как эти украшения смотрятся. Они были обучены тому, на что нужно смотреть. Во-первых, большие камни должны выделяться. Если находятся далеко от центра украшения, слишком скрыты в группе более мелких камней или недостаточно близко к самой высокой точке рельефа, то зрительно они «исчезают». Любой будущий покупатель будет заинтересован в том, чтобы ценность украшения была видна сразу, и Жан-Жак был непреклонен в одном: даже на стадии восковой модели драгоценные камни всегда показывают в наилучшем свете и закрепляют под нужным углом.
«Мальчики» наблюдали, как меняется драгоценный камень в движении. Они обходили модель вокруг или просили ее подвигаться, проверяя, чтобы ожерелье или брошь сохраняли форму и привлекательный внешний вид со всех сторон. Только после этого украшение передавалось Жан-Жаку для последнего одобрения. Все, начиная от «лица» украшения и заканчивая застежками на спине, заслуживало самого пристального внимания. Все крошечные детали, о которых клиент едва ли задумывался, должны быть одновременно тонкими и крепкими. И двигаться, как выразился один конструктор, «с плавной точностью деталей ружья».
К тому времени, когда драгоценность попадет в шоурум, она пройдет тщательную проверку – лишь тогда ее сочтут достойной имени Cartier. Затем Жан-Жак должен был передать свой энтузиазм продавцам. «Если я могу «продать» вещь продавцу, – говорил он старшему дизайнеру Руперту Эммерсону, – я на полпути к тому, чтобы продать ее клиенту!»
Розовый бриллиант
Коронации отлично продвигали бизнес Cartier со времен Эдуарда VII. Совсем недавно, перед возведением на престол короля Георга VI в 1937 году, французские и американские Дома с завистью наблюдали, как Cartier London был завален заказами на большие тиары и ожерелья. Но 1953-й, год коронации Елизаветы II, не был столь плодовитым. Налоги на ювелирные изделия колебались от 50 до 75 процентов, делая невозможными крупные дорогие покупки. На этот раз гости коронации по большей части довольствовались тем, что носили собственные драгоценности или, как принцесса Маргарет, заимствовали у других (она надела тиару 1936 года, принадлежавшую ее сестре-королеве).
Но один из самых важных королевских заказов, выполненный в год коронации, не предназначался для ношения во время этого торжества. В 1947 году принцесса Елизавета получила в качестве свадебного подарка от Джона Уильямсона, канадского геолога и ярого монархиста, огромный розовый бриллиант в 54,5 карата. Алмаз, обнаруженный под баобабом в танзанийской горнодобывающей концессии Уильямсона, позже получил бриллиантовую огранку и стал весить 23,60 карата. А через пять лет после свадьбы принцессы, когда она готовилась стать королевой, Cartier поручили вставить камень в специальную брошь.
Для этой задачи был выбран Фредерик Мью, главный дизайнер. Он был хорошим другом Лемаршана и разделял талант французского дизайнера к натуралистическим изображениям цветов и животных. Они с Жан-Жаком прекрасно ладили – тихие, скромные люди, страстно любившие искусство; вдвоем обсуждали королевскую брошь. Несколько карандашных набросков были сведены к трем или четырем окончательным эскизам, которые затем были написаны гуашью, в натуральную величину, и представлены клиентке, чтобы она могла выбрать тот, что понравится.
Ее Величество королева Елизавета II (в то время – принцесса Елизавета) в 1951 году в колье Cartier, свадебном подарке низама Хайдарабада (вверху) и в броши Уильямсона на портрете вместе с детьми: принцем Чарльзом и принцессой Анной, в 1954 году (внизу)
Окончательный вариант выглядел так: бриллиант Уильямсона помещен в центре цветка со стеблем из бриллиантов багетной огранки, лепестками из бриллиантов бриллиантовой огранки и листьями из бриллиантов огранки «маркиза». Брошь Уильямсона будет много раз появляться на груди королевы в последующие десятилетия: на свадьбе принца Чарльза с принцессой Дианой в 1981 году, во время визита президента и первой леди Соединенных Штатов Барака и Мишель Обамы в 2009-м.
В год коронации, когда крупные заказы типа броши Уильямсона поступали все реже, Жан-Жак решил открыть бутик. Высшее общество было в упадке, и Cartier нуждался в привлечении другого типа клиентов. Балы дебютанток, когда-то столь почетные для барышень, представляемых королю или королеве в Букингемском дворце, потеряли свой престиж. И к 1958 году были полностью отменены (говорят, принцесса Маргарет заметила по этому поводу: «Это надо было прекратить – любая шлюха в Лондоне могла попасть туда»).
По мнению Жан-Жака, бутик придется по душе молодой клиентуре, которая искала доступные предметы. Как в свое время отдел S, созданный Луи, и более доступные товары, которые предлагал Пьер во времена депрессии, Жан-Жак хотел привлечь тех, кто опасался войти в шоурум, где выставлены миллионные колье, и сможет почувствовать себя увереннее в бутике, где стоимость предметов не превышает 300 фунтов стерлингов (около 10 000 долларов сегодня). Для более молодой современной аудитории торговый зал в задней части магазина на Нью-Бонд-стрит, 175 (ранее использовавшийся для канцелярских принадлежностей и сумок) был переоборудован и отделан светлым дубом и стеклом – в него можно было попасть через отдельный вход на Альбемарль-стрит. Возглавлял бутик Вансон, обслуживали две продавщицы. Были напечатаны иллюстрированные каталоги с деталями предметов, выставленных на продажу: от золотых запонок с сапфирами за 50 фунтов стерлингов до пудреницы из золота с рубинами за 154 фунта, «в которую помещалась упаковка пудры Max Factor Crème Puff». Было много брошей в виде животных стоимостью менее 100 фунтов стерлингов: агатовая и рубиновая бабочка, агатовая сова с изумрудными глазами, черепахи из хрусталя с бирюзой, и колец с небольшими драгоценными камнями. Золотые амулеты обычно стоили меньше 15 фунтов, золотые клипсы – всего 9. И все же, хотя выбор бутика был более доступным, чем драгоценности в главном магазине, Жан-Жак не рискнул бы запятнать репутацию Дома вещами, выполненными не на уровне высоких стандартов, заданных его отцом.
Директор Cartier London Дональд Фрейзер стоит у входа в бутик на Олбемарл-стрит (вверху); интерьер бутика, в котором каждый мог найти «подарки, специально созданные с расчетом на необходимую сегодня экономию» (внизу)
Хотя новый бутик Cartier имел собственный вход с улицы Альбемарль, он был соединен с главным шоурумом. Однажды молодой джентльмен попросил показать ему кольцо с бриллиантом высшего качества, внимательно изучил его под бдительным оком Вансона – и внезапно выбежал из магазина с камнем в руке. Уходя, крикнул, что идет показать его другу, и Вансон в ужасе побежал за ним, стараясь не отставать. Выйдя на улицу, он увидел, что клиент переходит через дорогу. «Задержавшись на несколько секунд из-за пробки, – вспоминал впоследствии Вансон, – я рванул на противоположный угол улицы; в этот момент молодой человек промчался мимо меня обратно в шоурум. Я сделал то же самое и, подойдя к витрине, увидел, что он ищет меня. Я сделал вид, будто не покидал магазин, и спросил: «Вашему другу понравилось кольцо?» Он ответил: «Да, мы его покупаем!» Необычный, но честный клиент Cartier – к счастью для моего взволнованного сердца».
«Вы уедете обратно, мсье Картье»
Жан-Жак обычно не встречался с клиентами. «Мой отец был более приспособлен к социальной стороне
