как я помню, в доме Третьяковых. Еще в 1867 году он написал картину «Воспитанница», на которой изобразил комнату в доме Третьяковых, где видна картина С. Щедрина «Лунная ночь». Картина и сейчас находится в экспозиции галереи, и кто хочет знать, в какой обстановке жил в то время Третьяков, пусть посмотрит эту картину.
Сам Неврев жил тоже недалеко от Лаврушинского переулка, возле Краснохолмского моста. Был он коренной москвич, всю жизнь прожил в Замоскворечье, и, должно быть, Третьякову особенно нравилось, что Неврев изображает близкий ему быт. Помню, художник часто приходил к Третьяковым к обеду, за обедом рассказывал анекдоты, громко смеялся. Самого Павла Михайловича он называл «архиереем», а меня «Колей галерейным». Придет, бывало, и громко спросит;
- А что, архиерей дома?
Он не шел к нему в контору, а направлялся во второй этаж, в квартиру. Или скажет:
- Эх, галерейный Коля, и студено же сегодня! Он не прочь был выпить, а у Третьяковых за обычным обедом вина совсем не полагалось. Тогда он начинал расспрашивать Веру Николаевну, не именинник ли кто-нибудь из ее родственников или знакомых.
- Да, именинник есть, вот троюродный братец…
- Так это же надо вас поздравить! - радостно говорил Неврев.
А Вера Николаевна уже знала, почему гость именинников разыскивает, и приказывала подать вина. Увидев бутылку, Павел Михайлович тотчас забирал свои газеты и книги (он всегда за столом сидел с книгами) и уходил к себе в комнату, в нижний этаж.
Неврев после обеда обычно оставался, читал вслух книгу. Читал он очень выразительно, и послушать его собиралась вся семья Третьяковых.
Неврев работал много и плодотворно. Все собиратели любили его и старались наперебой купить у него картины. Так что Неврев жил сравнительно с другими художниками неплохо: его квартира была из трех комнат с мебелью красного дерева, старинного фасона. Одну из своих комнат он изобразил на картине «Смотрины», где батька сватает сынка-семинариста за дочку попадьи. Но в первом этаже дома, в котором он жил, находились квартиры извозчиков, битком набитые людьми. Во дворе всегда стояли извозчичьи сани, лошади, телеги.
Один из таких постоялых извозчичьих дворов с трактирами, которых особенно было много в этом районе Замоскворечья, изобразил художник Светославский. [56] Эту картину приобрел потом Третьяков. Помню, когда придешь к нему (а я ходил к нему часто с письмами Павла Михайловича), на дворе шум, гам. На Николу-зимнего художник обычно справлял свои именины, и вот тогда поздравлять его приезжали все московские коллекционеры - Солдатенков, Боткины, Харитоненко, [57] Третьяковы - все в блестящих экипажах, на тысячных рысаках. Извозчики - соседи Неврева - гурьбой выходили на двор смотреть знатных гостей и лошадей. Двор к этому дню подметался и усыпался песком. Веселый художник угощал своих почетных гостей, а потом придет в галерею, разыщет «Колю галерейного» и начнет рассказывать, как именитые коллекционеры приезжали на постоялый двор к художнику Невреву в гости.
Дружил Третьяков с Невревым до своей смерти. После смерти Третьякова совет галереи [58] предложил Невреву пост директора галереи, но он отказался, ссылаясь на старость (ему в то время было уже 69 лет).
Другой художник, близкий семье Третьяковых, был В. Г. Перов. Как художника Третьяков чрезвычайно ценил его, часто бывал у него в мастерской, следил за всеми работами, стараясь не выпустить из своих рук ни одной его картины. У Перова было под Москвой любимое место, где он наблюдал жизнь и нравы, - это село Большие Мытищи, расположенное по дороге к Сергиевской лавре. Тут он написал картину «Сельский крестный ход на пасхе», с пьяным попом и пьяными хоругвеносцами. Третьяков картину купил и тотчас выставил в своей галерее. По Москве пошел слух, что Третьяков показывает богохульную картину. Среди духовенства и чиновников началось возмущение. В конце концов Третьякову было предписано снять картину с экспозиции. Тогда Третьяков поместил картину в своих жилых комнатах. За эту картину Перов был привлечен к ответственности. Но он доказал, что изобразил только правду жизни: пьяный поп действительно устраивал такие «крестные ходы» в Мытищах. Власти принуждены были оставить художника в покое.
В Мытищах же Перов написал «Чаепитие» - толстого иеромонаха, пьющего чай, а сзади стоя пьет чай его послушник, и безногого инвалида-солдата, просящего милостыню; также - «У последнего кабака», «Семейное путешествие на богомолье частного пристава из Москвы к Троице-Сергиевской лавре» и многие другие произведения. Все они собраны в нашей галерее. Третьяков не только дружил с самим художником, но и с его семьей. Семья Перова бывала в гостях у Третьякова и в Москве, и на даче в Кунцеве. Вообще знакомство было семейное, самое тесное. Но однажды, по какому-то случаю Третьяков не успел купить у Перова его большую картину «Приезд гувернантки в купеческий дом». Кажется, Третьяков уезжал за границу, а Перову понадобились деньги. И картина прошла мимо Третьякова. Когда он узнал, что картины уже нет у художника, он рассердился очень сильно, был просто вне себя. Он не хотел ни видеть Перова, ни писать ему. А сам тайно от художника наводил справки, кто же купил картину и нельзя ли ее перекупить. На его несчастье, картина была куплена богатой женщиной, которая не хотела за нее никаких денег. Третьяков, кроме денег, предлагал ей другую картину, но безуспешно! Гнев Третьякова против Перова усилился. Одно время всем, кто близко к нему жил, было тяжко: таким сердитым казался Павел Михайлович.
- Лучшая картина ушла! - жаловался он.
Жена его старалась как-нибудь смягчить гнев мужа против Перова. В переговоры была вовлечена и жена Перова, Елизавета Григорьевна. Ничто не помогало. Дело дошло до того, что Третьяков и слышать ничего не хотел о Перове. А Перов… работал по-прежнему. Скоро Третьяков узнал стороной, что у художника уже написана новая замечательная картина «Птицеловы», пейзаж на которой сделан Саврасовым. Тогда он посылает к Перову своего брата Сергея Михайловича, чтобы тот купил картину якобы для себя. Картина была немедленно куплена и сперва помещена в доме Сергея Михайловича на Пречистенском бульваре, а потом, спустя несколько месяцев, перешла в галерею, но на ее раме до самой смерти Перова висела табличка: «Картина принадлежит С. М. Третьякову».
Картина же «Приезд гувернантки в купеческий дом» была куплена в галерею только через несколько лет - Третьяков дал за нее другую картину и очень крупную сумму денег.
Конфликт между Перовым и Третьяковым длился довольно долго, но в конце концов они помирились. Когда Перов заболел, Третьяков поместил его на своей даче в Тарасовке. Однако Тарасовка тогда была очень глухой местностью, без
