П. А. Кропоткин скончался в ночь на 8 февраля, в 3 часа 10 минут. Через день прибыл специальный поезд, на котором гроб с тело был доставлен в Москву и установлен в Колонном зале Дома Труда (потом - Дом Союзов), в том самом зале Дворянского собрания, где семьдесят лет назад мальчик Петя в восточном костюмчике заснул на коленях российской императрицы и был пожалован монаршей милостью - определен учиться в Пажеский Его Величества корпус…
Совершенно невероятное совпадение отметило столь же невероятные повороты судьбы этого человека. Можно было предположить, что этот мальчик, облагодетельствованный царем, станет крупным государственным деятелям или дипломатом, вполне возможно, писателем или ученым. Но чтобы провожать его в последний путь придет так много людей, позабывших о том, что он князь и рюрикович, и называвших его «товарищ Кропоткин», при том, что он не имел никаких официальных званий и должностей, а к новой власти, отменившей сословные привилегии, находился в оппозиции, - это представить было невозможно.
Три дня шло прощание с покойным в Колонном зале. 13 февраля состоялись похороны. И снова парадокС. Похоронную процессию, растянувшуюся во всю длину Волхонки, Пречистенки, Б. Царицинской (Б. Пироговской), в которой участвовали и представители правящей партии, возглавляли заключенные Бутырской тюрьмы - анархисты. Они отпущены были по просьбе дочери Кропоткина и разрешению, данному Дзержинским и Лениным, только на время похорон своего идейного вдохновителя, под честное слово. К условному часу все они вернулись в тюремные камеры.
И еще один момент, тоже необычный. Когда траурный кортеж подошел к дому Льва Николаевича Толстого на Пречистинке, работники музея вынесли бюст великого писателя, а хор Большого театра исполнил фрагмент православного канона «Вечная память», что было не в новых, советских обычаях.
Более двух часов двигалась траурная процессия к Новодевичьему кладбищу: семикилометровый путь… Был ясный, морозный день, и зимнее солнце освещало заполненные народом улицы, множество красных и черных знамен, десятки венков.
А потом…
Утвердилось посредство насилия и террора на территории Российской империи новое государство, хотя и облаченное поначалу в новые одежды, по сути, не отличавшееся от старого; в нем очень быстро возродились те же бюрократические методы управлением народом. Все это противоречило идеям Кропоткина предостерегавшего от такого развития событий. И тем не менее, его имя не было вычеркнуто из истории страны. Правда, парадоксальным образом сохранилось только имя, а т, что с ним связано, а именно - его идея, предавались забвению. И это, несмотря на достаточное долгое существование Комитета по увековечению памяти П. А. Кропоткина, возглавлявшегося В. Ф. Фигнер и вдовой Петра Алексеевича С. Г. Кропоткиной (почетным председателем), в ведении которого находился мемориальный музей Кропоткина в доме, где он родился, (Кропоткинский переулок, 26).
В начале 30-х годов С. Г. Кропоткина съездила в Лондон и организовала перевозку в Москву остававшегося там архива: он размещен был в музее, который предполагалось превратить в научно-исследовательский центр. Здесь время от времени проходили собрания памяти Кропоткина, но с ограниченным количество участников, да и посещаемость была не очень высокой. Музей часто закрывался по разным причинам.
Хотя формально запретов не было, но неодобрительное отношение власти чувствовалось. А затем, осенью 1930 г., начались аресты членом Кропоткинского комитета и примыкающих к музею активистов. Были арестованы последние остававшиеся на свободе после ряда «чисток» анархисты, и среди них - Алексей Боровой, наиболее яркий представитель индивидуалистического анархизма, высоко образованная многогранная личность, профессор, автор нескольких книг, «оратор милостью божьей», по выражению В. Н. Фигнер.
После передачи Музе в ведение государства его деятельностью практически прекратилась, и в 1940 году он был закрыт.
Взаимная помощь в современном обществе 1
1 Фрагмент главы VII из книги П. А. Кропоткина «Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса», пер. с англ. В. Батуринского под ред. автора (пересмотренное и дополненное издание). Пб.-М., Изд. «Голос труда», 1922. Первое издание этой книги под названием «Mutual Aid: factor of volution» вышло в Лондоне в 1908 году. Прим ред.
Склонность людей ко взаимопомощи имеет такое отдаленное происхождение, и она так глубоко переплетена со всею прошлою эволюцией человеческого рода, что люди сохранили ее вплоть до настоящего времени, несмотря на все превратности истории. Эта склонность развилась, главным образом, в периоды мира и благосостояния; но даже тогда, когда на людей обрушивались величайшие бедствия, - когда целые страны бывали опустошены войнами и целые населения их вымирали от нищеты или стонами под ярмом тирании, - так же склонность, так же потребность продолжала существовать в деревнях и среди беднейших классов городского населения; она все-таки скрепляла их и в конце концов оказывала воздействие на то правящее, войнолюбивое и разоряющее меньшинство, которое относилось к этой потребности как к сентиментальному вздору. И всякий раз, когда человечеству приходилось вырабатывать новую социальную организацию, приспособленную к новому фазису его развития, созидательный гений человека всегда черпал вдохновение и элементы для нового выступления на пути прогресса все из той же самой, вечно живой склонности к взаимно помощи…
Поглощение всех общественных отправлений государством неизбежно благоприятствовало развитию необузданного узкого индивидуализма. По мере того, как обязанности граждан по отношению к государству умножались, граждане очевидно освобождались от обязанностей по отношению друг к другу…
«Практически» люди и теоретики, люди науки и религиозные проповедники, законоведы и политические деятели все согласны в одном, а именно, что индивидуализм в его наиболее грубых проявлениях можно, конечно, смягчать благотворительностью, но что он является единственным надежным основанием для поддержания общества и его дальнейшего прогресса. Казалось поэтому делом безнадежным - разыскивать институции и практические проявления начала взаимной помощи в современном обществе. Что можно ожидать от них? И все же, как только мы начинаем присматриваться, как живут миллионы человеческих существ, и изучаем их повседневные отношения, нас поражает, прежде всего, огромная роль, которую играет в человеческой жизни, даже в настоящее время, начало взаимной помощи и взаимной поддержки… Поступки, при совершении которых люди руководятся своею склонностью к взаимной помощи, составляют такую огромную часть нашего повседневного обихода, что если бы возможно было внезапно положить им конец, то этим немедленно был бы прекращен весь дальнейший нравственный прогресс человечества…
