Дело со статьей «Скованный Парменид» кончилось благополучно. По-французски она вышла в № 7/8 «Ревю Фило- зофик» (июль/август 1930), а по-немецки в первом номере 1931 г. [март] журнала «Логос», который, надо заметить, заплатил Шестову не по 100, а по 50 марок за лист. Первые четыре главы появились также в другом переводе в журнале «Эйропеише Ревю» (см. стр.60). По-русски статья была издана в ИМКА-Пресс, вероятно, в начале января 1932 г. отдельной книгой в количестве 3000 экземпляров (на книге дата не указана).
Переписываясь с Кронером (RichardKroner) по поводу публикации своей статьи в журнале «Логос», Шестов сообщил ему, что намеревается написать статью о его книге «От Канта до Гегеля» (см. стр.29). Кронер ему отвечает:
FerVerwirklichungIhrerAbsicht,iibermeineBiicheretwaszuschreiben, seheichfreudigentgegen; ichbedaurenatiirlich, dassmanIhnennursowenigRaumdafiirzurVerfugungstellt. Wenn Sie dariiber etwas sagen wollen, dass ich gezeigt habe, wie Hegel die Kantische Philosophic zu Ende denkt, so wird mich das sehr interessieren. Im iibrigen mochte ich lieber keinen Wunsch mit Beziehung auf Ihre Besprechung ausseren. Alles, was Sie zu sagen haben werden, werde ich mit grosster Aufmerksamkeit lesen und bedenken. (16.02.1930)[28].
Статья Шестова появилась по-русски в журнале «Путь», апрель 1931 г., и по-французски в «Ревю Филозофик», март/апрель 1931 г.
* * *
Герман, очевидно, «продолжал воевать» и вел переговоры с Нитшевским обществом и с Союзом русских евреев об устройстве докладов. Шестов пишет ему:
В Нитше-Гезельшафт можно, если они захотят, либо вторую половину, или вернее конец [ «Скованного Парменида»] прочесть, либо афоризмы, которые пойдут в «Числах». Русским же евреям можно по-русски рассказать (не прочесть) о том же, как я рассказывал на первых вступительных лекциях в Сорбонне… Пока спасибо тебе, Герман за хлопоты. Признаться, никак не ждал я, что Кант-Гез. допустит мой доклад, как не ждал того, что Логос примет мою статью. Впрочем, с Логосом, хотя у меня сохранились все письма Kroner'a,в которых он вполне определенно принимает статью, того и гляди, может повториться история, которая была с Кантстудиен. Посмотрим. (20.02.1930).
В апреле Шестов получил приглашение из Галле прочесть в тамошнем отделении Кантовского о-ва доклад, т. к. члены отделения узнали от Либерта, что Шестов будет читать в Берлине в этом обществе. Он также переписывался с Бубе- ром и Г.Герригелем (HermannHerrigel) об устройстве лекции во Франкфурте.
***
В марте 1930 г. Анне Ел. удалось найти скромную квартиру в тихом предместье Парижа — Булони (19, rueAlfredLaurant, Boulogne-sur-Seine), о чем Шестов сообщает Ловцким:
Мы уже почти подыскали себе квартиру — в новом доме, в Булони. Две комнаты с кухней — около 5,000 фр. в год. Очень хорошее место — вблизи Булонского леса, недалеко от Gaultier(вы, кажется, были раз у него) — и сообщение с городом хорошее. В Булони все-таки много лучше, чем в Париже. Прогулки совсем чудные. (8.03.1930).
В это время дом, в котором Шестовы сняли квартиру, очевидно, еще не был достроен, и Шестовы поселились там лишь в сентябре (см. стр.56–57), оставив квартиру на улице Летелье дочерям и зятьям. В этом доме на улице Альфреда Лорана Шестов прожил до конца жизни.
***
В это время Адольф Маркович Лазарев жил в Реймсе. Он пригласил Шестова приехать к нему в гости на несколько дней. Шестов пишет ему:
Спасибо Вам за Ваше столь дружеское письмо. Мне, действительно, совестно, что я все оттягиваю с уплатой долга Вашего. Но у нас была трудная зима с болезнями, операцией — и теперь еще роды Тани предстоят. Все-таки
по возвращении из Германии — я непременно верну Вам взятые деньги, т. к. поездка обещает быть все-таки доходной и т. к. в июне я получаю свое жалование…
Мне и самому хотелось бы, очень хотелось приехать к Вам — но никак не вырвешься: столько дел и работы перед отъездом. Но может быть, удастся после возвращения приехать — в конце июня. Так теперь складывается жизнь, что делаешь не то, что хочешь, а то, что придется. Можете себе представить, что доклады в Кант-Гез. и даже в Нитше-Гез. не очень прельщают меня. Вперед знаю, что все будут раздражаться, никто не будет слушать — но не читать нельзя: все-таки выходит — primumvivere,deindephilosophare! (4.05.1930).
16 мая у Тани родилась девочка Светлана. Анна Ел. пишет матери Шестова:
Поздравляю Вас с новой правнучкой; она кажется здоровой, только ей очень кушать хочется, все кулачок сосет, пока ей не дают есть, должна ждать до завтра. Будьте здоровы, скоро увидите Лелю. (16.05.1930).
Узнав, что Шестов будет в Берлине, Эйтингоны, которые жили в новом доме (Berlin-Dahlem, Altensteinstr.26), предложили у них остановиться. Шестов пишет Мирре Яковлевне:
Большое спасибо за Ваше сердечное письмо и за приглашение погостить у Вас. И для меня, как Вы знаете, всегда большая радость жить в Ваше доме — рядом с Максом Ефимовичем и с Вами. Ведь только в том случае, когда я у Вас живу — кроме всего прочего — можно мне видаться и беседовать с М.Е.: иначе, хотя бы я и был в Берлине, при занятости его дня, мне вряд ли часто пришлось бы с ним встречаться. (20.05.1930).
22 мая Шестов поехал из Парижа во Франкфурт, где читал 23-го по-немецки доклад «Скованный Парменид» в университете. На следующий день вечером (в субботу) Шестов поехал в Геппенгейм, где жил Бубер, который пригласил его провести с ним воскресенье. О днях, проведенных во Франкфурте и в Геппенгейме с Бубером, никаких сведений не сохранилось. Во вторник 27-го Шестов читает тот же доклад, что во Франкфурте, в Кантовском обществе в Галле. Из Галле он пишет Ловцким:
Устроили меня здесь хорошо — но, кажется, судяпо моим беседам с председателем, Halleпорядочное захолустье и народ здесь такой, что, верно, мой доклад им покажется издевательством. Но levinesttire— или нужно agir.Завтра уже все расскажу. (27.05.1930).
В Берлине, кудаон приехал 28 мая, он читает все тот же доклад 31 мая в Кантовском обществе, а 6 июня читает по- русски в Союзе русских евреев доклад «Авраам и Сократ». После этой серии докладов для Шестова наступила передышка. Он пишет Тане и Вале:
Собственно мне писать нечего и не о чем. Доклады свои я благополучно отчитал — кроме доклада в Nietzsche-Ges., который состоится 19-го июня. Пока у меня перерыв — и, значит, никаких событий. Устроен отлично, живу на даче, погода превосходная. Пишу вам, главное, чтоб узнать, что у вас. (7.06.1930).
Живу я здесь хорошо — насмотрелся и наслушался вволю. В пятницу видел ElisabethBergnerв Шекспировской «Как вам это понравится». Недаром ее так прославили: давно не видел я такой артистки. Вчера у Фани играла чудесная пианистка, а завтра слушаю 9-ю симфонию с Фуртвенгле- ром. Но долг платежом красен: в четверг [19.06.1930] будут, увы, меня слушать. Ты, Валя, вот огорчаешься, что без прений пока все шло, а я, грешный человек, радуюсь: ведь по-немецки «преть» надо: взопрешь тут. А в четверг прений не миновать уже. Но, Бог не без милости, авось сойдет. Поцелуйте за меня Светлану, скажите ей, что дедушка ее очень хвалит за отличное поведение — и чтоб она впредь так же вела себя. И друг друга за меня поцелуйте, а мне письма не забывайте писать: Володя и Наташа! Перед отъездом непременно напишите. (15.06.1930).
