к импрессионистам, если не к реалистам. Желание напомнить людям, что они стоят ногами на земле, а не порхают в облаках маньеристическими гуманоидами, сильно в живописи Брейгеля.
А вообще, конечно, идея, что художник «приходит в мир готовым» – пример феноменального неуважения к труду.
К концу XX века высокотехнологичные практики почти съели кормовую базу живописи. Однако неожиданно на новом технологическом витке hand-made начал пользоваться спросом. Кто знает, может быть через двадцать лет популярными станут мастера, которые даже красители будут растирать сами, не отвлекаясь на мерцающие окна соцсетей.
Люди той эпохи отличались от нас, но это различие было обусловлено беспомощной медициной, безобразными погодными условиями, хилыми урожаями и разгулом ворья в гораздо большей степени, нежели идеями.
Роскошные женщины знати – украшения жизни своих мужей и показатель их достатка – могли носить декольте. Они гордо демонстрировали свою красоту, являясь, по определению Эдуарда Фукса, «орудием наслаждения» [32]. Крестьяне жили кучно, им были нужны детки-работники, да и вообще кто с них что спрашивал, с несчастных крестьян. А вот горожанки должны были одеваться скромно и вести себя нравственно. Любовники и лишние платья могли нанести урон семейному бюджету, который и без того терзали все внешние обстоятельства.
«Безобразнейшая старуха аристократка “соблюдала приличия”, хотя ее тощие груди должны были вызывать отвращение, тогда как хорошенькая мещанка, возбуждавшая всеобщий восторг, обнаруживая сокровище своего корсажа, “совершала преступление против нравственности” и часто беспощадно наказывалась, если поддавалась чувству тщеславия и хоть на палец уклонялась от разрешенной ей магистратом глубины выреза» [33]. Знаменитые куртизанки эпохи были прекрасно образованы, но уже не могли играть ту же роль, что и греческие гетеры, подобные Аспазии [34], потому что итальянские жены уже не сидели дома.
Христоф Амбергер. Портрет Карла V, около 1532 года. Берлинская картинная галерея, Берлин
Этого императора с челюстью, порой превращавшей его речь в сплошную кашу, историки оценивают выше, чем его коллег – конкурентов Генриха VIII и Франциска I, потому что «его трон отнюдь не был привеском к его “я”, и он не взваливал трудности королевского ремесла на каких-нибудь кардинала Уолси или Луизу Савойскую» [35].
Он был жестким, но, по всей видимости, не имел склонности мучить слабых. Когда в Виттенберге герцог Альба предложил ему извлечь тело Лютера из могилы и как следует над ним поглумиться, император спокойно ответил, что не воюет с мертвыми. Просвещенному правителю здесь 32 года, это указано на стене под гербом семьи. Гораздо шире, чем герб, знаменита фирменная челюсть Габсбургов, мы встретим ее на портретах Филиппа IV кисти Веласкеса, например.
Бронкост. Яков I в детстве, 1574 год. Национальная галерея Шотландии, Эдинбург
Портрет не особо интересен с точки зрения живописи и не относится к лучшим произведениям Амбергера. Работы подобного качества создавались в большом количестве. Сложно сказать, похоже ли изображение на Карла V, зато совершенно очевидно, что оно похоже на восковую фигуру, которую сначала ударили по голове сковородкой, а потом, чтобы челюсть держала форму, сунули в нее ботинок.
Христоф Амбергер был уважаемым мастером, который писал портреты патрициев Аугсбурга. Портретист он неплохой, но и неинтересный. Можно предположить, что мутные зеркала XVI века отражали реальность еще хуже, кроме того, если приглядеться, в них можно было обнаружить и прыщи, и синяки под глазами. Однако скорее всего сходство и живописное мастерство требовались гораздо меньше, чем нам кажется. Заказчик не ждал характеристики, выданной ему художником, много чести. Ему просто надо было что-то повесить на стену. Главным было соблюдение приличий, то есть не цвет, свет, композиция или фактура живописи, а герб.
Так как живопись стоила дешевле ювелирных украшений, диковинок и шпалер, художнику, чтобы разбогатеть, очень важно было уметь надувать щеки.
Про тех, кто писал портреты императоров в XVI веке, не говорят, что они продались власти, так повезло только Налбандяну и Бродскому. Если художник при жизни был успешен, его работы с большей вероятностью попадали в правильный музей. И тогда у него было гораздо больше шансов остаться в истории искусств.
Мы хорошо знаем его возлюбленного – блистательного бонвивана герцога Бекингема. Свою мать Марию Стюарт Яков никогда не видел, ходили слухи, что именно она убила его отца. В свое время Яков мог спасти Марию от казни, королева Англии Елизавета I желала избавиться от своей высокородной пленницы, однако сын «совсем не жаждал возвращения матушки и не намеревался делить с ней престол» [36].
Оливер (?). Портрет Елизаветы I, так называемый «Портрет с радугой», между 1600 и 1602 годами. Хэтфилд-Хаус, Хартфордшир
Корсаж ее платья заткан райскими цветами, к воротнику приколота миниатюрная рыцарская перчатка – символ преклонения и верности таинственного поклонника, причудливый головной убор венчает полумесяц, усеянный драгоценными камнями – лунный знак (королеву сравнивали с богиней Дианой). На левом рукаве извивается змея – аллегория мудрости. В зубах у змеи «рубиновое сердце, что означает: порывы этого сердца подчиняются мудрому разуму. Великолепная золотисто-оранжевая мантия королевы расшита глазами и ушами – она всевидяща, ей ведомо все. Изящная рука Елизаветы, запястье которой украшено жемчужными нитями, держит прозрачную радугу. Кто же она на этом портрете? Небольшая надпись в правом углу гласит: “Нет радуги без солнца”. Она и есть само Солнце» [37].
Распространение портретов королевы среди подданных объяснить легко, и мы снова подчеркнем, что причина этого не в любви к искусству. Школы Советского союза украшали портретами Ленина самого разного уровня исполнения. Не так важно было живописное качество, с которым выражены верноподданические чувства, главное – успеть их выразить. Это создавало огромный рынок с ненасытным спросом.
По всей видимости, портреты не особо разглядывали, в противном случае средние профессиональные художники никогда не становились бы придворными. Их главная ценность была символической, а никогда не следует недооценивать символическую ценность.
Отметим также, что тугие корсеты и стоячие воротники служили важной функции – они держали спины аристократов прямыми, что особенно хорошо смотрелось на фоне сгорбленных спин челяди. Окруженная мифами и драгоценностями напудренная «королева-девственница» Елизавета I выглядела практически живой иконой.
Крупные художники-маньеристы дерзкие, однако их творчество рассматривают как конец великой эпохи, а не ниспровержение традиции. Как будто это досадный довесок к эпохе Высокого Возрождения, который надо претерпеть, чтобы, наконец, перейти к Бернини и Караваджо.
Висящая грудь, мускулистые руки и пальцы Кощея Бессмертного – такой бабушку Иисуса мы еще не видели. Если «Рыжий флорентиец» Россо Фьорентино повторяет, то за кем? Если он считает
