Парламентеры достойно выполнили свой долг. Позже в армейской газете «На разгром врага» была напечатана приветственная телеграмма Военного совета армии:
«Лейтенанту Бергу В. Р.
Помощнику командира взвода Лямину Д. С.
Красноармейцу Разводовскому Е. Н.
Приветствуем вас с награждением орденом Красного Знамени за выполнение боевого задания под Клином. Уверены, что вы и впредь будете с честью выполнять боевые задания во славу Родины.
24.12.41
Кузнецов Колесников Колесов».
Но это, повторяю, будет позже. А сразу же после возвращения парламентеров с отказом гитлеровского коменданта принять ультиматум штурм города возобновился.
Для непосредственного руководства боем по уничтожению окруженной фашистской группировки командарм вместе с полковым комиссаром Я. С. Колесовым выехали на КП 84-й морской стрелковой бригады, которая уже вела упорное сражение с противником на высотах южнее Клипа. В войска направились и другие руководящие командиры управления и штаба армии.
Я, собрав работников политотдела, ознакомил их с приказом командующего, дал каждому конкретное задание. Особое внимание при этом обратил на те пункты, в которых говорилось о необходимости оказания войсковым командирам и политработникам всемерной помощи в мобилизации личного состава на безостановочное, стремительное преследование врага. Приказал проследить, чтобы в соответствии с требованием приказа командарма наступающие войска обязательно имели впереди себя сильные лыжные подразделения, способные захватом узлов дорог и теснин дезорганизовывать противника. Разъяснил категорическое требование генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова о том, что передовые отряды должны обходить вражеские узлы сопротивления, а ликвидацию их осуществлять специальными подразделениями, выделяемыми от главных сил бригад.
Эти установки на первый взгляд были чисто военного характера. Но все мы считали их неотделимыми от практических задач партийно-политической работы.
К тому времени армия уже накопила некоторый опыт партполитработы в условиях наступательных операций.
Весьма действенно она велась, например, в подразделениях 44-й стрелковой бригады. Здесь по инициативе военкома старшего батальонного комиссара И. В. Чугунова и старшего инструктора политотдела бригады А. М. Абрамова с самого начала нашего наступления было четко налажено проведение коротких совещаний коммунистов и комсомольцев. Делалось это так. В конце каждого боевого дня активисты собирались вместе, слушали информацию парторга или комсорга о его итогах, об отличившихся воинах. Затем каждый член партии и комсомолец получал персональное поручение. Такие совещания позволяли привлекать к участию в партийно-политической работе почти всех коммунистов и членов ВЛКСМ, а через них — и широкий беспартийный актив.
В ходе наступательных боев многие красноармейцы и командиры выражали горячее желание вступить в ряды ленинской партии, стать коммунистами. Росло и число заявлений от молодых воинов с просьбой принять их в члены ВЛКСМ. В связи с этим перед работниками политотдела армии были поставлены задачи: добиваться быстрейшего рассмотрения в войсках заявлений о приеме в партию и комсомол, следить за тем, чтобы не допускались случаи неоправданных задержек с вручением принятым партийных и комсомольских документов.
Итак, сразу же после совещания работники политотдела армии выехали в части и соединения, чтобы довести полученные указания до командиров, военкомов, начальников политорганов и практически помочь им в их осуществлении. Сам я, по договоренности с Дмитрием Емельяновичем Колесниковым, готовился отправиться в 29-ю стрелковую бригаду. Перед отъездом, когда уже садился в машину, ко мне подошел политрук Г. П. Шабельников.
— Разрешите обратиться, товарищ полковой комиссар?
— Обращайтесь. Кстати, вы почему до сих пор здесь? Вам же следовало выехать на левый фланг армии.
С Григорием Петровичем мы были знакомы давно, еще по совместной довоенной службе в 17-й Горьковской Краснознаменной стрелковой дивизии. Он всегда отличался высокой дисциплинированностью, исполнительностью и требовательностью к себе и подчиненным. И вдруг — такая непонятная медлительность с отъездом.
— Простите, товарищ полковой комиссар, — смутился Шабельников. — Сейчас я вам все объясню. Очень прошу направить меня не на левый фланг, а в двадцать девятую. Хочу принять личное участие в освобождении Дома-музея Петра Ильича Чайковского. И вот почему. Во время отступления наших войск я воевал в тех местах, хорошо знаю подходы к Дому-музею. Думаю, что моя помощь будет полезна командованию бригады.
— Ну что ж, — подумав, согласился я, — садитесь в машину, поедем в двадцать девятую вместе.
По прибытии в бригаду мы прежде всего договорились с ее командиром о выделении специальной разведгруппы во главе с политруком Б. А. Волковым и командиром взвода Ф. А. Анохиным для освобождения Дома-музея П. И. Чайковского. Вместе с группой на это боевое задание отправился и политрук Г. П. Шабельников.
Бой за овладение Клином еще только начинался. На мой вопрос: «Обеспечено ли взаимодействие с левофланговой дивизией 30-й армии?» — полковник М. Е. Ерохин коротко ответил:
— Да. Все в порядке.
Военком бригады полковой комиссар А. П. Хвенин добавил, что взаимодействие с соседями налажено не только в тактическом отношении, но и в плане партийно-политической работы.
Между тем командир бригады полковник М. Е. Ерохин продолжал управлять боем. Четко и спокойно, не повышая голоса, он отдавал по телефону различные приказания подчиненным ему командирам. Противник поначалу оказывал упорное сопротивление, и дела, как видно, в бригаде шли не совсем гладко. Но комбриг продолжал оставаться внешне спокойным, предельно собранным. Давалось ему это конечно же нелегко. Руководя боем, он как бы управлял и самим собой, прекрасно понимая, что любой его срыв отзовется там, в атакующих цепях.
Наконец Михаил Емельянович, отдав кому-то по телефону очередное приказание, повернулся ко мне и все тем же спокойным голосом, каким только что разговаривал с подчиненным, сообщил, что теперь, по его мнению, дела пойдут лучше: противник дрогнул, начал пятиться, а это хороший признак.
— Жаль, что пока еще мало знаю некоторых своих командиров. Приходится знакомиться буквально в ходе боя, — как бы про себя заметил М. Е. Ерохин.
Понять его было нетрудно. В командование 29-й стрелковой бригадой Михаил Емельянович вступил совсем недавно, сменив полковника И. П. Федотова, назначенного на другую должность. Это, конечно, осложняло дело. Но в то же время за плечами у нового комбрига был огромный боевой опыт — участие в гражданской войне, а также многолетняя работа на командных должностях в мирное время. Член партии с 1919 года, М. Е. Ерохин был закаленным бойцом-ленинцем. Военный совет армии, учтя все это, оказывал 29-й бригаде во главе с ее новым командиром высокое доверие — направлял сражаться с врагом на самые решающие участки. Теперь бойцы бригады вели бои за освобождение Клина.
