Представляется, что существовали три причины столь внезапной перемены их взаимоотношений. Во-первых, после двадцати фильмов, снятых под надзором Наташи, стало ясно, что ни один из коллег Мэрилин не отзывался позитивно о методах работы ее педагога и о том, что та постоянно во всё вмешивается. Ближе к концу скопилась такая масса жалоб, что Мэрилин уже не могла ими больше пренебрегать. Во-вторых, Мэрилин просто начала терять к ней доверие. Наконец, в-третьих, ей хотелось выполнить пожелание Джо. По словам нового агента Мэрилин Хью Френча, дни Лайтесс «были сочтены, и в длительной перспективе расставание с ней наверняка пойдет Мэрилин на пользу».
Конец симбиоза Мэрилин с Наташей — потребовалось еще целых два года, чтобы их отношения оказались разорванными официально, — был встречен с удовольствием одним лишь Джо, который после почти двух лет стараний получил в конечном итоге согласие актрисы на брак. Однако он не мог смириться с тем, что его будущая супруга настолько сильно привязана к Голливуду, а особенно к Наташе. Он налегал на Мэрилин, чтобы та вообще бросила работу в кино или, по крайней мере, улучшила свой финансовый статус в этой отрасли производства. Его заинтересованность кинематографом ограничивалась только материальными аспектами. Например, 1 декабря после встречи с Мэрилин Рей Старк подготовил служебную записку, где констатировалось, что Ди Маджио «убедил Мэрилин не играть ни в каком новом фильме, реализуемом киностудией "Фокс", пока она не выторгует себе новый, лучший контракт».
Джо не мог знать, что вскоре Мэрилин получит аналогичный совет от своего старого знакомца, фотографа Милтона Грина; более того, он предложил ей одно смелое предприятие. Милтон приехал в октябре со своей новой женой Эми, с которой он только что сочетался браком, — бывшей фотомоделью Ричарда Аведона[251], сейчас работавшей самостоятельным консультантом в вопросах моды.
Со времени встречи с Мэрилин в 1949 году Милтон (ему сейчас был тридцать один год) бросил «Лайф» ради журнала «Лук» и превратился в одного из наиболее известных и пользующихся спросом фотографов. В 1953 году он взялся сделать серию фотоснимков голливудских кинозвезд и летом изготовил девять фотопортретов Мэрилин, на одном из которых она показана играющей на старомодной мандолине, а на другом полулежит, вся якобы безразличная и расслабленная, в короткой черной провоцирующей куртке из толстой ткани. Когда фото Милтона были опубликованы в вышедшем в свет 17 ноября номере «Лука», Мэрилин в знак благодарности прислала ему дюжину роз.
Однако речь шла о чем-то неизмеримо большем. Милтон выслушал жалобы Мэрилин на систему найма актеров, функционирующую на ее киностудии, на ее явно заниженное вознаграждение (полторы тысячи долларов в неделю), выглядящее совершенно абсурдно в свете огромных прибылей, которые киностудия «Фокс» черпала от лент своей звезды, а также на то, что ей изрядно поднадоели роли типа Лорелеи, Полы или Кей. Он предложил ей задуматься над созданием собственной кинокомпании, что позволило бы им лучше зарабатывать, самим выбирать сценарии и режиссеров, а также использовать свои творческие возможности и усилия во благо Мэрилин и ее будущего. Это был ключевой момент в профессиональной жизни Мэрилин, который положил начало принципиальному повороту в ее карьере. Вместе с Милтоном они потихоньку, без лишнего шума, начали вести со своими адвокатами переговоры, направленные на реальное воплощение указанного замысла. Реализация этого плана заставила Мэрилин в дальнейшем покинуть Голливуд более чем на год и помогла раз и навсегда изменить обычай, в соответствии с которым студии заключали с актрисами и актерами долгосрочные контракты. Иными словами, Милтон Грин помогал ей советами, обеспечивал опеку и представлял ее интересы так, как этого не делал ни один агент с момента смерти Джона Хайда.
В тот период семья Гринов и Мэрилин быстро подружились. По мнению Эми, Милтон усматривал в актрисе такие возможности, каких не замечал никто иной, а та начала все более полагаться на него. С тонким чутьем ему удавалось извлечь на фотографиях артистки присущие ей пленительное обаяние и манящие чары. И подумать только, что они смогли бы свершить в качестве независимых продюсеров картин, снимаемых специально в расчете на Мэрилин и обеспечивающих достойные главные роли этой наиболее прославленной женщине в истории развлечений и увеселений!
21 ноября Джо выехал из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско, где втайне приступил к подготовке бракосочетания. Тем временем Мэрилин никак не дала знать студии о своих намерениях, и когда она получила указание явиться на десять дней для выполнения трудных съемок к страшной «Реке, откуда не возвращаются», то, как с удовлетворением констатировал бдительный и осторожный Хью Френч, «не жалела себя и сделала все, что смогла».
Все могли предполагать, что Мэрилин выполнит и очередное распоряжение кинокомпании «Фокс» и 15 декабря прибудет на съемочную площадку своего нового фильма — глупой истории под названием «Розовые колготки», представлявшей собой так называемый римейк снятой в 1943 году картины под названием «Кони-Айленд». Это был рассказ про школьную учительницу, которая становится популярной певичкой — исполнительницей мюзиклов. Эта стереотипная роль, понятно, лишь укрепила недоброжелательное отношение Мэрилин к «Фоксу». Отнюдь не смягчила актрису и весть о том, что ее партнером предстояло стать Фрэнку Синатре, поскольку одновременно она узнала, что тот получал бы по пять тысяч долларов в неделю — в три с лишним раза больше, чем она[252].
23 декабря, когда руководство киностудии размышляло над тем, как после недельного опоздания все-таки заставить актрису прибыть на съемки, Мэрилин, предварительно забронировав билет на фамилию Нормы Доухерти, за четверть часа до полуночи села в самолет компании «Вестерн эрлайнс», рейс номер 440. За самое дешевое место в салоне она заплатила пятнадцать долларов пятьдесят три цента. С собой актриса захватила всего один костюм, платье и два свитера. Однако в Сан-Франциско ее уже ожидали щедрые подарки от Джо (в том числе и норковое манто).
Глава тринадцатая. Январь—сентябрь 1954 года
Карьера Мэрилин Монро продолжалась шестнадцать лет. На протяжении первых восьми из них, с 1947 по 1954 год, она так или иначе выступила в двадцати четырех кинофильмах; в течение последующих восьми лет, с 1955 до 1962 года, — всего в пяти. Такое снижение профессиональной активности — причиной которого отнюдь не стала потеря актрисой всемирной популярности — многие годы относили на счет лени, систематического пьянства и употребления наркотиков, а также разных психологических и психиатрических проблем, которые в конечном итоге довели звезду до почти беззаботного самоуничтожения.
