Михаил Кутузов - Тактика победы

Кутузов был удивлен таким несвоевременным приказанием императора и предвидел, что оно могло привести к гибельным последствиям.

Кутузов мог бы дать почувствовать опасность этого предприятия, но у него не хватило храбрости. Было условлено с визирем, что если начнут войну снова, то об этом предупредят его за 20 дней. Кутузов не исполнил этого договора. Казалось, он искал всевозможных средств, чтобы лишить неприятеля уважения и раздражить его, тогда как ладить с ними было гораздо более в его интересах.

Как только Кутузов мне сказал о полученном им приказании снова начать наступление, я его спросил, должен ли он был ждать 20 дней? Он мне ответил, что не станет ждать и 24-х часов.

Тогда я ему предложил тотчас же двинуться и взять Рущук. Это была очень трудная экспедиция, но единственно полезная при условиях, в которых мы находились. Владеть этим городом, которого Марков не взял, а Кутузов не хотел брать, было для нас чрезвычайно важно.

Если бы промедление с Францией или другие обстоятельства позволяли нам сделать новую наступательную кампанию, следовало бы иметь предмостное укрепление на Дунае. Лучшее место для этого моста было в 5-ти верстах ниже Рущука, где уже был построен такой в 1810 г.; оттуда можно было двинуться в Болгарию, но невозможно было и думать устраивать предмостное укрепление, опираясь на город. Надо было ожидать, что турки весной разместят там какой-нибудь гарнизон, и тогда взять его штурмом было бы так же невозможно, как и двухмесячною осадой, тем более не имея осадной артиллерии, которую отослали в Россию.

Конечно, нам не было оснований удерживать Рущук за собой, так как для его защиты требовалось по крайней мере 12 000 человек, которых у нас не было, но следовало еще зимой разрушить город до основания, чтобы не осталось и следов строений и фортификационных сооружений, а в апреле месяце построить предмостное укрепление, обнесенное палисадом и окруженное волчьими ямами.

Если бы решили безусловную оборону, то этим самым предмостным укреплением можно было угрожать туркам остановить все их предприятия, а может быть, и заставить их самих принять оборонительное положение. Это самое я объяснял в записке, которую я послал военному министру. Посему ничто не могло быть более основательным, удобным и менее опасным, как если бы мы избрали это место.

Зима, казалось, будет суровая, и она действительно была таковою. С 4-го января холода, очень сильные для Валахии, предвещали нам, что Дунай скоро замерзнет, так как уже шел лед.

Рущук был совершенно открыт со стороны реки, там не было ни рвов, ни ретраншементов. На всей этой местности было не более 18-ти орудий; правда, все пушки были поставлены побатарейно вдоль реки, но эти батареи не были закрыты с горжи и размещены так, что если занять город, то нечего бояться их огня.

3-го января великий визирь выехал из Рущука в Шумлу со всей своей свитой и малочисленной кавалерией, которую он держал около себя, так как сильный недостаток в фураже не позволял их оставить в Рущуке. Там оставалось только 1000 человек войска. Жителей также было там немного. Никто не ожидал атаки, и удивление всех достигло бы высших размеров, так как Кутузов уже решил не сдержать своего слова и совершить подлость, только бы извлечь из этого как можно большие пользы.

Я ему предложил в неделю собрать 7000 человек пехоты и 1000 казаков и, перейдя Дунай, взять Рущук. Я не боялся, что турки узнают мои планы, так как лед шел так сильно, что перейти реку было немыслимо.

Мое предположение Кутузову об этой экспедиции было сделано 4-го января, 12-го Дунай был бы перейден, а 13-го я был бы в городе, если бы, конечно, имел дело с решительным начальником, например, с Суворовым, – этот бы сам туда пошел.

Но Кутузов, по обыкновению, стал употреблять уловки. Он мне сказал, что это нелегкое предприятие, что я могу потерять много людей и проч. Из этого я хорошо понял, что экспедиции не бывать, но никак не мог ожидать того, что он сделал.

Между тем он отправился в Журжево под предлогом осмотреть, что там делается, хотя это было совершенно лишнее, так как позиция мне была так же хорошо знакома, как и все те, которыми я хотел воспользоваться. Я ему написал еще раз из Журжево о том, чтобы он двинул свои войска, но он мне не ответил.

В тайну предложенного мною проекта посвящены были только Кутузов, генерал Сабанеев и я. Я не раскрывал рта об этом никому, Сабанеев был так же скромен, как и я, но так как ничто не было у Кутузова тайной, то я вскоре узнал, что весь город Бухарест говорит об этой экспедиции.

Босняк был предуведомлен, и с 16 января мне не трудно было заметить, что у турок приняты предосторожности.

Я видел, как чистились батареи, пополнялись людьми, и узнал, что Босняк привел вооруженных и жителей соседних деревень, из которых было формировал патрули и даже сам проводил ночи вооруженным.

Теперь уже нельзя было надеяться на возможность внезапно взять Рущук, но все же можно было овладеть им силой, увеличив для сего число войск, предназначенных мною раньше.

Я мог собрать 11 000 человек; конечно, были бы и некоторые потери, но положение этого города было для нас так важно, что можно было купить его хоть дорогой ценой. Я написал обо всем Кутузову – полное молчание!

Наконец 2-го февраля он мне прислал приказ, крайне хитрый и запутанный, на что я ему ответил довольно сухим рапортом. Я совершенно отказывался от предполагаемой экспедиции и от всей корреспонденции с ним по этому поводу.

Я был бы весьма рад, если бы он на этом покончил, но он, по своей бесхарактерности, желал сделать вид послушного приказаниям двора, не избегая опасности, и иметь случай написать реляцию, не рискуя сражением. Он приказал генералу Тучкову двинуться из Измаила в Бабадаг, графу Ливену выйти из Галача, генералу Гартингу идти в Силистрию, а если возможно, то и до Шумлы, и, наконец, генералу Булатову занять Систово.

Тучков, придя в Бабадаг, ничего там не нашел, Ливен тоже не встретил никого по дороге и вернулся в Галач, но Тучков с одним батальоном, полком казаков, болгарами и несколькими некрасовцами, бежавшими от Пегливана, достиг Манголи, на Черном море, отправил свои партии в Базарджик, напал там на провиантский транспорт, посланный в Шумлу, и захватил турецкого начальника или агу с 700 или 800 солдат или вооруженных жителей.

Если даже его экспедиция не была особенно полезна, то по крайней мере он выказал много деятельности и энергии. Зайдя так далеко, экспедиция эта внушила некоторый страх туркам.

Возвращаясь, Тучков нашел лед на Дунае растаявшим, и он переехал через него в лодках со всеми своими пленниками и громадной добычей.

Гартинг окончил разрушение Силистрии и уничтожил ее до основания с помощью жителей Калараша. Затем он двинулся по дороге на Разград, но побоялся идти дальше, так как Дунай делался непроходимым.