сухого, жгучего ветра. Уже зимние ранние сумерки начали нависать, когда наконец дорылись до цинковой крышки и начали подводить канаты, а затем с немалыми трудностями вытянули из ямы на поверхность, на белый снег, сильно помятый серый гроб и поставили его на дровяные салазки, кое-как сколоченные из тесовых остатков. Но Москвин возразил:
– Нет, товарищи! Давайте понесем на руках.
И первый взялся за металлическую скобку гроба.
Так со старого, упраздненного кладбища в торжественном безмолвии перенесли мы на руках на новое кладбище того же бывшего монастыря прах писателя, туда, где Художественному театру отведена большая площадь, засаженная вишневыми деревцами, цветущими весною.
В этом «вишневом саду» была уже приготовлена новая могила, вблизи аллей с могилами артистов, а также писателей, умерших за последние годы; сюда же перенесен был недавно из бывшего Данилова монастыря прах Гоголя.
Молча подошли мы к новой – второй – чеховской могиле. Гроб стоял уже на помосте, и через минуту его начали опускать. Быстро и безмолвно засыпали яму, над которой вырос небольшой земляной холмик. В торжественном молчании прошло несколько минут у этого нового холмика. Жесткой снежной крупой быстро стал покрываться он, точно белой пеленою. Затем все молча разошлись по своим делам, по своим домам. Ранние зимние сумерки нависли над городской окраиной серою дымкой.
Н. Д. Телешов. А. П. Чехов
Для тех же, кто лично знал Чехова и восхищенной привязанностью к нему скрашивал свое бедное существование, для его сверстников, для людей его возраста это потеря, прямо страшная. Наше поколение вместе с Чеховым умирает для истории, ибо кто из нас останется в потомстве, кого вспомнят через пятьдесят лет? А Чехова будут читать сотни миллионов читателей, и некоторые его вещички достойны будут пережить язык русский, если он когда-нибудь сотрется на земле. Смерть Чехова оставляет огромную пустоту в жизни тех, кто его любил.
М. О. Меньшиков. Памяти А. П. Чехова
Для меня Чехов – самая святая из святынь русской литературы, непосредственно примыкающая к Пушкину и Лермонтову, любимая, как Салтыков, стоящая рядом с Достоевским и Толстым, и для нашего поколения во многом выразительнейшая и нужнейшая даже обоих последних. Прибавлю к этому как человек, знавший Чехова, то вблизи, то издали, почти четверть века, – что громадный талант и тончайший ум совмещались в нем с великою душою, беспредельною сердечностью без фраз и громких слов, с твердым и ясным характером, красота которого будет раскрываться с годами все в новых и в новых светах.
А. В. Амфитеатров. Десятилетняя годовщина
Еще не опущено тело Чехова, как заговорили о намогильном памятнике ему. Это прекрасно, но почему именно на могиле ставить памятник? Почему не на какой-нибудь площади в Москве или Петербурге? Потому что это было бы слишком естественно и просто, а у нас обычай класть великого человека под сукно, ждать, когда его забудут, когда вымрет все поколение его знавших и любивших, когда некому будет протестовать против чугунной или мраморной карикатуры, которую воздвигают под названием монумента. Я не понимаю смысла кладбищенских памятников. Поезжайте на Волково – не смешны ли эти высокие бюсты писателей, глядящие в затылок друг другу? На могиле приличен простой крест – и только. На площади, среди зелени и цветов – другое дело, но статуя замечательного человека непременно должна быть высокохудожественной работы.
М. О. Меньшиков. Памяти А. П. Чехова
«Достойный человека памятник только один – земляная могила и деревянный крест, а монумента заслуживает только собака» <Розанов>, – я им скажу, дуракам, что если и в самом деле на что-нибудь годятся монументы, то исключительно только для напоминания о том, кто, по зависящим или не зависящим от нас причинам, незаслуженно ускользнул из нашей памяти. Антону Чехову в Ялте вовсе незачем ставить памятник, там и без того его знает каждая собака. А вот Антону Деникину в Воронеже – следовало бы; каждая тамошняя собака его забыла, а надо, чтобы помнила каждая собака.
В. Ерофеев. Василий Розанов глазами эксцентрика. 1973
Говоря о памятнике Чехову, Меньшиков почти повторяет цитируемого Ерофеевым Розанова: он был его учеником. Памятник в ялтинском городском саду – среди зелени и цветов – поставили лишь в 1953 году в присутствии сестры и жены. О художественности этой работы судить трудно. Прах Антона Деникина – уже в XXI веке – вернули из Америки в Россию, но во взятом и оставленном им Воронеже памятника еще нет. Впрочем, это сюжет уже совсем иного романа…
В холодном апреле давешнем,
Покашливая —
Опять не удел:
– Маша, смотри, я – памятник.
И грустно вдаль посмотрел.
1860, 17 (29) января – Чехов родился в Таганроге. Семья: отец – Павел Егорович Чехов (1825–1898), мать – Евгения Яковлевна Чехова (урожд. Морозова; 1835–1919); братья Александр (1855–1913), Николай (1859–1888), Иван (1861–1922), Михаил (1865–1936), сестра Мария (1863–1957).
1869–1879 — учеба в таганрогской гимназии, в 3 и 5 классах оставался на второй год.
1876 — П. Е. Чехов, признанный несостоятельным должником, бежал с семьей в Москву, где уже учились его старшие сыновья Александр и Николай; Антон остался в Таганроге до окончания гимназии.
1877, март – апрель — первая поездка в Москву на пасхальные каникулы.
1879–1884 – учеба на медицинском факультете Московского университета.
1880 – первые точно установленные публикации Чехова «Письмо к ученому соседу» и «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т. п.» в петербургском юмористическом журнале «Стрекоза» (№ 10).
1882 — знакомство с редактором-издателем журнала «Осколки» Н. А. Лейкиным (1841–1906), начало работы в журнале.
1884, июнь — первый опубликованный сборник рассказов на театральные темы «Сказки Мельпомены. Шесть рассказов А. Чехонте».
1885, апрель – начало сотрудничества в «Петербургской газете»; декабрь – первая поездка в Петербург (всего таких поездок будет более двадцати), знакомство с Д. В. Григоровичем (1822–1899) и А. С. Сувориным (1834–1912).
1886, февраль – начало сотрудничества в газете А. С. Суворина «Новое время»; 25 марта – письмо Д. В. Григоровича; май – публикация второй книги «Пестрые рассказы» (до 1899 г. выдержала 13 переизданий); август – вместе с семьей поселился в «доме-комоде» на Садово-Кудринской улице.
1887, апрель – май – поездка в Таганрог; август – в издательстве А. С. Суворина выходит книга «В сумерках» (12 переизданий до 1899 г.).
1888, март — публикация повести «Степь» («Северный вестник», № 3); октябрь – присуждение академической Пушкинской премии за сборник «В сумерках».
1889, январь — знакомство с Л. А. Авиловой (1864–1943); 17
