столик. Джоуи быстро зашкурил и подлатал его.
– Каким цветом покрасим? – спросил он с энтузиазмом.
– Без разницы, – равнодушно ответила я.
Джоуи взял банку черной краски и вскоре столик выглядел как новый. На этом проект был закончен.
Ну и хорошо, подумала я. Теперь я могу вернуться в свое убежище. Но у Джоуи был совсем другой план. На следующий день, вернувшись домой с работы, он снова вытащил меня из-под одеяла и повел наблюдать за процессом переделывания старой рухляди. И так день за днем. Джоуи вел меня во двор, брал какой-нибудь предмет, готовил его к покраске и просил меня выбрать цвет. Мой ответ всегда был одинаковым: «Мне плевать».
Так прошло несколько недель. Как-то он в очередной раз спросил:
– Каким цветом хочешь покрасить эту штуковину?
Было совершенно очевидно, что старый сундук видал лучшие дни. Глубокие шрамы на дереве говорили о том, что это вещь с историей. Он был поврежден, и никакая краска его бы не спасла.
– Бирюзовый. Давай покрасим бирюзовым.
Не знаю, кто из нас сильнее удивился моему ответу. Муж побежал в гараж в поисках краски и вернулся с полными руками принадлежностей.
А потом мы сидели и внимательно изучали идеально покрашенный сундук.
Но меня не устроило это совершенство. Взяв кисть, я окунула ее в банку с черной краской и стала наносить и наносить ее поверх свежей бирюзы. Джоуи схватил полотенце и, протестуя, начал все стирать. Я же смотрела, как новая краска проникает в боевые шрамы и морщины старого сундука, подчеркивая каждое его несовершенство. Это было неожиданно красиво. Побитый старый сундук словно переродился. Ему дали новую жизнь, и, благодаря своим страданиям, он стал еще краше.
Я кинулась в объятия озадаченного мужа.
– Как красиво! – прорыдала я, падая в его руки.
Я больше не могла противостоять заживлению своего сердца. Теперь я понимала, что все это Джоуи делал ради меня. На самом деле его совершенно не интересовало перекрашивание старой мебели. Он вообще не любил работать руками. Все это было ради того, чтобы помочь мне преобразиться… и исцелиться.
После этого у нас собралась приличная коллекция восстановленной мебели. Со временем я начала выбирать оттенки все смелее и ярче.
Однажды Джоуи увидел меня за компьютером, полностью поглощенную своим занятием.
– Что делаешь?
Я объяснила, что создаю веб-страницу, на которой хочу выкладывать фотографии нашей мебели с подписями, рассказывающими их историю. Ему это очень понравилось.
Тогда-то и появилась наша группа в Facebook – «ChIC vInTiQuE», которая тут же обрела такую популярность, о которой мы даже не мечтали. Реакция людей на нашу мебель была невероятной, и от покупателей не было отбоя. Но случилось и еще кое-что неожиданное. В какой-то момент людям захотелось узнать побольше о том, как и почему наша группа появилась на свет. Я стала делиться историями о своей жизни. Рассказы о моих душевных ранах вызывали отклик у подписчиков. Отдача, которую я получала от людей, еще сильнее помогала моей душе и скорбящему сердцу исцелиться. Так, с кистью в одной руке и клавиатурой в другой, я сама прошла через трансформацию.
Мы до сих пор действуем все по той же схеме, что и в тот день, когда Джоуи вытащил меня на дорожку у дома. Только теперь я иду туда по собственному желанию, и у меня есть гораздо больше мыслей по поводу того, каким цветом мы будем красить очередной предмет мебели. Яркие, смелые цвета стали нашей визитной карточкой. Они не идут ни в какое сравнение с теми черными и белыми работами, с которых Джоуи начинал. Мой стул больше не стоит в тени, а перекочевал на постоянное место под солнцем. Именно там меня и можно найти почти в любой день, пока я создаю «вдохновение для души и дома» вместе с человеком, который помог мне преобразиться.
Мелисса Вутан
Ты – мой сын, мое солнце.
Автор неизвестен
Я сразу почувствовала, что его больше нет. Я знала это еще до того, как полиция постучала в дверь. Говорят, ты можешь чувствовать человека, с которым у тебя есть прочная духовная связь. Поэтому я сразу все поняла. Полицию удивила моя реакция – я открыла дверь и сказала: «Я все знаю. Мой муж мертв».
Той ночью я поняла, жизнь уже никогда не будет прежней. Обнимая сына, которому было два с половиной года, я знала, что ему придется прожить с этой потерей всю жизнь.
Я очень сильно любила Эрика и всегда говорила: пока мы вместе – жизнь будет хороша. Он делал все возможное, чтобы мы с Джексоном были счастливы и окружены заботой. Но за две недели до моего 35-го дня рождения я осталась вдовой с маленьким ребенком. Была половина третьего ночи. Двое полицейских пересказывали мне печальные подробности автомобильной аварии, в которую попал мой Эрик.
Следующие дни мне до сих пор вспоминаются в каком-то тумане… Люди приходили и уходили, что-то все время происходило, родня приносила еду и подарки для Джексона, мне говорили слова поддержки. Я сидела на полу застекленной террасы, перебирая нашу памятную коробку, и вдруг нашла компакт-диск, который муж записал для сына, пока тот еще был у меня в животе. Это были солнечные напевы Джимми Баффетта, классические «Битлз», Ван Моррисон и полдесятка детских сказок, которые Эрик начитал вслух для Джексона. Я подскочила и закричала, радуясь, что сын никогда не забудет папин голос. Меня переполнила благодарность за милый поступок мужа, который часто уезжал в командировки и сделал такой подарок еще не родившемуся сыну. Теперь этот простой жест мог стать целым миром для Джексона, ведь он был еще слишком мал, чтобы осознать потерю.
Семья и друзья озабоченно смотрели на меня, пока я скакала по дому, радуясь найденному сокровищу. Кто-то сказал: «Надо же, как хорошо ты справляешься с горем». В этот момент что-то щелкнуло внутри меня, и я сказала вслух, обращаясь не только к окружающим, но и к самой себе: «Мой сын потерял отца, но мать он ни за что не потеряет». С того момента я пообещала себе быть самой невероятной мамой, которой только смогу, и не терять ни одной возможности дать Джексону любовь, защиту, уверенность в себе и счастье, несмотря ни на что.
Сегодня я смотрю на своего уверенного, гениального, забавного, мудрого, одухотворенного, невероятного 13-летнего сына и очень горжусь им. Я горжусь тем, каким юношей он растет и какой мамой я ему стала. Потеря Эрика заставила меня действовать
