Но зачем нужны рабочие руки, когда все механизировано и автоматизировано? Нужны мозги. Но тоже не очень много и даже как можно меньше: все более совершенные компьютеры в значительной части заменяют серое вещество человеческого мозга.
Возможно, через два года, когда этот том выйдет в свет, будет найдено решение всех нынешних проблем.
А пока что иные профессиональные брюзги и профессиональные оптимисты недоумевают, почему это современный человек стал нервным, беспокойным, почему ему так неуютно в мире, где он, хочешь не хочешь, вынужден изыскивать все новые источники энергии.
Но если откроют еще один источник, не вырастет ли число безработных в Западной Европе с пяти до десяти, двадцати или даже тридцати миллионов? Новые машины заменят в конторах десятки стенографисток и машинисток, и для работы на них хватит одного специалиста.
Всякие механизмы вроде компьютеров все без исключения работают благодаря энергии, получаемой из нефти, и маленький черный аппаратик, куда я диктую, кстати, тоже крутится благодаря «черному золоту». Вернемся ли мы к временам, когда человек обслуживал себя, используя только домашних животных? Сомневаюсь. Он давно уже привык нажимать кнопки, и у него нет ни сил, ни желания жить иначе.
10 мая 1979
Средства массовой информации, как говорят нынче, то есть газеты, журналы, радио, телевидение, все упорнее атакуют маленького человека. И не только назойливой рекламой самых разных товаров, но и посредством последних известий, которые под маской объективности на самом деле тщательно выполняют волю правительств.
Помню фразу президента Жискара, которую он произнес во время кантональных выборов и повторил в своей предвыборной кампании: «Французы, француженки, я пришел указать вам правильный выбор».
И как обычно, пришепетывая, он разъяснил нам, что же это за правильный выбор. Франция должна стать могущественной страной, войти в лидирующую группу наиболее развитых в промышленном отношении наций, достичь величия, то есть величия достигнет вышеупомянутый Жискар, возглавляющий список кандидатов своей партии.
Про величие и правильный выбор мы уже слышали от другого президента, имя которого до сих пор остается знаменем большинства политических партий Франции.
Но не окажется ли так, что если вы следуете этому правильному выбору, то вы — уважаемый гражданин, а если нет — то смутьян, за которым надобно хорошенько следить?
Именно по этой причине я все чаще накидываюсь на политиков. Правда, за исключением небольшого числа лидеров, они тоже не имеют права самостоятельно думать.
Именно права думать. Нам не дается для этого ни времени, ни возможности.
Утром во время завтрака радиостанции, в том числе и местные, отнюдь не являющиеся официальными, сообщают новости, искаженные столь искусно, что можно подумать, будто на всех людей приходится одна-единственная голова.
На страницах журналов так красочно и с таким искусством изображаются пельмени, клубника или спаржа, что, даже если у вас нет ни желания, ни денег, вы все равно купите их и съедите.
Надо полагать, подобная реклама хорошо окупается: цветная страница на мелованной бумаге в многотиражном журнале стоит исключительно дорого, а рекламодатели отнюдь не являются филантропами и умеют считать.
Маленький человек обложен со всех сторон. По нескольку раз на неделе с телеэкранов произносят речи политические деятели. Что же они нам сообщают? Ничего нового. Мы должны быть паиньками, а не то наступит хаос. Вот уже двадцать лет как нам грозят хаосом; пусть мы сделали правильный выбор, но хаос все равно стоит у нас на пороге, как и во многих других странах мира.
Жарри, автор «Короля Юбю»[180], в начале нынешнего или даже в конце прошлого века первым заговорил о машине для удаления мозгов.
Машина эта бесперебойно работает, если не считать немногочисленных досадных осечек с упрямцами, которых именуют антиобщественными элементами.
Не означает ли это, что подобные элементы не имеют в отличие от остальных права на звание гражданина?
Но дал ли кто-нибудь себе труд растолковать маленькому человеку хитрую механику международных финансов? Государство само становится банкиром и помогает остальным банкирам вытягивать все деньги, какие можно.
Как все кругом, вы платите налоги, иначе у вас опишут имущество, оставив голые стены, кровать, стол, два стула и, в случае необходимости, ваши рабочие инструменты. Но кто нынче работает на дому?
Платить налоги, как все? Экая чушь! А для чего существует налоговый рай, всякие крохотные государства, где обосновалось большинство транснациональных корпораций?
Даже в Соединенных Штатах никого не поражает тот факт, что над американскими нефтеналивными судами развеваются флаги Панамы, Либерии, острова Нассау и т. п.
Транснациональные корпорации так хитро разделены на множество дочерних компаний, разбросанных по всему свету, что установить, кому они принадлежат, и, естественно, добраться до их отчетности исключительно трудно. Во всем этом есть большой смысл, потому что это позволяет им увиливать от того, что строжайше запрещено простому смертному, то есть от уплаты налогов.
18 мая 1979
Мне хочется продиктовать несколько фраз, которые я обдумывал вчера в постели и которые назвал бы своим кредо:
«Вопреки папе Иоанну-Павлу II[181] я продолжаю верить, что не существует ни ада, ни дьявола и что в природе, частицей которой мы все являемся, жизнь — это любовь и радость, а скорбь и страдание преходящи.
Жизнь порождает жизнь. Любовь порождает любовь.
Рано или поздно, через сто или через десять тысяч лет, придет время, когда наши потомки будут походить на нас не больше, чем мы на австралопитека или куда более древнюю амебу.
У природы впереди вечность, и наше искусственное представление о времени не заставит ее спешить».
20 мая 1979
После завтрака я на всякий случай спросил у Терезы:
— Надеюсь, я еще не рассказывал про Поркероль?
Она ответила, что не только рассказывал, но и привела кое-какие подробности — как раз то, о чем я собирался говорить сегодня.
Но есть одна вещь, о которой я еще не упоминал и которая ко мне непосредственно не относится. Напротив Поркероля, на континенте, как там говорят, недалеко от мыса Жьен, находится деревня того же названия, где имеется гостиница или, скорей, постоялый двор.
В те времена, когда я жил на Поркероле и у себя в кабинете, расположенном на втором этаже минарета, печатал каждый день по главе романа, неподалеку, укрывшись от всего света, писал свои книги пожилой худощавый человек с горящими глазами и седой бородкой. Никто его не знал. Никто к нему не приезжал. Ни одна газета не упомянула, что он там живет. И я тоже не подозревал, что живу почти по соседству (расстояние между нами по прямой было не больше пяти километров) с одним из величайших романистов века.
