Он развел руками - и вдруг с ужасом почувствовал, что из него полез бессмертный мистер Джангль из "Пиквикского клуба", враль и бахвал, вместе со своей отрывистой речью, полной намеков и недоговоренностей. Но студент, видимо, ничего не заметил. Наоборот, он проявил явный интерес.
- Как на действующий флот? Ведь вы же в корпусе? А ученье?
Юрий пренебрежительно махнул рукой.
- Ученье?.. Война! - сказал он значительно. - Вам, вероятно, понять это трудно, у вас, студентов, иная психология... Но военный человек, моряк тем более, - как может он сидеть на берегу, когда там сражаются корабли? Дал телеграмму - и вот еду...
- Нет, отчего же трудно, я понимаю, - сказал Тишенинов, убрав улыбку. Наоборот, я даже завидую вам. В первые дни - и в бою... Но, простите, а кем же вы будете на корабле?
Юрий невесело улыбнулся.
- Не все ли равно? Сначала простым матросом-комендором, сигнальщиком... А там... Судьба!
Он драматически взмахнул рукой и замолчал. Юрий уже не мог с собой справиться. Какая-то посторонняя сила заставляла его нести эту чепуху, и он чувствовал, что вот-вот нагородит такого вздору, что и сам потом в нем не разберется, и не дай бог встретить в жизни этого студентика. Черт его принес в вагон! Не будь его, все обошлось бы отлично. А эта оскорбительная улыбка, иронический взгляд... Надо было проучить студента, дать ему понять, что гардемарин Морского корпуса, идущий на подвиг, выше какого-то третьего класса...
Однако Юрия уже понесло. И куда его занесет спасаемое честолюбие - он сам не знал и уже начал тяготиться взятой на себя ролью. Но по счастью, собеседник остановил этот готовящийся излиться поток неожиданным вопросом:
- Скажите, а может быть, и мне лучше пойти простым кочегаром или машинистом?
Юрий посмотрел на него, как человек, остановленный на разбеге внезапным препятствием.
- Вам?.. Простите, я не понимаю...
Тишенинов добродушно усмехнулся.
- Так чего ж не понять! Я тоже еду добровольцем во флот. До призыва. Такое, знаете, время.
- Так-так, - натужливо сказал Юрий, - но почему же на флот?
- Видите ли... В случайной встрече это трудно объяснить. С детства я мечтал о флоте, но вы знаете - условия приема в ваш Морской корпус...
- Я понимаю, - с поспешной снисходительностью ответил Юрий.
- Ну вот, я попробовал держать в Морское инженерное училище. Но по конкурсу не попал и пошел в Технологический... А теперь мне посоветовали подать прошение командующему о приеме в юнкера флота... Экзамены-то я выдержу. Но, может, все-таки проще, как вы, - пойти матросом, а потом, если отваги хватит... Возможно, за подвиг...
Юрий, сделав сочувствующее лицо, держал значительную паузу. "Черт-те что я ему наговорил, - в свою очередь подумал Тишенинов, - но будем считать это первой пробой... Надо же мне что-нибудь в адмиральском штабе объяснить? Пусть подскажет..."
А Юрий тем временем тоже раздумывал над вопросом попутчика. Вот ведь навязался на голову! С одной стороны - факт примечательный, об этом надо Николаю рассказать, гляди-ка, даже студенты на войну полезли по своей охоте... Это тебе не Валентин, о ком кавалерийское Николаевское давно плачет, а обычный студентик... А с другой стороны - что я этому скажу? Сам наврал, и ему голову морочить?..
Но Тишенинов сам ему помог.
- Я-то по себе думаю - правильнее проситься в юнкера флота. Тут у меня знания, экзамен на инженер-механика я выдержу... А подвиг... Ведь это не всякому дано совершить? Но вот - примут ли меня?
Юрия охватило великодушие. Дурацкий инцидент с третьим классом был исчерпан, студент был явно стоящий, и надо было что-то для него сделать.
- Знаете что, - величественно сказал он. - Вы действуйте в своих масштабах. Если что не заладится, сообщите моему брату. Кстати, может быть, познакомимся? Есть такой английский обычай - называть себя при расставании, а Гельсингфорс уже близко... Я гардемарин Юрий Ливитин.
- Егор Тишенинов, пока - студент, - улыбнулся Тишенинов.
Они церемонно пожали друг другу руки, не подозревая, что несколько дней назад могли встретиться в квартире на Литейном совсем в ином качестве и что в далеком будущем судьба снова сведет их пути.
- Итак, Егор... Простите?.. - Юрий вопросительно взглянул.
- Александрович.
- Итак, Егор Александрович, при неполадках ищите моего брата: лейтенант Николай Петрович Ливитин, линейный корабль "Генералиссимус граф Суворов-Рымникский", я ему о вас скажу. Что касается меня - я и сам не знаю, где буду... Надеюсь - встретимся.
Они раскланялись, так как поезд замедлил ход. Юрий, уже не стесняясь (честь корпуса была спасена), достал с полки палаш, подхватил на руку бушлат, взял шкатулку и пошел в тамбур. Тишенинов посмотрел ему вслед и потом, спохватившись, достал записную книжку и записал то, что сказал ему Юрий.
Связи нужно было завязывать с первого дня.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Из вагона Юрий вышел в приподнятом, возбужденном, в удалом каком-то настроении. Все-таки здорово получилось с этим студентом!.. Можно было похвалить себя за находчивость: позор пребывания в третьем классе обернулся готовностью к любым жертвам во имя долга. И все теперь казалось превосходным, замечательным, легко достижимым, все впереди было удивительно ясно. Через час он увидит Николая, тот, конечно, поймет его - и, быть может, завтра жизнь повернется новой, пусть суровой, но прекрасной своей стороной, и гардемарин Ливитин сделается матросом второй статьи, чтобы через полгода год стать мичманом, озаренным боевой славой...
До Южной гавани было не так далеко, и обычно Юрий ходил туда пешком. Но тот изящный, как бы плывущий шаг, которым он любил щеголять и который как нельзя лучше подходил к состоянию его духа, сейчас не получался. Мешала шкатулка: чтобы козырять встречным офицерам, нести ее приходилось в левой руке вместе с бушлатом, почему никак не удавалось придерживать пальцами палаш, который то и дело ударял по лодыжке, как бы напоминая, что благородная его сущность несовместима с тасканием громоздких вещей. И едва свернув с площади на улицу, ведущую к Эспланаде, Юрий уже пожалел, что не взял у вокзала таксомотор.
Впрочем, это можно было поправить - достаточно зайти в любой магазин и позвонить по одному из тех номеров телефона, какие уважающий себя морской офицер помнит в любой степени утомленности проворотом и какие язык может пролепетать даже тогда, когда перестает повиноваться. Юрий отлично знал оба эти телефона - чюгу-фэм, чюгу-фэм и шютти-фэм, шютти-фэм*, по которым ему не раз приходилось говорить одну из немногих знакомых шведских фраз: "Варшогу, шикка эн отомобиль, Мюндгатан шю... Такк со мюккет!"**
______________
* 25-25 и 75-75 (швед.).
** Пожалуйста, пришлите автомобиль, Мюндгатан, семь... Благодарю вас! (швед.).
