Главный тезис: общественный детерминизм:
— Технология является независимой переменной цивилизации (или общественного развития). Наука и культура управляются случайными процессами, вектор развития определяют технологии. Гомеостаз человечества может быть нарушен в случае появления новой разумной расы (автоэволюция человека или «некроэволюция» искусственного разума).
Асимметрия добра и зла:
— Добрые намерения всегда могут превратиться в злые, а злые всегда остаются злыми.
Истребление культуры:
— Обилие информации, распад верований, понятий и норм приводят к тому, что невозможно найти в океане информации настоящие ценности, а «поисковых систем смысла» не существует.
Антропологический нативизм:
— Человеческая натура (характер, темперамент, эмоциональность, интеллект) определяется генетически и не меняется на протяжении последних 100–160 тысяч лет.
Антропологическое манихейство:
— Имманентность зла человеческой натуры. Бескорыстные убийства и причинение страданий — исключительная специализация человека.
Антропологический паулинизм и религиозность:
— Человек, как общественное существо, способен противостоять злу лишь в коллективе и никогда в одиночку.
Натурализм:
— Человеческий интеллект возник для того, чтобы мы могли познавать истину. Инструментом для такого познавания служит язык.
Учеников в строгом смысле этого слова у Лема-философа нет.
Нет также продолжателей и эпигонов, поскольку его трудная и новаторская философия — in statu nascendi[119] — ещё не окрепла как система, то есть не вошла широко в культурное обращение. Однако частично мысль Лема уже проанализирована и преподаётся в университетах (Берндт Грефрат в Эссене, Павел Околовский в Варшаве).
В 1997 году имя Станислава Лема было внесено в список почётных граждан города Кракова. Несомненно, писатель это заслужил. В конце концов, многие читатели воспринимают Польшу прежде всего именно как страну Станислава Лема.
А в 1999 году вышел его сборник «Мегабитовая бомба».
«Антиматерии, — писал Лем в «Мегабитовой бомбе», — я боюсь меньше, чем Интернета. Засилье английского языка в Сети, обилие чисто развлекательных страниц (игры, порнография, сплетни), лёгкий доступ к любой информации для мафии, многочисленные компьютерные преступления, неконтролируемый информационный потоп, анонимность политического насилия, тотальное нарушение авторских прав, постоянные столкновения технологического прогресса с культурными и религиозными традициями…»
Ну и эскапизм компьютерных игр.
Сны и игры в Интернете — сравнимы ли эти понятия?
«В своё время, — писал Лем, — я позволял экспериментировать над собой, например, принимал псилобицин (аналог мескалина). Это тоже, можно сказать, “виртуальная реальность”». И далее: «Разум не может быть безвольным. Мы должны помнить о проблемах, которые могут ожидать нас в процессе создания искусственного интеллекта».
Вообще, рассуждал писатель, возможность существования искусственного интеллекта является, скорее, вопросом веры.
Отсюда главный вопрос: а что такое разум?
Все эти понятия — разум, разумность, интеллект — они ведь достаточно размыты. Что мы знаем, а чего не знаем? Кто ответит? Вот три образца для создания искусственного интеллекта: мозг человека, центральные нервные системы животных, «дерево жизни» Линнея. Но как возник, как менялся в процессе эволюции наш мозг? Возможен ли, скажем, интеллект без эмоций? И справедливо ли относиться к злу как к обратной изнанке технологического прогресса?
«Если говорить коротко, — писал Станислав Лем, — то связь сейчас — это практически всё, а вот разум — почти ничто. Как нам уберечься от шпионских и милитаристских вторжений в Сеть?»
Не правда ли, в дни Сноудена эти слова звучат как откровение?
А постоянное изменение научных парадигм? Вполне возможно, что мы уже стоим на пороге создания аналога этикосферы — по принципу той, что была описана в романе «Осмотр на месте»? Каким будет, как себя проявит в недалёком будущем век истинной информатики? «Количество информации, одновременно доступной в разных системах, чрезвычайно велико, и оно постоянно увеличивается». При этом, отмечал Лем, получаемая нами информация чрезвычайно засорена глупостями и обманом. Налицо серьёзное снижение качества научно-популярных изданий, подмена истинной науки сенсационными сплетнями и вымыслами.
В последние годы жизни Станислав Лем (по его словам, иногда произносимым очень серьёзно) часто беседовал во сне с великими историческими личностями, с политическими лидерами, с величайшими представителями мировой науки, искусства, философии.
Мозг писателя работал постоянно.
Томаш Лем вспоминал, как отец за утренним столом, завтракая, подробно рассказывал о своих ночных разговорах с Владимиром Путиным, с Джорджем Бушем-младшим, с Ангелой Меркель, об острых дискуссиях с Иосифом Сталиным, Уинстоном Черчиллем, о спорах с Максом Планком о состоянии современной физики. Невольно вспоминается, как в романе «Осмотр на месте» знаменитый звездопроходец Ийон Тихий во время своих долгих космических перелётов так же вот коротал время в беседах с виртуальными моделями Бертрана Рассела, Карла Поппера, Пауля Фейерабенда, Уильяма Шекспира…
В 1994 году Станислав Лем был избран в Польскую академию знаний (Polska Akademia Umijetnosci) — старейшую научную организацию Польши.
В 1996 году он награждён орденом Белого орла — высшей государственной наградой Польши;
8 декабря 1997 года Станиславу Лему присвоена степень почётного доктора Опольского университета;
30 июня 1998 года — Львовского государственного медицинского университета;
а 28 октября того же года — Ягеллонского университета (Краков).
Вышли новые собрания сочинений:
в двадцати пяти томах (1994–1997);
и почти сразу — в тридцати четырёх (1998–2005).
Кто-то из библиографов подсчитал, что за свою жизнь писатель издал 40 отдельных оригинальных книг, полторы тысячи статей, около 550 интервью. Работы его (и художественные и философские) переведены на 41 язык в пятидесяти странах, а общий тираж достиг тридцати пяти миллионов экземпляров. Из них на русском — 11 миллионов, на польском — 9, на немецком — 7,5, на чешском — более миллиона.
