выступить к Фоминскому. Вдруг послышался конский топот и раздались слова
Сеславина: "Где Алексей Петрович?" Явившись к Ермолову, Сеславин, в
сопровождении своего пленника, рассказал все им виденное; пленный
подтвердил, что Наполеон, выступив со всею армиею из Москвы, должен
находиться в довольно близком расстоянии от нашего отряда. Это известие
было столь важно, что Ермолов, приказав тотчас отряду подыматься и
становиться в ружье, лично отправился на квартиру Дохтурова. Этот
бесстрашный, но далеко не проницательный генерал, известясь обо всем этом,
пришел в крайнее замешательство. Он не решался продолжать движение к
Фоминскому из опасения наткнуться на всю неприятельскую армию и вместе с
тем боялся отступлением из Аристова навлечь на себя гнев Кутузова за
неисполнение его предписания.
В этот решительный момент Ермолов, как и во многих других важных случаях,
является ангелом-хранителем русских войск. Орлиный взгляд его превосходно
оценил все обстоятельства, и он, именем главнокомандующего и в качестве
начальника главного штаба армии, приказал Дохтурову спешить к
Малоярославцу. Приняв на себя всю ответственность за неисполнение
предписаний Кутузова, он послал к нему дежурного штаб-офицера корпуса
Болховского, которому было поручено лично объяснить фельдмаршалу причины,
побудившие изменить направление войск, и убедительно просить его поспешить
прибытием с армией к Малоярославцу. Ермолов советовал Дохтурову захватить с
собою, во время движения своего на Малоярославец, всю оставленную
батарейную артиллерию; сам Ермолов с 1-м кавалерийским корпусом барона
Меллера-Закомельского и с конною ротой полковника Никитина, желая лично
удостовериться в справедливости показаний Сеславина, двинулся по
направлению к селу Котову, где был расположен отряд генерала Дорохова.
Услыхав перестрелку, которую Дорохов завязал с неприятельскими пикетами,
Ермолов послал ему сказать, чтобы он тотчас ее прекратил. На это Дорохов
отвечал: "Если бы Алексей Петрович находился сам здесь, он бы поступил
точно так же, как и я". Опрокинув неприятельские пикеты, Дорохов наткнулся
на сильные резервы; Ермолов, увидав это и боясь быть разбитым сильным
неприятелем, придвинул конную роту Никитина. Подтвердив свое приказание
Дорохову, он, следуя через небольшой лес, достиг обширной поляны, которая
простирается от Боровска до самого Малоярославца.
Здесь он увидел обширный лагерь италианской армии и узнал от пленных, что
Наполеон должен был обедать в тот день в Боровске.
Решившись быстро спешить к Малоярославцу, Ермолов приказал одному отважному
офицеру Сысоева казачьего полка, следуя по прямому пути к Малоярославцу,
хотя бы в самом близком соседстве с неприятелем, достигнуть города, собрать
все возможные сведения как о нем, так и о неприятеле; ему было приказано,
по исполнении поручения, отыскать начальника главного штаба по направлению
к Малоярославцу. Этот смелый офицер донес вскоре Ермолову, что перед
городом находились уже три баталиона италианцев, которые были задерживаемы
жителями, успевшими разобрать мост; власти городские выехали весьма недавно
из города, куда приезжал атаман Платов, который по отъезде своем оттуда
оставил там казаков. Ермолов прибыл на рассвете к Малоярославцу, перед
которым уже находилась вся армия вице-короля; Дохтуров, расположившись
лагерем позади города, поручил защиту его Ермолову, которого подкрепил
своею пехотою. Войска наши были два раза выбиты из города, хотя рота
храброго полковника Никитина, действиями которой руководил сидевший на
колокольне адъютант Ермолова Поздеев, жестоко поражала неприятеля. Между
тем фельдмаршал, придя с армиею в село Спасское, не в далеком расстоянии от
Малоярославца, приказал войскам отдохнуть. Ермолов отправил в Спасское
генерал-адъютанта графа Орлова-Денисова с убедительнейшею просьбой спешить
к городу; не получив никакого ответа, он отправил туда одного германского
принца, находившегося в то время при наших войсках, с настоятельнейшей
просьбой о скорейшем прибытии армии. Фельдмаршал, недовольный этою
настойчивостью, плюнул. Тогда корпус Раевского выступил к Малоярославцу, и
за ним тронулась вся армия. Сам Раевский, в качестве зрителя, уже давно
находился близ Малоярославца, где наблюдал за ходом сражения. Выбитый в
последний раз из города превосходным неприятелем, Ермолов расположил против
главных его ворот сорок батарейных орудий; он намеревался, за неимением
войска, встретив неприятеля жестокою канонадой, начать отступление, но
прибытие армии изменило весь ход дела. Неустрашимый Коновницын выбил
неприятеля из города. Князь Кутузов, приобретший большую опытность в войне
с турками, прибегнул к весьма странному средству для удержания неприятеля,
если бы он решился продолжать наступление. Он приказал приступить к
возведению нескольких редутов в расстоянии выстрела от города; но, после
нескольких выстрелов неприятеля из города, тысяча пятьсот человек рабочих,
бросив здесь весь свой инструмент, рассеялись. Город был, однако, оставлен
нашими и занят неприятельскими войсками.
После битвы князь Кутузов имел весьма любопытный разговор с Ермоловым,
который я здесь лишь вкратце могу передать. Князь: "Голубчик, ведь надо
идти?" Ермолов: "Конечно, но только на Медынь". Князь: "Как можно двигаться
в виду неприятельской армии?" Ермолов: "Опасности нет никакой: атаман
Платов захватил на той стороне речки несколько орудий, не встретив большого
сопротивления. После этой битвы, доказавшей, что мы готовы отразить все
покушения неприятеля, нам его нечего бояться". Когда князь объявил о
намерении своем отступить к полотняным заводам, Ермолов убеждал его
оставаться у Малоярославца по крайней мере на несколько часов, в
продолжение которых должны были обнаружиться намерения неприятеля[35]. Но
князь остался непреклонным и отступил. Если б Наполеон, дойдя до Боровска,
поспешил бы направить всю армию к Малоярославцу, он неминуемо и весьма
легко овладел бы этим городом; предупредив здесь нашу армию, он, без
сомнения, не встречая больших затруднений, дошел бы до Юхнова, откуда
безостановочно продолжал бы свое обратное шествие по краю изобильному и не
