При тщательном надзоре за исполнением в сих губерниях легко можно будет делать как частные, так и общие исправления и, наконец, довести сии правила до того совершенства, в каком желательно иметь оные по столь важной части. Пространство нашей империи делает невозможным, чтобы все губернии руководствовались одними общими правилами, и сие оправдывает мысль, которую предлагаю.
Простите мне, Ваше Сиятельство, во-первых, что я замедлил ответом на ваше письмо; множество дел, накопившихся в мое отсутствие, не позволили мне отвечать на оное так скоро, как бы я желал; во-вторых, за откровенность моих изъяснений в сем ответе — и верьте тому истинному почтению и преданности, с коими я имею честь быть вашего сиятельства покорнейший слуга граф Аракчеев».
Не только сановники, но и сам император неоднократно пользовался советами Аракчеева. «Замечание Ваше, Батюшка, по новому банку сделанное насчет уравнения Москвы с Петербургом, весьма справедливо, и я совершенно с оным согласен, — писал граф Александру 9 июня 1824 года. — Но, кажется, лучше оное исправить особым дополнительным положением, нежели переделывать сие, утвержденное уже Вашим Величеством положение».
Реформаторская жилка в Аракчееве имелась и была весьма прочной. За какое бы дело ни брался граф, он непременно старался внести в него что-либо свое, какое бы ведомство ни поручалось ему в управление, он всегда стремился что-то в нем перестроить. Назначенный заведовать делами Комитета министров, он начал с того, что упорядочил делопроизводство: установил новые правила, по которым министры обязывались присылать свои представления в Комитет накануне заседания, обозначать во вносимых делах год, месяц, число, когда они были получены министрами для рассмотрения. Внося в Комитет представление, министр должен был отныне излагать собственное мнение по вносимому делу, при отсутствии такового Аракчеев не принимал представление. По истечении каждого месяца составлялся перечень решенных и нерешенных в Комитете министров дел, а также особая записка с кратким описанием вопросов, по которым министрам поручено внести в Комитет справки или проекты решений. Все это представлялось императору Александру. Кроме того, в начале года Его Величество получал от Аракчеева полный отчет о деятельности Комитета за истекший год. Наконец, с согласия государя Аракчеев перекроил штаты канцелярии Комитета, уволил чиновников, «хотя и хороших, но тех, без коих обойтись можно», и установил оставленным новые, более справедливые оклады.
Александр знал способности Аракчеева как никто другой, и тот факт, что, озабоченный проблемой крепостного права, он именно Аракчееву поручил разработку одного из главных проектов освобождения крестьян, говорит о многом.
Задание, данное графу в феврале 1818 года, было непростым. Он должен был составить такой проект, который бы «не заключал в себе никаких мер, стеснительных для помещиков, и особенно, чтобы меры сии не представляли ничего насильственного в исполнении со стороны правительства; напротив, чтобы они сопряжены были с выгодами помещиков и возбудили бы в них самих желание содействовать правительству в уничтожении крепостного состояния людей в России, сообразном духу времени и успехам образованности и необходимом для будущего спокойствия самих владельцев крепостных людей». Готовый проект был представлен государю в том же 1818 году. Если оценивать его содержание с точки зрения полученного задания, то нельзя не признать, что граф-реформатор блестяще справился с возложенным на него поручением. Он нашел тот единственный средний путь, который позволял избежать при осуществлении благородной цели применения совсем неблагородных средств.
Согласно аракчеевскому проекту уничтожение крепостного состояния людей в России должно было произойти посредством покупки помещичьих крестьян и дворовых людей государством. Причем предполагалось при этом, что помещики будут добровольно уступать принадлежащие им земли и работающих на них крестьян. Для организации покупки помещичьей земли и крепостных в казну учреждалась Постоянная комиссия. Сама же покупка производилась или по добровольно-условленным ценам с помещиками, если они продавали свои имения в полном их составе, или на основании особых правил, «постановленных для приобретения крестьян с некоторым только количеством земли и угодий к продаваемым имениям принадлежащих». Ценность продаваемого имения Аракчеев предлагал определять в зависимости от качества почвы и в соответствии с теми ценами, какие существовали на имения в каждой губернии. Капитал для покупки в казну земель и крестьян у помещиков должны были составить суммы, ежегодно выделяемые на эти цели из государственного бюджета в размере 5 миллионов рублей ассигнациями.
По мнению Аракчеева, помещики могли получить при осуществлении его проекта двойную выгоду: во-первых, освободиться от долгов (а ими было обременено большинство из них) и, во-вторых, заиметь наличный капитал для развития своего хозяйства. Свободные земли, оставшиеся в их распоряжении, помещики могли обрабатывать с помощью тех же самых крестьян, которых продали в казну, нанимая их за определенную плату.
Не вдаваясь в дальнейшие подробности разработанного графом Аракчеевым проекта освобождения крестьян от крепостной зависимости, отметим, что проект сей удостоился одобрения со стороны императора и, по некоторым свидетельствам, именно его Александр намеревался вводить в действие. Позднее сходный с аракчеевским способ решения проблемы крепостного права предлагал в своей конституции декабрист Н. Муравьев. Историк H. M. Дружинин писал в книге «Декабрист Никита Муравьев»: «Начав с проекта личного безземельного освобождения в духе А. Ф. Малиновского, Н. С. Мордвинова и Н. И. Тургенева, Н. Муравьев перешел на позицию другого, более осторожного и расчетливого течения: его последнее решение крестьянского вопроса в менее разработанной, но более жесткой форме повторило аналогичные построения, представленные Александру I А. А. Аракчеевым».
Реформаторская страница политической биографии графа Аракчеева осталась неизвестной обществу. Можно сказать, что государь и временщик вели себя как два заговорщика в деле реформ и вообще во всех делах по управлению империей. Таинственность эта имела определенную выгоду, которую присваивал себе во всем ее объеме один император Александр.
Государственная деятельность всегда предполагает осуществление мер не только благих для населения, но и таких, что связаны с лишениями. Нельзя быть правителем и для всех являться благодетелем, невозможно управлять и всем управляемым постоянно угождать. Александр I хорошо понимал это.
