствовании восточными славянами культа св. Власия из Византии, посредством болгар (отсюда форма "Влас"), и превращении его в Волоса высказывал В. Й. Мансикка. Однако он не связывал это с походом Святослава в Болгарию (Мансикка В. Й. Религия восточных славян. М., 2005. С. 287-294). Построение Мансикки о Волосе недавно поддержал Л. С. Клейн (Клейн Л. С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб., 2004. С. 141-147). Но более распространено среди исследователей мнение о местном, восточнославянском происхождении культа Волоса, который позднее перешел на св. Власия. Из последних научных работ, изданных (или переизданных) по проблеме, в которых получила отражение эта точка зрения, см.: Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., 1988. С. 419-421; Фроянов И. Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX - начала XIII столетия. СПб., 1992. С. 126; Иванов В. В. Топоров В. Н. Велес, Волос //Славянская мифология. М., 1995. С. 74; Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. М., 2003. С. 311-313; Шеппинг Д. Мифы славянского язычества. Екатеринбург; М., С. 287-292.
О том, что договор вставлен в уже имевшийся летописный текст составителем "Повести временных лет", см.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 4; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л, 1947. С. 36; Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 344-345.
Каштанов С. М. Об особенностях начальной части договора... С. 21-22.
Каштанов С. М. Русские княжеские акты X-XIV вв. (до 1380 г.) // Археографический ежегодник за 1974 г. М., 1975. С. 97-98.0 том, как выглядели русские печати X века, см.: Перхавко В. Б. Несколько комментариев к русско-византийским договорам X в. // Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная практика Древней Руси. IX Чтения памяти В. Т. Пашуто. Москва, 16-18 апреля 1997 г. Материалы к конференции. М., 1997. С. 58-59.
Ясинский М. Н. Лекции по внешней истории русского права. Вып. 1. Киев, 1898. С. 38.
Самоквасов Д. Свидетельства современных источников о военных и договорных отношениях славяноруссов к грекам до Владимира Святославича Равноапостольного // Варшавские университетские известия. 1886. № 6. С. 37; Лонгинов А. В. Мирные договоры русских с греками, заключенные в X веке. Историко-юридическое исследование. Одесса, 1904. С. 101; Карышковский П. О. К вопросу о первоисточниках... С. 60; Карышковский П. О. К истории балканских походов Руси... С. 29-30; Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 287; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 72; Сахаров А. Я. Указ. соч. С. 193-197; Литаврин F. Г. О юридическом статусе древних русов в Византии в X столетии (Предварительные замечания) // Византийские очерки. М., 1991. С. 74; Кистерев С. Я. Два эпизода византийской дипломатии: Доростольский договор 971 г. и Девольский договор 1108 г. // ДГ. 2004 г. М., 2006. С. 410. А. В. Лонгинов даже предполагал, что "переговоры, непосредственно предшествовавшие изготовлению утвердительной грамоты Святослава, в летописной передаче не вполне иллюстрируют ее текст, вследствие чего необходимо допустить поэтическую скомканность летописного рассказа, добросовестного и правдивого, но не нашедшего себе достаточно плодовитой почвы в архивном материале. Быть может, летописец располагал только черновым, привезенным Свенельдом в Киев эскизом русского текста грамоты, в том виде, как он составлен в Доростоле при начальной обстановке, живо изображенной в летописи. Договор представлялся весьма невыгодным для Руси и оскорблял ее национальную гордость" (Лонгинов А. В. Указ. соч. С. 103).
