Михаил Кутузов - Тактика победы

Валахский вице-президент Кумено имел неосторожность пригласить к себе обедать вместе с этой счастливой парочкой других дам и генералов, но все гости, кроме Кутузова, вскоре принуждены были оставить его дом.

На балах, в клубах, во всех общественных местах можно было видеть эту маленькую бесстыдницу около Кутузова.

Часто она усаживалась на руки к своему 70-летнему любовнику, играла его аксельбантами и позволяла себе целовать его, помирая со смеху[150].

Интимное общество состояло из людей, соответствовавших нравам и обычаям его дома. Вот кто были его поверенные, его избранные, его лучшие друзья:

1) Мать мадам Гулиани (мадам Варканеско), которая тайно учила дочь тому, что она должна была знать, чтобы возбуждать истощенные чувства генерала, а затем приходила пользоваться результатами своих уроков.

2) Угодник Кутузова по имени Коронелли, самый глупый и низкий из всех этих недостойных, составлявших это стадо.

3) Другой – грек Баротци, который в течение 30 лет состоял в департаменте иностранных дел как шпион и таковым был послан военным министром в Константинополь под предлогом обмена пленников.

Это был человек чрезвычайно ловкий, пронырливый и деятельный, который иногда прекрасно судил о людях и вещах. Кутузов его приласкал, и он оставил свои занятия, чтобы остаться при нашей главной квартире.

4) Итальянец Боглиоко, медиум и антрепренер клуба; раньше он был известен как банкир из Архипелага, потом банкрот, позднее вор, приговоренный к повешению.

5) Жена этого Боглиоко, вышедшая из самого низкого класса Бухареста и бывшая на содержании у одного из адъютантов Кутузова – Кайсарова.

6) Грек Иорри, о котором я уже писал.

7) Поляк Ходкевич, явный плут, который сам хвастался этим. С молодых лет, играя самым мошенническим образом, он приобрел скромное состояние. Затем он примкнул к французским республиканцам, принимал участие во всех мерзостях, которыми оскверняли себя якобинцы, и совершал ужасные преступления в Италии.

Он хвастался тем, что самолично пытал и казнил дворян и священников в Неаполе. Он был управляющим имением Кутузова; жена его, по счету седьмая, была очень красива, и через нее он приобрел протекцию старого генерала. В Бухарест он приехал под предлогом дать отчет Кутузову и поместить на службу своего сына, в сущности же для того, чтобы обыграть и обобрать валахов и русских.

Только спустя два месяца Кайсарову и мне удалось отделаться от него, и то только благодаря тому, что он имел неосторожность играть с русскими офицерами, и Кутузов, опасавшийся, чтобы император, всегда питавший отвращение к игре, не был бы недоволен им, что он так приблизил к себе этого мошенника.

Ходкевич уехал с 12 000 дукатов, которые он высосал у валахов.

8) Наконец, к сожалению, я должен поместить в числе этих недостойных приближенных Кутузова и генерала Сергея Репнинского, человека умного, любезного, хорошего тона, совсем не годившегося для такого общества, но он стремился сделаться вице-президентом Дивана Валахии, вместо Койтено, который был назначен в Польшу, в армию князя Багратиона.

В этой-то тине завяз 68-летний старик, украшенный всеми русскими орденами, и среди такого грязного общества проводил он свой досуг.

И этот пьянствующий, беспутный старик внушал полное отвращение. К такому неприятному чувству, которое Кутузов заслуживал благодаря своему поведению, примешивались и опасения, возникавшие вследствие подобного союза и влияния, достойного осуждения, которое имели на него все эти субъекты. Он не мог ни в чем отказать своим паразитам, они располагали всеми местами, всеми милостями.

Мадам Гулиани за 3000 дукатов возвела на место каймакана (наместника визиря или генерал-губернатора Малой Валахии) одного графа Дудетцло, известного в Валахии за весьма дурного человека и даже опасного по своим взглядам и сношениям, и который во времена князя Ипсиланти должен был бы быть казнен за перехваченную корреспонденцию с Пасван-оглы, достойную полного осуждения.

Мадам Гулиани также дала должность шефа полиции в Бухаресте своему двоюродному брату, одному Филипеско, шпиону, известному туркам.

Таким образом раздавались и другие места. Кабинет и канцелярия Кутузова были центром всех интриг.

Преступный и грешный старик был осажден всеми этими индивидуумами, которые старались овладеть его доверием, и стоило им достичь желаемого, как они его обманывали самым безбожным образом.

Один князь Горчаков, довольно симпатичный поэт, но человек не имеющий никакого понятия о последовательной работе, весьма продажный и интересант, прибыл недавно из Петербурга, чтобы управлять гражданской канцелярией. Ничего не делал и, не имея никакой опытности в делах, он только запутывал все и пользовался всеми.

Кутузов, заметив его, рассказал мне о нем; я ему посоветовал прогнать его, но он отвечал: «Пожалуй, мне пришлют еще худшего» (быть может, он был прав).

Каждый из его приближенных шел к одной цели. Это была надежда на хорошее место или на основательное содержание.

Кайсаров, сначала адъютант, а затем дежурный полковник, стремился сделаться вторым Закревским. Он был очень умный, энергичный и способный человек, но имел непомерную амбицию. В общем он не заслуживал того, чтобы быть смешанным со всеми этими господами. К сожалению, благодаря своему положению он слишком близко соприкасался с ними, но его нельзя было назвать ни гадким, ни низким, ни неделикатным.

Баротци хотел играть главную дипломатическую роль и погубить господ Фонтонов, которых он публично осуждал за то, что они продались туркам и получили бы значительную сумму денег, если бы им удалось сократить границы.

Корнеги хотел быть генеральным консулом в Бухаресте на место Кирикова.

Иорри хотел быть агентом мирного конгресса, благодаря содействию Чапан-оглы и Вели-паши. Он всего касался и всюду вмешивался, но все, что ни делал, было весьма разумно.

Сергей Репнинский (как я уже говорил) хотел сделаться вице-президентом Валахии и сделался им.

Против всей этой громадной шайки боролся только один генерал Сабанеев – с энергией и прозорливостью, но без успеха. Чересчур откровенный, гордый, опрометчивый и грубый в своих суждениях, он только раздражал Кутузова, вместо того чтобы напоминать ему о его летах и положении.

Это был не такой человек, который мог бы образумить и направить своего шефа, Кутузов, в свою очередь, ненавидел его, но боялся и щадил, как товарища военного министра.

С Сабанеевым были солидарны все честные люди, и все стремились делать добро: Фонтоны, Галинский, Булгаков, директор дипломатической канцелярии и я – потерявший весь свой кредит и покровительство после дела под Рущуком.